Форд шагнул вперед и продолжал надвигаться на нее, пока не прижал к двери.

– Посредственный секс, вот как?

– Я не выйду за него, – вздохнула Гвен.

– Это я и без того знал. И вовсе я не собираюсь относиться к вам снисходительно. Просто должен выполнить последнее задание.

– Нет! – крикнула Гвен, воинственно выдвинув вперед подбородок. – Вам придется перешагнуть через меня, прежде чем доберетесь до него. Он – будущее моей дочери, и никто не посмеет разрушить ее счастье.

Лицо Форда оставалось непроницаемым.

– Гвен, как далеко вы готовы зайти, чтобы спасти ничтожную жизнь Дэви Демпси?

– Достаточно далеко.

Он наклонил голову, почти касаясь губами ее губ:

– И чем способны пожертвовать?

Гвен прикусила губу, чтобы не поцеловать его.

– Почти всем, – честно призналась она.

Форд обвел кончиком пальца ее ухо, и она зажмурилась.

– А что, если вам не придется ничем жертвовать? – прошептал он.

– Я настаиваю, – не сдавалась Гвен.

– Дэви Демпси у вас в долгу, – заключил Форд, роняя кобуру.

Как Дэви ни спешил, все же Саймону удалось перехватить его по дороге.

– Ты вернулся? Прекрасно. Можем уезжать.

– Я остаюсь, – бросил Дэви на ходу. – Срочное дело. Поговорим позже.

– А я не остаюсь. Вчера я разговаривал с Ив.

Дэви остановился:

– Знаешь, я хотел тебе сказать… Луиза – это Ив.

– Знаю. – Лицо Саймона было мрачнее тучи. – Ты хоть понимаешь, что я вытворял с матерью Надин?!

– Ну… приблизительно.

– Я больше никогда не смогу смотреть в глаза этой девочке.

– Переживешь, – отмахнулся Дэви. – Мне пора. Приезжай на свадьбу.

– Подожди… – начал Саймон, но Дэви уже бежал к желтому микроавтобусу.

Клеа сидела за туалетным столиком и в ожидании Тильды думала о том, как подарит Мейсону картины и лучший а его жизни секс. В самый разгар сладких грез в ее спальню вошел Рональд и прикрыл за собой дверь.

– Я должен поговорить с тобой, – заявил он так твердо, как только это способен сделать человек с внешностью Рональда.

– Не сейчас, Рональд. У меня деловое свидание.

– Тебе пора выбрать, Клеа, – продолжал Рональд, старательно выпячивая то, что считал нижней челюстью. – Либо он, либо я!

Клеа устало закрыла глаза. Иисусе, мужчины в ее жизни! Может, еще не поздно стать лесбиянкой? Должны же где-то существовать богатые женщины!

– Рональд, повторяю, ты выбрал неподходящее время…

– Сейчас или никогда! – перебил Рональд, явно упорствуя в своей решимости.

– Послушай, Рональд, – начала она, но тут дверная ручка мелко задребезжала. – Вдруг это Мейсон? Ты всячески портишь мне жизнь, Рональд!

Рональд торопливо оглянулся:

– Я не…

Клеа схватила его за руку и силой поволокла к шкафу.

– Забейся вглубь, за одежду. И сиди тихо, – прошипела она, закрывая дверцу, но тут же снова ее открыла и добавила: – Оставайся с правой стороны!..

Наспех взбив волосы, Клеа пошла объясняться с Мейсоном, но, к ее удивлению, за дверью оказался Дэви Демпси.

– О Боже! – ахнула она, рывком втаскивая его в комнату. – Что ты здесь делаешь?

– Эта комната полна прекрасных воспоминаний, – напыщенно объявил он, мигом обретя равновесие.

– Но мы никогда не занимались здесь сексом, – удивилась Клеа.

– А я и не имел в виду тебя, – дожал плечами Дэви. – Кстати, у меня к тебе предложение.

В мягком освещении спальни он выглядел на редкость соблазнительно: высокий, широкоплечий, уверенный в себе, но предложений у Клеа имелось столько, что хватило бы на всю жизнь. И, кроме того, она и сама собиралась сделать ему предложение.

– Нет. Проваливай…

Он взял ее за подбородок, приподняв голову, и Клеа охватило такое волнение, какого она не испытывала годами. Мейсон в постели был настоящим джентльменом, Рональда тоже фейерверком не назовешь. А вот спать с Дэви – дело другое. Стоило согласиться, хотя денег у него не было и вряд ли будет достаточно для такой женщины, как Клеа.

– Я дам тебе миллион долларов… – начал Дэви.

