Луиза, сидевшая напротив, постучала ногтем по карте и вздохнула.

Дэви отложил карты и внимательно посмотрел на нее.

– Что? – спросила Ив из-за контактных линз Луизы.

– На сегодня все, – объявил Дэви, поднимаясь. – Я иду спать. И Тильда тоже.

– Почему это? – возмутилась Тильда. – Нет, я…

– Немедленно, Бетти, – приказал Дэви. – Пожелай всем спокойной ночи.

Тильда взглянула на него и осеклась.

– Доброй ночи, – покорно пробормотала она потрясенным родственникам, и Дэви повел ее к лестнице.

– Поговорим о Луизе, – коротко бросил он, когда они поднялись на чердак.

– О, ради Бога, – отмахнулась она. – Так весь этот шум из-за нее? Слушай, я видела, как она пожирала взглядом Саймона. Но Луиза пока еще в своем уме и не набросится на него при всех. Нет никаких причин…

– Луиза – это Ив. Одна и та же дама.

Тильда оцепенела.

– Цитата из фильма, – пояснил Дэви.

– Знаю, это…

– «Леди Ева», – закончил Дэви. – Любимая картина Луизы. Ну дурак ли я?

Безумно голубые глаза Тильды широко раскрылись, и Дэви насторожился. Знакомый признак. Сейчас последуют горы вранья…

– Не знаю, о чем это ты, – пробормотала она. – Ив на занятиях. У них собрание. И вообще…

– Когда ты научишься? – упрекнул ее Дэви. – У тебя много талантов, Матильда, но лгать ты не умеешь. Так что брось это дело.

– Нет, правда, – неубедительно завела Тильда.

– Нет, правда, – передразнил Дэви. – Пойми, если кто-то разгадал этот маскарад, ей больше не удастся проделывать эту штуку.

Тильда вздохнула.

– Понимаешь, ей надо было дурачить только тебя и Саймона, – пояснила она, сузив глаза до обычных размеров. Она старалась держать Луизу подальше от тебя, а Ив – от Саймона, и никто из вас ничего не заподозрил.

– Вряд ли Саймону это понравится.

– Неужели ты скажешь ему! – потрясенно ахнула Тильда. – И вообще, это не твое дело!

– Но кто-то же должен ему сказать, – рассердился Дэви.

– Зачем? – Ответа у Дэви не было. – Послушай, как только Саймон узнает, для них все будет кончено. Реальна – Ив. Не Луиза. Они не могут существовать в одном мире. Плюс это глупое правило Саймона насчет матерей. Интересно, как, по его мнению, женщины становятся матерями?

Дэви тяжело осел на кровать:

– Ладно, я не привык быть голосом разума в этой комнате, так что уж прости меня, но тебе никогда не приходило в голову, что Ив не мешало бы полечиться?

– Нет. Ив прекрасно сознает, кто она. Одинокая мать, помогающая сохранить крышу над головой семьи, вынужденная мириться с тем, что великая любовь ее жизни живет с другим мужчиной. Ив не может делать те вещи, которые по плечу Луизе, потому что Ив приходится быть практичной. Но четыре ночи в неделю Луиза посвящает «Дабл тейк», и в эти ночи Ив свободна, – запальчиво изложила Тильда. Нахмурившись, она добавила: – А значит, Луизы не должно здесь быть, потому что сегодня воскресенье. Это всех нас с ума сводит. Она нарушает собственные правила.

– Это нездорово. Мало сказать, это просто безумие. Может, вы все нуждаетесь в групповой терапии? По семейным тарифам.

– Ты зря так волнуешься. Послушай, ты когда-нибудь был на Марди-Гра?[14]

– Ну, – осторожно ответил Дэви.

– Так вот, у Ив свой Марди-Гра. Постоянный. С четверга по воскресенье. Просто она носит маску лучше других.

– И никогда не путается?

– Нет. Люди думают, что маски их меняют. Но на деле выходит, что они становятся сами собой. Без маски они – Ив. Поступают правильно, жертвуют собой во имя других. С масками – Луизы, естественные, без всякого притворства, И могут делать все. Полнейшее преображение.

Она слегка улыбнулась. Уголки губ лукаво приподнялись. Дэви задохнулся. В этот момент он хотел ее больше, чем считал возможным.

– Скажи, что и в тебе есть Луиза, – попросил он, – потому что мне ужасно хочется купить ей выпивку.

