– А как Мэгги объяснила окружающим, что случилось с Кэт? – спросила Эмми, снова повернувшись к Лулу. – Похоже, люди помнят лишь о ее трагической смерти в юном возрасте.

Лулу вздохнула.

– Так или иначе, Мэгги все равно любила Питера. Она знала, что не может быть с ним, но хотела этого. В конце концов, все как-то устроилось, – она переводила взгляд с одного лица на другое, словно была ребенком, готовым поделиться своей тайной. – Она сказала, что произошел несчастный случай, и Кэт выпала из окна, когда пыталась открыть его. Разумеется, это была чистая правда.

Лулу протянула руку к Джолин.

– Ты очень похожа на Кэт. Я помню, как Хит впервые привел тебя домой, и все дивились твоей красоте, а я думала лишь о том, что у вас с Кэт одинаковые глаза и вы обе сознаете свою власть над мужчинами.

Джолин вспыхнула и посмотрела на сложенные на коленях руки, кольцо при этом оставалось невидимым.

– Я хотела, чтобы сегодня ты пришла сюда и услышала все это, – продолжала Лулу. – Ты стала мне дочерью, но сначала я использовала тебя, потому что так мне было легче думать о смерти Кэт и о том, что Мэгги так и не узнала, как кузина пыталась спасти ее. Еще мне хотелось сделать так, чтобы твоя жизнь сложилась лучше, чем у Кэт. Я просила тебя приезжать на Фолли-Бич еще долго после того, как поняла, что это плохо для Хита… плохо для вас обоих. И мне очень жаль, что все так получилось, – она глубоко вздохнула. – Но, думаю, чувство вины похоже на зыбучий песок: чем больше ты стараешься освободиться, тем сильнее увязаешь.

Хит медленно встал и подошел к окну.

– Но почему ты решила рассказать об этом сейчас?

Со стороны казалось, что Лулу вдруг совершенно обессилела, словно пересказ событий давно минувших лет заставил ее снова пережить их, а ее старое тело не было готово к этому испытанию.

– Потому что я устала, – тихо ответила она. – Я устала ждать прощения. В конце концов, я поняла, что мне выпал достаточно долгий срок для ожидания.

Эмми и Джолин переглянулись, и Эмми поняла, что они вспоминают одно и то же: разговор на подъездной дорожке и вопрос о том, как долго нужно ждать, прежде чем поймешь, что ты ждал достаточно долго.

На лице Лулу промелькнуло знакомое выражение, что позволило Эмми подготовиться к ее следующей фразе.

– Еще я устала от людей, совершающих такие же ошибки, как мы с Мэгги, словно никто ничему не научился, – она указала на обручальное кольцо Эмми, тускло блестевшее в холодном свете флюоресцентных ламп больничной палаты. – Долго вы будете ждать Бена? Вы живете так, словно он может войти в дом в любую минуту.

Прежде чем Эмми успела ответить, Лулу повернула голову к Джолин.

– А ты, с твоим умом и красотой, – ты по-прежнему бьешься головой об стену, надеясь вернуть мужчину, который больше не хочет тебя. У тебя столько возможностей, зачем же тратить время и силы на пустое занятие? – Лулу закрыла глаза, и на ее щеках проступили яркие пятна, контрастировавшие с крахмальной белизной подушек. – Я говорю резко, но такая у меня привычка. Лучше бы я вела себя так по отношению к Мэгги, пока не стало слишком поздно. Тогда ее жизнь могла бы сложиться иначе – гораздо лучше.

Джолин резко встала.

– Извините, я должна… мне нужно идти.

Она наклонилась, поцеловала Лулу в лоб и быстро вышла из палаты, стуча каблуками по кафельному полу и ни разу не оглянувшись назад. Хит дернулся, как будто собираясь последовать за ней, но слова Лулу удержали его на месте.

– Не надо, Хит. Ей нужно вести собственные битвы, и она не сможет этого сделать, если ты все время будешь спасать ее. Она больше не относится к твоим незавершенным проектам, – Лулу закрыла глаза и откинула голову на подушку. – Дай ей уйти.

Брови Хита сошлись к переносице, пока он задумчиво смотрел на дверь. Потом он покачал головой и повернулся к Лулу.

– Извини, но я просто не могу так поступить, – он поцеловал ее в щеку и ушел, пообещав вернуться.

