– Тысячи? – засомневалась Тильда.

– Ну, тогда сотни, В конце концов, кто здесь эксперт по искусству? Обещай за нее кучу денег.

– А если он продаст?

– Не продаст. Понимает, что Надин должна за ней вернуться. Скажет, что должен поразмыслить или что она у него на хранении и попросит тебя прийти еще раз.

– Не понимаю, как это связано со Скарлет?

– И не надо понимать, – отрезал Дэви. – Отправляйся и убеди его, что готова все отдать за эту штуку.

– Понятно, – кивнула Тильда и стала пробираться сквозь толпу. Увидев ее, Колби приосанился. И не только потому, что от нее пахло деньгами.

– Эй, поганец, ты ведь женат, не забыл? – прошипел Дэви, когда Колби близко наклонился к Тильде. Та кокетливо смеялась, усложняя проблему. Какого дьявола она вытворяет? Ей велено изображать успешного торговца предметами искусства, а не уличную шлюху!

Тильда небрежно оглядела картины, явно интересуясь не столько товаром, сколько продавцом. Тот расцветал прямо на глазах. Дэви становилось невмоготу.

«Ну же, давай! Хватит выламываться!»

И тут Тильда замерла. Откровенный призыв сменился настороженным вниманием. Она схватила гравюру Надин, и Дэви увидел, как похотливая улыбочка Колби исчезла, вытесненная откровенной алчностью. Все происходило как в немом кино: Тильда отступила под натиском Колби, засыпавшего ее вопросами, и понуро опустила плечи, признавая ценность гравюры. Тут уж помрачнел и сам Колби, напрасно оглядывавший аллею в поисках исчезнувшей владелицы такого богатства.

– А она молодец, верно? – произнесла Надин за его спиной, заставив Дэви вздрогнуть от неожиданности.

– Да. И ты тоже.

– Спасибо. А теперь что?

– Подожди, пока Тильда уйдет. Потом иди за гравюрой. Он предложит тебе за нее какие-то гроши. Ты отказываешься – гравюра стоит дороже, бабушка сказала, что она очень ценная, но если он захочет поменяться на что-нибудь оригинальное и подходящее для украшения твоей спальни, ты согласна, поскольку именно за этим и пришла. Уговори поменяться на Скарлет, а потом возвращайся к машине.

– Превосходно! Прямо сейчас?

Дэви пригляделся. Тильда исчезла.

– Не торопись. Пусть кто-то еще поговорит с ним. Потом – вперед.

Двумя покупателями позже Надин отправилась на дело. Вернулась Тильда, жующая хот-дог.

– Как дела? – спросила она, протягивая второй хот-дог Дэви.

– Спасибо. Все идет по плану. – Дэви развернул упаковку и с наслаждением откусил хот-дог. – Как я и предполагал.

– Как-то странно снова видеть эти картины, – вздохнула Тильда.

– Вы со Скарлет были подругами? – равнодушно спросил Дэви. Надин уже стояла возле стола Колби.

– Я ее вообще не знала. Ну что, ждем?

– Угу, – промычал Дэви с набитым ртом.

Они дружно жевали, пока девочка морочила голову Колби. Она улыбнулась, и он подался вперед. Она ввинтила мысок туфли в землю, и он принялся что-то горячо говорить. Она пожала плечами, и он удвоил старания. Наконец Надин кивнула и показала на голубую миску.

– Что?! – ахнул Дэви, чувствуя, как сжимается сердце. – Не миска, идиотка ты этакая!

Колби, очевидно, тоже так считал, потому что покачал головой. Вошедшая в раж Надин повела бедром и показала на Скарлет. Колби стал яростно торговаться.

– Даешь женщине простые указания… – начал Дэви.

– О, ради всего святого! – фыркнула Тильда. – Она знает, что делает. И нечего ее ограничивать. Дай девочке пространство для дыхания!

Колби, продолжая трясти головой, протянул Надин миску.

– Вот это здорово! Теперь у нас миска и никакой… – начал Дэви.

И тут Надин вручила Колби гравюру, а тот отдал ей Скарлет.

– Видишь, – прошептала Тильда. – Я же говорила!

Надин, весело подпрыгивая, помчалась к машине. Колби довольно оглядывал свой выигрышный билет.

– И что теперь? – спросила Тильда.

– Теперь мы встречаемся с Надин и едем домой. Хотя я с удовольствием проделал бы с Колби еще что-нибудь в таком духе.

– Уверена, ты что-нибудь придумаешь.