– Хорошо, – прошептала Клеа, поглядывая на шкаф. – Только придется вести себя очень тихо.

– …если оставишь Тильде ее картины и никогда близко не подойдешь ни к Гуднайтам, ни к их галерее, – закончил Дэви.

– Ах вот оно что! – взбесилась Клеа, отталкивая его руку. – Но мне нужны картины. Я подарю их Мейсону. Он…

– Сделал предложение другой женщине, – усмехнулся Дэви. – А именно Гвенни Гуднайт. Он попросил ее стать его женой. Не пойму, почему ты на нем зациклилась. Кролик просто на тебе помешан.

– Ш-ш! Что это еще за Кролик?

– Рональд Эббот, твой сообщник в преступлении. Он хочет тебя, хотя лично я никак в толк не возьму, зачем ему это.

– Рональд разорен. И…

– У Кролика всегда были деньги, а что еще лучше, он умеет их делать.

– Да не ори ты! – буркнула Клеа, стараясь не смотреть и сторону шкафа. – И не пытайся меня надуть. Он сам мне сказал, что небогат, но любит меня. И что мы могли бы жить одной любовью. – Даже одно воспоминание об этом вызвало еще большее ее негодование. – Взгляни на меня. Похожая на женщину, которая способна жить одной любовью?!

– Ни в коем случае, – признал Дэви. – Но тебе давно пора научиться понимать язык Кролика. Богатство для него начинается с десяти миллионов. Всех, кто таковых не имеет, он считает просто нищими.

– И он совершенно прав. Слушай, давай поговорим позже, а сейчас…

– Нет, это ты слушай. У Кролика достаточно денег, чтобы купить тебе не один ужин. Более того, в отличие от Мейсона он хочет купить тебе ужин. И еще… – Дэви наклонился, гипнотизируя ее взглядом, и Клеа подумала, что, возможно, и стоило бы держаться за него. – …он может взять тот миллион, который я тебе дам, и сделать из него десять. Потому что знает рынок как свои пять пальцев. И поэтому Кролик – твоя лучшая ставка.

Клеа призадумалась. Было бы неплохо получить мужчину, не обременяя себя особыми трудами. Может…

– Поняла свою выгоду? – не унимался Дэви. – А тебе нужно пообещать мне всего две вещи.

– Две? – насторожилась Клеа.

– Первое: ты отказываешься от картин Тильды и оставляешь в покое ее и всех, кого она любит. И никогда не омрачишь ее жизнь своим появлением.

– Не пойму, что ты нашел в этой женщине, – вырвалось у Клеа. – Никакой элегантности.

– Где тебе понять, – ухмыльнулся Дэви. – И второе: перестань убивать людей.

– Я никого не убивала! – вскинулась Клеа.

– Я сам видел, как ты позволила Зейну умереть, – мрачно напомнил Дэви. – Пусть он был подонком. И все же…

– Мне показалось, что он пьян. А когда я поняла, что это не так, скорее побежала за банковской книжкой. Но я не убивала его. Несвоевременный вызов «скорой» ни один суд не квалифицирует как убийство.

– А твой последний муж? – напомнил Дэви.

– И Сирила я не убивала. Единственный из всех, с кем я спала и кого мне хотелось придушить, – это ты.

– А теперь и Томас, – продолжал перечислять Дэви.

– Томас?!

– Знаю-знаю, он тебя шантажировал, – продолжал Дэви, – но доказать это я не могу, да и не хочу. Единственное, чего мне хочется, – поскорее убрать тебя отсюда. Только поклянись, что оставишь Кролика в живых, иначе я до тебя доберусь и отомщу за всех.

– Да как ты… – начала Клеа, но тут дверная ручка снова повернулась и задергалась. – Это Мейсон, – ахнула она, оглядываясь в поисках выхода. Тильда сейчас принесет картины, а с картинами у нее еще есть шанс вернуть Мейсона. И, кроме того, она определенно сумеет вытянуть у Дэви больше миллиона. – В шкаф, – распорядилась она, подтолкнув его к дверце. – Он глубокий.

– Неужели? – удивился Дэви. – Кто бы мог подумать?!

– И держись левой стороны, – прошипела она, закрывая дверцу. – Справа кое-что хранится.

Торопливо одернув платье и нацепив лучезарную улыбку, которая должна была читаться как «Мейсон, я все прощу», Клеа подошла к двери, но улыбка ее мгновенно померкла, когда она увидела взъерошенную Тильду, волосы которой на этот раз беспорядочно выбивались из-под черной бейсболки с надписью «СТЕРВА». Лицо наполовину скрыто идиотскими очками. В руках – большая коробка, в которую вполне могли поместиться шесть картин.