— Одному знакомому старику отдам. Он собак любит, у него уже шесть их. Вот и седьмую взять согласился. Ему такая порода нужна.

— Не отдавай, мам, а мам, он нам самим нужен!..

— Нет. Зачем он нам такой — цыплят душит. Первый раз такую собаку вижу. Кошка — дело другое. Та может. Но чтобы собака…

— Мам, я с тобой… Или один пойду, сам Тимку отнесу… — И Гриша заплакал, слеза упала с его щеки — и прямо Тимке на голову.

Мать взяла Гришу с собой. Вышли они из дому, идут по лугу — прямиком к старику собачнику. А Тимка всю дорогу глаз с хозяина не сводит, будто навеки прощается. Защемило у Гриши сердце. Ну не может, не может он без собаки. Ведь и так уже без цыплёнка остался. Что же, совсем теперь одному?..

— Не виноват Тимка! — закричал Гриша, да так громко, что и сам не ожидал.

Мать глядит на него удивлённо, ничего не понимает.

— Тимка к цыплёнку близко не подходил. Это я… Я сам…

— Что сам? Цыплёнка съел? — смеётся мать.

— На марки променял.

— Ах вот оно что! Бесстыдник эдакий! Да ведь сердце-то у тебя каменное!

Долго ещё ругала мать Гришу.

А потом погладила Тимку по голове и говорит:

— Бедненький ты мой, голодненький! Пошли домой, я тебя сегодня как никогда накормлю.

Оля прибежала из школы домой и, заглянув на кухню, спросила:

— Бабушка, мама завтра во второй половине дня свободна?

— Нет, она к четырём часам на работу уходит.

— А папа?

— Так ты же знаешь, что они в одной смене работают.

— Ну вот! — захныкала Оля. — Опять на родительское собрание никто не пойдет.

— Ну, не плачь! И что у тебя за глаза такие: чуть что — на мокром месте! Найдётся кому пойти.

— Кто же это найдётся?

— Я — вот кто.

— «Я, я»! — передразнила Оля бабушку. — Сказано, чтобы родители пришли. Да и что ты там поймёшь?

— Все, внученька, пойму, не беспокойся, — сказала бабушка и перевернула пирог, от которого шёл такой вкусный запах, что Оля сразу подумала о том, как будет его есть.

Впрочем, она так расстроилась, что не хотелось ей ни раздеваться, ни мыть руки.

Она села на стул в углу кухни, закрыла глаза и представила себе, как бабушка придёт на родительское собрание. Дверь в класс тихо откроется, сперва просунется в неё палка, потом покажется длинная жилистая рука, и только потом уже войдёт бабушка. Она важно сядет за первую парту, снимет поношенную мужскую шапку, пригладит ладонью редкие седые волосы. А Витька, который обязательно останется после уроков в школе и непременно увидит бабушку, на следующий день при всех скажет: «У твоей бабушки палка такая гладкая потому, что по спине твоей часто ходит!» И захихикает так противно, как всегда.

Оля вскочила, сняла пальто и сказала:

— Бабушка, знаешь что?

— Что?

— Ты на собрание лучше не ходи. Не надо.

— Почему же?

— Знаешь: учусь я хорошо. Отличница. Ничего плохого про меня не скажут. Да и на улице скользко. Упадёшь ещё…

— Не беспокойся. Я тихонько пойду.

Оля поняла, что бабушку не отговорить, вздохнула и попросила:

— Ты тогда хоть шапку свою не надевай. Шаль лучше, что ли.

— Почему?

— На родительских собраниях у нас обычно не раздеваются. А шапка у тебя старая, и вообще…

— Ну и пусть себе не раздеваются, а я вот возьму и разденусь. А что в самом-то деле — как в бане париться буду? — Того, что Оле не нравится шапка, бабушка словно и не расслышала.

Окончательно расстроившись, Оля легла спать без ужина.

… Витя оказался расторопнее, чем ожидала Оля. Он узнал о бабушке ещё до собрания. И когда прозвенел последний звонок и все вышли из класса, подбежал к Оле и ехидно спросил:

— Ну, скоро твоя пионерка припожалует?

— Какая пионерка? — не сразу поняла Оля.