Эмми обнаружила, что пытается отодвинуть стул от кровати; слова Лулу все еще больно ранили ее.

– Вы совсем измучились, Лулу. Я, пожалуй, пойду, а вы отдохните.

Лулу ухватилась за простыню.

– Нет. Еще рано. Теперь ваша очередь рассказывать.

Эмми недоуменно уставилась на нее.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о Бене.

Эмми ждала, когда нахлынут боль и горечь утраты, от которых перехватывает дыхание. Но ее переполняли лишь теплые чувства к погибшему мужу. Она думала о той любви, которую они делили друг с другом, пока были вместе.

– Откуда мне лучше начать?

– С самого начала, – с тех пор, как вы познакомились. А когда вы закончите, я расскажу о Джиме.

Эмми приподняла брови.

– Джим… первый муж Кэт?

Лулу кивнула.

– Да. Я влюбилась в него, когда мне было девять лет, и с тех пор не нашла никого, кто был бы хоть чем-то похож на него. Но это было моей ошибкой. Таких, как он, больше нет, но в мире, несомненно, есть множество не менее хороших мужчин.

Лулу закрыла глаза, прежде чем Эмми успела догадаться, о чем еще она хотела сказать.

– Хорошо. Скажите мне, когда нужно будет остановиться.

Эмми налила себе стакан воды и приступила к рассказу, начиная с того момента, когда она стояла на крыльце материнского дома и он поцеловал ее.

Фолли-Бич, Южная Каролина

Октябрь 2009 года

Гудок автомобиля пробудил Эмми от глубокого сна. Она села в постели, плохо понимая, что происходит, посмотрела на часы у кровати и поняла, что уже больше десяти утра.

Эмми поплескала в лицо холодной водой, быстро почистила зубы и побежала к двери. Ее родители уже поднимались на крыльцо. Отец первым обнял ее и похлопал по спине широкой фермерской ладонью, отчего она снова почувствовала себя маленькой девочкой.

– Хорошо выглядишь, Эмми, – сказал он, внимательно изучая ее лицо. – Теплая погода идет тебе на пользу.

Он широко улыбнулся и добавил:

– Если так выглядит октябрь в Южной Каролине, мне стоит задуматься о переезде, когда я перестану работать.

Когда отец отпустил ее, Эмми повернулась к матери, и они неловко застыли, глядя друг на друга. Потом обе шагнули вперед и взялись за руки; ощущение было таким же незнакомым, как бег в туфлях на высоком каблуке. Но когда Эмми попыталась отступить, мать сильнее привлекла ее к себе, а Эмми положила голову ей на плечо и подумала, что любовь матери к своему единственному ребенку преодолела боль от ее утрат. Все осталось по-прежнему, но понадобилось несколько месяцев, чтобы обе осознали это.

Пейдж немного отодвинулась и заглянула в дом.

– Тут очень красиво. Ты говоришь, что сын Эбигейл спроектировал и построил этот дом?

– Да. Хит построил для своей невесты еще до того, как она разорвала помолвку. У него есть бизнес в Атланте, поэтому когда он приезжает на Фолли-Бич, то живет у своих родителей, а не здесь… по очевидным причинам. Я была очень рада поселиться в таком доме.

– Готова поспорить, тут отсюда открывается чудесный вид на болото, – с надеждой произнесла Пейдж.

Эмми подошла к двери и распахнула ее пошире.

– Заходи, я покажу тебе.

– А я пока разгружу автомобиль и принесу вещи, – сказал отец.

Обе женщины, улыбаясь, вошли в дом. Пейдж окинула восхищенным взглядом высокий потолок и панорамные окна, а потом остановилась перед фотографиями на стене в гостиной. Она подняла руку и прикоснулась к портрету Мэгги и Роберта в день их свадьбы.

– Это тоже часть твоей истории? – спросила она, изучая лица на старой фотографии.

– Да, и очень важная. И еще я стала лучше спать.

Эмми нахмурилась, пристально вглядываясь в лицо Пейдж; теперь она понимала, почему всегда видела в ее улыбке печаль. Она посмотрела на следующую фотографию – Питер сидел за столом и был явно недоволен тем, что его снимают. Теперь она видела профиль Хита и его нос, и удивилась, почему раньше не замечала этого сходства.