— А зачем их кормить, что, они сами не могут поесть?

— А ты всегда сам ешь, что мама скажет? Да ты ещё что. А маленьких детей и человеческие мамы тоже кормят. Верно?

— Верно.

— Ну и вот, у птиц то же самое.

Слушает Миша внимательно, всё запоминает. Вот ведь, оказывается, в лесу сколько разных тайн!

Подумал так Миша, вдруг чувствует, что кто-то щекочет ему ногу. Посмотрел на свою босоножку, а там, на самой дырочке, сидит какая-то длинноногая зелёная букашка.

— Саньк, а Саньк, гляди, а это кто такой?

— Это? Кузнечик. Ну да ладно, пошли, а то так и до вечера домой не вернёмся. Нам ведь ещё километра два шагать, не меньше. И то если по лесу, прямиком. А по дороге и все четыре получится.

Пошли… А ведь не хочется из лесу уходить. Здесь кругом чудеса: и под ногами, и над головой, и со всех, со всех сторон…

Вот сели в траву три бабочки. Красивые-красивые. Как бархатные. Только Миша к ним подбежал, вспорхнули и улетели. Ах глупенькие! Он ведь их ловить и не собирался, только рассмотреть их хотел. Ну, да они-то не знают.

На следующий день Миша попросил Саньку снова пойти с ним в лес. Теперь Санька повёл его в другое место, туда, где росли высоченные сосны и дубы-великаны. Когда Миша пробовал взглянуть на верхушку такой сосны, казалось, голова вот-вот отвалится: так высоко приходилось её задирать. А дубы? Ого! Не только Мише с Санькой, взявшись за руки, дуб такой не обхватить, а и взрослым. А сколько в лесу цветов! И Санька знал названия если не всех, то почти всех.

На одном дубу показал Санька Мише много-много, может быть тысячи, мелких букашек. Они, казалось, облепили всё дерево снизу доверху.

— Эти букашки, — объяснил Санька, — сосут сок молодого дуба, перерабатывают его и потом сахар из этого сока отдают обратно. А чёрным муравьям того только и надо: они этим сахаром питаются. Муравьи разные бывают. Некоторые вот так сахар собирают, а другие уничтожают вредных насекомых. Таких называют лесными санитарами. От них лесу польза. А эти собиратели готового сахара — лентяи.

— И от них нет никакой пользы?

— Нет, польза есть и от них. Ими птицы питаются. Вообще в лесу нет ничего и никого бесполезного. Всё мудро устроено. Всё в один узел связано.

— Как так?

— А вот так. Однажды, например, стали вырубать в лесу вяз, орешник, липу. И вдруг оказалось, что от этих вырубок сосна стала сохнуть. Деревья-то, знаешь ли, друг друга поддерживают. Одно другому расти помогает.

Миша слушал приоткрыв рот и даже не заметил, как неожиданно наткнулся на какую-то сетку, натянутую над лесной просекой.

— Это ещё что? Неужели здесь, на таком узком месте, кто-то играет в волейбол?

Санька подвёл его ближе к сетке.

— Видишь, что это? Это паутина. Сплёл её восьминогий паук. Вон он сидит, притаился.

— Где?

— А вон, где ветка раздвоенная.

— А-а-а!

— Паук-крестовик… Так его называют. Ведь и пауки тоже бывают разные.

Миша слушал и слушал и готов был слушать весь день. Но тут комар сел ему на лоб и больно укусил.

— Ой! — мальчик хлопнул себя ладонью по лбу, чтобы наказать противного комара.

— Вот видишь, — сказал Санька, — ты комара не убил, а паук его наверняка поймает. Ведь у крестовика восемь глаз и видит он издалека. От него комар не уйдёт. Значит, и от него польза.

Пока Санька рассказывал про паука, комар угодил в паутину.

— Никогда не уничтожай паутину! — сказал Санька.

Чем выше поднималось солнце, тем труднее становилось дышать в лесу.

— Духота! — сказал Санька и, сняв майку, скомкал её и засунул в карман штанов.

Птицы перестали петь.

— В такую жарищу не до песен, — объяснил Санька.

Из-за сосны показался Дружок, Санькин щенок. Он бежал, вывалив язык, и едва увидел своего хозяина, бросился к нему.

— Меня искал, да? — с нежностью в голосе проговорил Санька. — Обезумел от жары, вот и убежал со двора, — добавил он, чтобы Миша понял, почему щенок так неожиданно появился рядом с ними.

