Поцелуй Дэви отдавал водкой и катастрофой, и, даже отвечая на поцелуй, Тильда решила, что больше никогда в жизни не сунется в шкаф вместе с этим человеком. Он сунул руку под ее футболку, и она сказала:

– Знаете…

Но тут его ладонь легла на ее грудь, и ей ничего не оставалось, как добавить: «Я не из таких девушек», хотя, разумеется, это было неправдой.

Тильда ощутила, как его большой палец скользнул под ее лифчик, подумала, что Луизе понравился бы этот тип, и тут ее осенило, что если изобразить Луизу, она наконец получит дикий, вопящий, безумный, чувственный, криминальный секс, какой до сих пор всегда доставался Луизе.

«Зови меня Скарлет».

Дэви опустил голову, и его губы обожгли ей шею.

Нет, не так.

«Зови меня Луизой».

Его руки притянули ее ближе. Он приподнял ее футболку, и она устроилась поудобнее в его объятиях, наслаждаясь теплом, потому что кто-то прижимал ее к себе.

И если она притворится Луизой, может, хоть тогда не потеряет рассудка и не завопит, исходя в оргазме: «Это я нарисовала Скарлетов!»

Он нежно куснул ее за шею, и Тильда ответила коротким прерывистым вздохом.

Потому что если она хоть что-то скажет… Дэви из тех, кто все замечает и помнит.

Он прижал ее к подлокотнику дивана.

Луиза никогда не призналась бы в том, что она Ив, так что это, возможно, и сработает.

Стив спрыгнул с дивана на ковер и уставился на них. Похоже, он их презирал.

«Да. Я тоже возмущена», – едва не высказалась Тильда, но тут Дэви поцеловал ее крепким горячим поцелуем, и она прильнула к нему, не чувствуя, однако, прежнего исступления, ей не хватало шкафа – вот если бы они делали это в шкафу…

Он снова прижал ее к дивану, и, когда стал целовать ее живот, Тильда немного подвинулась, стараясь уместить ягодицы в пространство между подушками. Но тепло вдруг ушло, и она подумала, что все это ничем не кончится, особенно если он только и хочет, что пообжиматься. Может, он…

Его рука нырнула между ее бедер, и Тильда поняла, что он хочет не только обжиматься.

Может, ей стоит согласиться уже ради того, чтобы он продолжал ее обнимать, и убедить его сделать это в одежде…

Дэви расстегнул ее лифчик, ловко, одной рукой – ничего не скажешь, опыта ему не занимать, – и принялся вылизывать дорожку снизу до грудной клетки, явно направляясь на север, к ее грудям.

Но тут Тильда снова убедила себя, что это не сработает, и резко опустила футболку, заодно огрев его кулаком по макушке. Дэви вопросительно охнул.

– Я вдруг подумала… – начала она.

– Заткнись, – велел он и снова поцеловал ее, и она вспомнила, как вообще оказалась на диване в лежачем положении. У этого человека идеальный рот.

«Да сделай же это, Луиза, – приказала она себе. – Не вредно иногда и развлечься».

Дэви снова забрался к ней в лифчик, и она задалась вопросом, не стоит ли застонать, что было бы лучше тяжелого дыхания, потому что если вздохнуть чуть глубже, дело может кончиться астматическим приступом, и это будет полным кошмаром: умирающая полуголая кретинка.

Тильда незаметно подтолкнула очки к переносице. Определенно стоит застонать.

Но тут его губы, нежные и горячие, накрыли ее грудь, и она вцепилась в него и охнула без всякого притворства и гораздо громче, чем намеревалась.

Он поднял голову и встретился с ее взглядом.

– Прости, – пробормотала она, краснея.

Дэви улыбнулся улыбкой мужчины, готового заняться любовью.

– Без проблем. – Протянув руку над ее головой, он наугад нажал какие-то кнопки на музыкальном автомате и при первых звуках снова вернулся к ней. – Послушай, что это?

– Что именно? – в панике переспросила Тильда, боясь, что Дэви заподозрил что-то неладное.

– Песня, – пояснил он под накатывающие волны музыки.

Тильда прислушалась.

– «Чудесное лето», – узнала она, едва Робин Уорд пропела первую фразу. – Одна из моих любимых.