– Очень смешно, – фыркнула Тильда, отводя взгляд. – Я так не поступаю.

– Это меня и пугает. А Надин знает?

– Разумеется. Все знают. Кроме тебя и Саймона.

– И Надин не возражает?

– Зачем? – удивилась Тильда. – Луиза не наркоманка, не алкоголичка, не издевается над детьми. У нее просто другой стиль одежды.

– И она спит с Саймоном.

Тильда пожала плечами:

– Ну… как говорит Гвенни, если не можешь быть хорошим примером, остается стать ужасным предостережением.

– А, это мне знакомо. Майкл Демпси и его школа воспитания. Я все же скажу Саймону.

– Думаешь, он тебя поблагодарит? – вспылила Тильда.

– Я не…

– Воображаешь, что он скажет: «Спасибо, приятель, за то, что испортил лучший секс в моей жизни»?

– Это не…

– Да пойми же, ты хочешь сказать ему, потому что считаешь это правильным. Но он-то вовсе не жаждет это услышать!

– Значит, в твоих глазах я эгоистичный ублюдок, потому что хочу поступить правильно? – нахмурился Дэви.

– Ну да, – кивнула Тильда.

– А я уверен, что это не так! – Дэви вскочил. – И позволь объяснить почему.

– Только не сейчас. А пока держи рот на замке, – отрезала Тильда. – Вы, честные люди, способны сделать жизнь простых смертных невыносимой.

В понедельник утром Гвен, смирившись наконец с тем, что галерею отремонтируют независимо от того, хочет она этого или нет, подвинула стремянку к стене и взобралась на самый верх, исполненная решимости парой ударов водворить на место чертову балку. К несчастью, потолки были высотой в добрую милю. Тони когда-то объяснял ей, что это необходимо для того, чтобы произведения искусства могли дышать. В таком случае неплохо бы проклятым произведениям искусства самим приколачивать балки!

Опасно балансируя на верхней ступеньке стремянки, Гвен подняла молоток за самый конец ручки, прицелилась, но пошатнулась, уронила молоток и едва не свалилась, однако в последний момент успела уцепиться за поручень и перенести вес влево, чтобы не опрокинуть стремянку. Немного придя в себя, она вдруг сообразила, что не слышала удара молотка об пол, и осторожно взглянула вниз.

Там с молотком в руке и выражением лица, лучше всяких слов говорившим «эта-женщина-идиотка», стоял Форд.

– Я хотела сделать это самостоятельно, понимаете? – объяснила Гвен, не желая ни жалости, ни снисхождения.

– Почему? – спокойно осведомился Форд.

– Потому что я сто лет пялилась на нее, а она издевалась надо мной. Я должна была в конце концов поставить ее па место!

– Так сказали бы мне, и я бы все сделал.

– Это не одно и то же.

– Ну так решайте – соглашаетесь на мое предложение или нет?

– Не соглашаюсь. Отдайте мне этот чертов молоток! – потребовала Гвен.

– Нет.

– Это мой молоток.

– Был ваш.

– Игривость не в вашем стиле! – рявкнула Гвен. – Отдайте молоток!

– Какая уж тут игривость! Я предотвращаю катастрофу и даже возможную смерть. Вы едва не убили меня этой штукой. Убирайте-ка свой зад с этой стремянки!

– А вы вообще не должны были тут находиться, – огрызнулась Гвен. – Кстати, почему вы тут стояли?

– Уж очень вы шумели, – пояснил Форд. – Вот мне и показалось, что вам нужна помощь.

– Не нужна мне ничья помощь. Форд вздохнул:

– Слезайте оттуда, Гвен. Дайте мне взглянуть на потолок и понять, в чем там дело.

– Там нужно приколотить, – объяснила Гвен и вдруг вспомнила, чем он зарабатывает на жизнь.

– Слезайте, – повторил Форд.

Гвен, уже не в состоянии взять назад роковое слово «приколотить», стала молча спускаться.

Форд взобрался на стремянку. Ничего не скажешь, с его ростом можно вполне дотянуться до потолка!

– А гвоздь? Старый упал и затерялся. Так что приколотить мне нечем.

– Приятно слышать, – вырвалось у Гвен.

– Где у вас гвозди?

– Гвозди?

– Где Дэви?

– На крыльце.

– Хорошо. А вы займитесь чем-нибудь полегче. И не беритесь за инструменты, очень вас прощу.