— Такой глупыш? — спросил Миша, и ему сразу же пришлось пожалеть об этих словах, случайно сорвавшихся с языка.

Санька обрушил на него целый поток своего красноречия, доказывая, что его Дружок — один из умнейших щенков во всей деревне и что щенок он не простой, а охотничий.

И Дружок словно старался подтвердить всё, что говорил его хозяин. Он бежал впереди и показывал свою охотничью сноровку, бросаясь на каждый шорох в траве.

Но вот Дружок остановился, навострил уши, пригнулся и, тихо крадучись, двинулся к придорожным кустам. Миша сделал шаг, чтобы пойти за ним следом. Но Санька знаком остановил его.

«Сейчас поймает кого-то, — подумал Миша. — Но кого же?»

Однако то, что произошло в следующее мгновение, не оправдало его надежд. С невообразимым шумом, громко хлопая крыльями и издавая какие-то устрашающие звуки, словно вырвалась из кустов большая птица. Может быть, она испугалась Дружка? Нет, наоборот, Дружок испугался её и, отпрянув, помчался к Саньке, жалобно повизгивая и глядя в землю. Только когда птица была уже высоко в небе, щенок оправился от страха и залаял.

— Но-но, — Санька потрепал его по шее, — поздно теперь, после драки кулаками не машут.

— Что же это, — в недоумении говорил Миша, — охотничий щенок, а какого-то петуха испугался?

— Это не петух, а глухарь, — засмеялся Санька. — Но вообще-то немного похож. Лапы лохматые, как у петуха. Но глухарь называется. А вон в той берёзовой роще ещё и другие лесные птицы водятся.

— А какие?

— Куропатки, тетерева.

— Пойдём посмотрим.

— Пошли.

До чего же красива берёзовая роща! Стоят берёзки белые, нарядные, так и кажется, что свет от них исходит. На ветвях — серёжки, а на головах — зелёные платочки. Словно девочки из школы идут, и девочек этих много-много — вся школа вышла сразу после уроков…

Миша заулыбался, увидев такую красоту. Идёт и улыбается, улыбается, будто зачарованный.

А Санька подошёл к молодой берёзке, которая склонила свои ветви едва ли не к самой земле.

— Угадай вот, почему она так?

Миша пожал плечами, а потом проговорил неуверенно:

— Может быть, трактор её задел.

— Ха! Трактор разве сюда подойдёт! Снег это деревце пригнул.

Громким лаем дал знать о себе Дружок, к этому времени немного приотставший. Он гнал впереди себя целую стайку спасавшихся от него птиц, которые совсем уж были похожи на кур, да ещё, как куры, бежали по земле, а не летели.

— Вот, вот, гляди, — сказал Санька, — это и есть куропатки.

Но Миша успел увидеть их лишь мельком: куропатки юркнули в густую траву.

Дружок, виляя хвостом, подбежал к Саньке.

— Ну молодец, молодец, — погладил его Санька. — На этот раз не испугался, вижу, вижу. — И, обернувшись к Мише, сообщил ему ещё одну подробность из лесной жизни: — Куропатки кладут яйца в густой траве, там и высиживают, чтобы не заметили их цыплят хищные птицы — коршун или ястреб.

— А сами тоже всё время в траве сидят? — спросил Миша. — Их ведь самих ястреб или коршун съесть может.

— Нет, сами и по делам ходят. Если появится опасность, их предупредит вон тот куропачий петушок.

— Какой такой, вон тот?

— А во-он на самой высокой берёзе сидит, видишь?

— Вижу, — ответил Миша, присмотревшись. — Он сторож, да?

— Не сторож, а часовой.

— Часовой? А разве у них война?

— Ну, раз в любую минуту можно жизни лишиться, выходит, война или что-то вроде этого.

— А почему этот петушок нас не боится?

— Если бы у нас ружья были бы, мигом бы исчез.

Мальчики пошли дальше. Некоторое время всё было спокойно. Но вот откуда-то выскочила словно из-под земли рябая птица, в которой Миша не сразу признал куропатку, и с отчаянным криком бросилась на Дружка. Тот от неожиданности растерялся и отпрыгнул в сторону. Но куропатке этого было мало. Она клюнула бедного щенка в нос, и тот упал на спину, а когда куропатка убежала, быстро встал на ноги. Санька взял щенка на руки.