Дэви быстро взглянул на нее, решив, что она посмеивается над ним, но лицо Тильды было совершенно серьезным.

– Ты так думаешь?

– Колби конец, – объявила Тильда. – Не хотела бы я, чтобы тебе вот так же понадобилось что-то от меня.

– Смотря что, – ухмыльнулся Дэви.

– Ты неисправим, – вздохнула Тильда и пошла к машине.

– Сделано! – объявила Надин, забираясь на заднее сиденье. – И взгляните только на эту классную миску.

– Когда в следующий раз тебя за чем-то пошлют, – проворчал Дэви, выезжая со стоянки, – прошу не импровизировать.

– Дай посмотреть, – попросила Тильда, отдавая Надин третий хот-дог.

– Такая хорошенькая, – сказала Надин, разворачивая свой ленч. – Стояла посреди всего этого хлама и прямо просила ее забрать.

– Ты должна сосредоточиться на задаче, – продолжал Дэви. – Не то чтобы мы собирались еще раз проделать такое, но все же…

Тильда перевернула миску и взглянула на дно.

– Это «Руквуд». Поздравляю, Надин.

– О-о-о! – почтительно протянула девочка. – А что такое «Руквуд»?

– Что-то весьма ценное, полагаю, – бросил все еще сердитый Дэви.

– Художественная керамика из Цинциннати. Коллекционная. Этот осел не догадался взглянуть на дно – проверить клеймо гончара. Ни черта не разбирается в искусстве.

– Это и я бы мог тебе сказать, – заметил Дэви. – Он помешан на рамах.

– Некоторые рамы тоже могут стоить немало, – пояснила Тильда. – Особенно если это оригинальная рама хорошей картины.

– Чего у него нет и быть не может, – вставил Дэви.

– И сколько же стоит этот «Руквуд»? – допытывалась Надин, придерживаясь основной темы.

– Зависит от изделия и возраста. На дне обычно ставится год создания. Имеют значение также размер и форма. И состояние. Но эта миска прекрасно сохранилась.

– Значит, чем старее, тем лучше? – спросила Надин, разглядывая донышко.

– Прежде всего – состояние. Потом возраст. Потом все остальное. Для коллекционера главное – состояние.

– И всё же сколько? – настаивала Надин.

Тильда пожала плечами:

– Девятьсот четырнадцатый год. От пятисот до двух тысяч.

Дэви едва не съехал в кювет.

– За миску?!

– Класс! – выдохнула Надин.

– За искусство, – поправила Тильда. – За красоту, дарящую вечную радость.

– Этот бизнес – просто гигантское поле деятельности дня мошенников, – пробормотал Дэви, стараясь не углубляться и это. Все равно что обнаружить новую потрясающую игру, в которую не способен играть. И, сообразив, что Тильда молчит, добавил: – И это настоящий кошмар.

– Хороший был план, Дэви, – похвалила Надин, прижимая миску к изображению Бритни Спирс. – Как вы до этого додумались?

– Прочитал в одной книге. Итак, у нас пять картин. Осталась одна.

– Та, что у Клеа. – Тильда стянула парик и устало потерла лоб. – Последний рубеж.

– Ровно неделя с той памятной ночи.

– Мы могли бы проделать все и раньше, если бы придумали, как избавиться от слуги, – заметила Тильда. – Мейсону не терпится залезть в записи Гвен.

– И не только туда, – ввернул Дэви. – Будем надеяться, что Гвенни действует быстро и Клеа не успеет ничего заметить.

– Мейсон хочет бабушку? – спросила Надин с заднего сиденья.

– Твоя бабушка – женщина пылкая, – пояснил Дэви, – и это очень хорошо, поскольку означает, что ты будешь такой же в пятьдесят с хвостиком.

– О, до этого – целая вечность! – беспечно отмахнулась Надин, продолжая разглядывать миску.

– Это настанет куда раньше, чем ты думаешь, – предрекла Тильда.

– Это хорошо и для тебя, Селеста, – улыбнулся Дэви.

– Только не для меня. Я дочь своего отца. Женщины из рода Гуднайтов – неукротимы, но походят на троллей.

– Ничего подобного, – возразил Дэви, рассматривая ее непокорные завитки и ледяные глаза. – Ты – копия Гвенни.

– Ни малейшего сходства, – категорично заявила Тильда.

– Ну как знаешь. Насчет следующей недели: идем, забираем твою картину и мои деньги, возвращаемся домой и празднуем, сорвав куш на вернисаже. Нам предстоит сказочный день. – Он погладил Тильду по коленке и шепнул: – Ужасно не хочется уезжать.