– Никогда не слышал, – заявил Дэви, и Тильда раздраженно поморщилась. Тут он снова завладел ее губами, и она обняла его за шею, пытаясь вернуть себя к тому состоянию, в котором пребывала в шкафу. Но как она ни пыталась, не могла почувствовать ничего, кроме довольно приятного тепла. Пальцы Дэви взялись за язычок молнии, а это уже было опасно. Ей есть что терять, и позволить кому-то вроде Дэви Демпси взять над ней такую власть попросту неразумно.

Робин Уорд выкрикнула последнюю строчку о самом чудесном лете своей жизни, последняя волна разбилась о песок, и в комнате снова стало тихо, если не считать отдававшегося во всех углах шуршания расстегиваемой молнии.

– Продолжай думать о том же, – посоветовал Дэви, снова терзая музыкальный автомат, а Тильда мысленно сказала: «Ты вовсе не этого хочешь. Ты хочешь, чтобы я думала одинаково с тобой».

Он стукнул ладонью по дюжине кнопок одновременно. «Эссексез» взорвались песней «Легче сказать, чем сделать», и Тильда пробормотала:

– Видишь ли…

– Позже, – перебил Дэви, проникнув в ее джинсы.

– Эй, – слабо запротестовала Тильда и закрыла глаза, решив оттолкнуть его через пару минут. А может, не отталкивать совсем. Если он будет продолжать в таком духе еще с полчаса, может, она даже согласится снять кое-что из одежды.

Дэви снова задрал ее футболку, едва не задев подбородок, но она опустила подол, когда он прижался к ее бедрам своими. Ощущение было довольно приятным, если не открывать глаз и твердить про себя: «Луиза, Луиза, Луиза».

Дэви оторвался от ее губ ровно настолько, чтобы стянуть с Тильды джинсы и улечься между ее ног.

«Может, и ничего, – продолжала она думать, пока он сбрасывал свои джинсы. – Но мы же не предохрани…»

– Подожди, – попросила она, открывая глаза и стараясь не смотреть на него. – У нас ничего…

Он молча показал презерватив и снова стал ее целовать.

«Если я скажу «нет», он остановится, и тогда нам придется говорить, а это будет ужасно…»

Кроме того, ей действительно было хорошо с ним, вот если бы только удалось думать связно…

Тильда попыталась взять себя в руки и прийти в нужное настроение. Сосредоточиться на том, как сильны его руки, как восхитительно чувствовать себя в его объятиях… и наконец сумела вызвать в себе столько пыла, что когда ощутила в себе его твердую плоть, не испытала ни малейшей боли, что говорило в его пользу. Ни малейшей боли.

Она снова застонала, на этот раз признательно, скорее удивленная, чем шокированная тем, что он уже в ней. Вот что получается, когда теряешь контроль над собой. Мужчины тут же готовы воспользоваться твоей слабостью. И не то чтобы она не была готова, просто это было больше, чем когда-либо довелось ощутить Луизе. Представить только, как ахала и охала бы Луиза.

Правда, Луиза не была астматичкой.

Тильда стала двигаться вместе с ним, стараясь попасть в ритм, но это было трудно, поскольку она все время соскальзывала с проклятого дивана.

«О черт, – про себя возмутилась она и дернула рукой, чтобы опереться о спинку, но случайно попала Дэви в нос. – Только бы не расквасить. Только бы не расквасить, – мысленно повторяла она, но Дэви лишь охнул и продолжал двигаться. – Целеустремленный, ничего не скажешь. О’кей, никакой Луизы нет. Луиза – то же самое, что Пасхальный Кролик,[7] так что дыши тяжелее, и покончим с этим, и больше ты даже близко не подойдешь к этому мужчине».

Тильда глубоко дышала, вовсе не стараясь попасть в такт его дыханию: они ни в чем не синхронны, и если только оставить глупые попытки подделаться под него и снова начать дышать нормально, она сразу почувствует себя лучше.

Дэви увеличил темп, и Тильда, усердно представляя себе, как сжимаются ее мускулы, чертовски хорошо изображала стоны, хотя пульс ее все учащался. Но тут Дэви чуть повернулся, задел что-то очень чувствительное в ней, и она затаила дыхание и попросила про себя: «Подожди немного, это могло бы чем-то…» Но она не успела даже закончить фразу, как он содрогнулся, и это было все.