— Та, у которой две маленькие косички, как у девочки, а на голове мужская шапка, — уточнил Витя, и узкие чёрные глазки его лукаво заблестели.

— Ну, вот что, — отрезала Оля. — Если будешь болтать всякую ерунду, я скажу твоей маме, что ты двойку схватил. Ясно?

— Подумаешь, двойка! По физкультуре.

— Всё равно. Не ехидничай.

— Тсс! — Витя приложил палец к губам, а у Оли ёкнуло сердце: она услышала знакомый стукоток бабушкиной палки.

Пропустив бабушку, Оля чуть-чуть приоткрыла дверь и заглянула в класс.

Едва бабушка вошла и поставила палку в угол, учительница Татьяна Ивановна подала ей свой стул и сказала:

— Пожалуйста, вот сюда, Анастасия Фёдоровна.

И усадила бабушку за свой учительский стол.

— Товарищи, — начала Татьяна Ивановна, открывая собрание, — сегодня у нас особенный день. К нам в гости пришла Анастасия Фёдоровна Иванова, бывшая партизанка. Отныне имя её будет носить наша пионерская дружина. Ведь во время Великой Отечественной войны Анастасия Фёдоровна спасла нашу школу от уничтожения, а директора школы — от расстрела. Она вовремя оповестила партизан о том, что задумали фашисты, и предотвратила беду. Мы попросим отважную разведчицу подробнее рассказать об этом…

— Вот эта шапка, — тихо заговорила бабушка, — мужская. И потому не нравится моей внучке. Но Оля не знает, что это шапка её дяди, моего сына Степана, погибшего в борьбе за независимость нашей Родины. Стёпа учился в нашей школе. Из восьмого класса ушёл на фронт, стал сыном полка… Вот в этом же классе учился… Гляну я на его парту, вон ту, третью в среднем ряду, и кажется, голос Степана слышу…

Оля обернулась и увидала стоящего рядом с ней Витю. Он тоже слышал всё. Лицо его вспыхнуло, словно он склонился над костром.

После уроков в классе осталась одна Нина. Она была дежурной.

Девочке нездоровилось, но учительнице она об этом не сказала. Думала, справится, вымоет класс и уйдёт. Но голова кружилась, руки стали вялыми.

Она села за парту, чтобы немного передохнуть.

В эту минуту дверь класса приоткрылась, и Нина увидела высокого мальчика с карандашом и тетрадкой в руке.

— Четвёртый «А»? — спросил он.

— Да, — ответила Нина.

— Ищу Нину Белякову. Она ушла уже, наверно?

— Нет, Нина Белякова — это я.

— Ты? Вот хорошо! Я — Петя Кузнецов, член редколлегии школьной стенной газеты. О тебе статью должен написать.

— Обо мне?

— Да, как об отличнице и примерной общественнице.

Нине было приятно слышать такие слова, но ей стало совсем плохо. Она побледнела.

— Что с тобой?

— Плохо себя чувствую.

— Больная, а работаешь, — посочувствовал Петя.

— Я дежурная.

— Но во всей школе по двое дежурят. Почему же ты одна?

— Мой напарник заболел. Ты же знаешь, сейчас грипп.

— Надо бы сказать учительнице.

— Сказать нетрудно. Плакаться не люблю.

— Ну хорошо, — сказал Петя. — Я должен задать тебе несколько вопросов.

— Пожалуйста, задавай. А я пока пол мыть буду. — И, пересиливая себя, она взялась за дело, одновременно отвечая на вопросы члена редколлегии.

Пете хотелось ей помочь. Но он боялся, как бы не появились случайно ребята и не увидели, что он моет пол не в своём классе, помогает незнакомой девочке.

С большим трудом закончила Нина уборку.

Петя тоже закончил свои расспросы и сказал:

— Я записал всё, что ты сказала. Прочти внимательно и распишись. Вот тут.

Нина отнесла ведро в кладовую, вымыла руки, вернулась в класс и взяла портфель.

— Ты домой? — испуганно спросил Петя, — Не подпишешь?

— Почему же, — усмехнулась Нина. — Давай тетрадь.

И крупными круглыми буквами написала:

Петя Кузнецов — хороший товарищ.

Он помог больной девочке вымыть пол.