Лицо Саске стало испуганно–удивлённым и застыло с какой–то детской обидой. Он зажал губы рукой и подбежал к окну, свесивишь оттуда. Из его рта полилась чёрная жижа. Мне сразу вспомнилась та чакра, которая лилась из моего живота, когда при битве с Пейном открылась моя печать, удерживающая Кураму. Сердце заколотилось как бешеное, тогда мне помог отец, и я судорожно перебирал в уме печати фуин, чтобы помочь другу, но к счастью, он справился сам. Спустя секунду чакра из его рта прекратила течь, а Хаширама выглянул в окно, рассматривая ущерб. Думаю, подобная концентрация проплавила землю, если учитывать что чем плотнее чакра, тем она ядовитее и опасней, в данном варианте эффект будет тот же, что и от концентрированной кислоты, хорошо ещё, что на носителя собственная чакра так не действует, а то бы она обожгла Саске все внутренности.

Я выдохнул, тихо садясь на кресло. За прошедший час Саске из меня всю душу вытряс, у меня скоро нервный тик будет, хорошо ещё, что Итачи дома нет, а то бы он совсем испереживался, и так как на иголках постоянно, успокаивающие чаи вёдрами пьёт.

— Что это? — спросил Хаширама, с интересом продолжая разглядывать следы извержения чакры за окном.

Саске плюхнулся в кресло рядом со мной и устало выдохнул.

— Всё никак не привыкну к своему недугу. Моя чакра утекает из тела и смешивается с чакрой Десятихвостого. Из–за этого я не могу применять техники. Правда, кое–что всё ещё в моих силах, например, ускоряться, укреплять тело и ходить по вертикальным поверхностям.

Я налил ему воду из графина и протянул стакан, Саске кивнул и осушил его в два глотка, его рука ощутимо дрожала. Хаширама задумался, потеребив подбородок, внимательно оглядывая его.

— Теперь понятно, почему твоя чакра практически не ощущается, — он подошёл ближе и поводил рукой над телом Саске.

Первый снова задумался и внес свой вердикт:

— Не хотелось бы давать ложных надежд, однако думаю, ситуацию с твоей чакрой можно хотя бы слегка, но подправить. Правда мне потребуется кое–что уточнить у остальных ирьёнинов. Вполне возможно, что за то время, пока я был мёртв, они смогли создать техники более совершенные, чем известные мне.

После этих слов Хаширама подмигнул нам и исчез в вихре листьев. Охо–хо, что за детский сад…

Молчание затягивалось, я не знал, что сказать Саске, а он снова о чём–то задумался.

— Думаешь, он правда что–то придумает? — наконец спросил меня мой друг. Голос его звучал как–то неуверенно.

Я ободряюще сжал руку Саске. Это очень страшно после того, как ты был почти всемогущим, когда мог исчезать и появляться, использовать иллюзии, менять тела, исцелять, призывать монстров, летать на крыльях, очень страшно стать почти беспомощным. Я переживал это состояние тридцать семь раз, когда начиналась моя новая жизнь и я оказывался бесполезным младенцем, а потом долго, больше десяти лет, не мог использовать чакру, которая вся уходила на поддержание печати Курамы. Пожалуй, я понимаю Саске лучше, чем кто–либо другой.

— Ты всегда можешь рассчитывать на меня друг, а я верю, что у тебя всё получится. Ты самый сильный шиноби, ты справишься, Саске, а я буду рядом и помогу тебе. И не смей больше… — мой голос дрогнул. — Не смей сдаваться.

Саске повернул голову и несколько секунд смотрел в мои глаза, а потом улыбнулся, вполне искренне и привычным жестом взлохматил мои волосы.

— Прости, что снова тебя подвёл, Наруто. Но я буду стараться, обещаю. Ты — мой рыцарь в оранжевом костюме, помнишь…

— Знаешь, Наруто, я встретил своего отца, там… на поле боя… — Гаара глотнул чай и помолчав добавил. — Мы даже сражались с ним бок о бок и я поговорил с ним…

— Но… твой отец же… — я покосился на задумчивого друга, он медленно кивнул, подтверждая мои невысказанные слова.

— Да, он умер, когда было нападение на Коноху, во время того экзамена на чуунина.

— Тогда как?! Неужели… — догадка мелькнула, заставив мои глаза раскрыться шире. — Саске? Эдо Тенсей? — я цыкнул. — Вот жук! Он мне ничего не говорил!

— Да… И, знаешь, я очень ему за это благодарен. Узнать, что отец сожалеет, что сделал в своё время из меня чудовище, и увидеть искренне раскаяние пополам с гордостью за своего сына дорогого стоит.

Лёгкая улыбка тронула губы Гаары.

— Правда, когда я попытался отблагодарить нашего общего друга, он…

— Дай угадаю, — прервал его я, со смешком, — Саске выдал что–нибудь вроде того, что ты красавчик и он помог тебе поэтому.

Гаара удивлённо вскинул бровь, а я засмеялся.

— Просто это у него фишка такая. Он то же самое сказал ещё некоторым спасённым… — я вспомнил о Неджи, который смущённо пересказал мне свой разговор с Учиха, да и о Хаку. — Но он на самом деле… ценит красоту что ли. Ты, кстати, не был случайно возле Цучидо? Там Саске такую шикарную статую своего брата зафигачил и у нас в Конохе памятник неизвестному шиноби…

— А, это тот, что на тебя похож? — усмехнулся Гаара. — Мне его Хокаге–сама первым делом показала, когда мы прибыли в Коноху.

Гаара, вместе с делегацией Суны находился в нашем скрытом селении уже второй день, официально, чтобы подтвердить мирный договор и с дружеским визитом, а неофициально, чтобы пообщаться со своими друзьями. Как он сам мне признался, еле выдержав три недели, прошедшие после того, как он узнал, что Саске очнулся. Титул Казекаге кроме очевидных плюсов несёт в себе ещё кучу ответственности и, перелопатив накопившиеся за время войны дела, Гаара поспешил в Коноху.

Вчера они с Саске пообщались наедине с саду, после чего Гаара вышел смущённый и задумчивый (Неджи, две недели назад вышел точно с таким же выражением лица). Потом он с Темари и Канкуро вернулся к посольской деятельности, а сегодня с утра, пока Саске ушёл на тренировку с зелёными монстрами в лице Гая и Ли, Гаара зашёл ко мне, чтобы поболтать наедине.

— О, привет, Гаара! — в комнату зашёл чем–то весьма довольный Саске, за ним следовала Ева, которую я выгнал, чтобы поговорить с Гаарой наедине и любопытная лисица явно за это на меня дулась. В руках у моего друга была коробка, и я из–за этой коробки сразу вспомнил про Извращенца и его литературные эксперименты.

— Саске? Ты что решил написать книгу? Зачем тебе столько бумаги? — удивлённо спросил я.

— Ему слава Джирайи не даёт покоя, — ехидно прокомментировала Ева, не давая Саске ответить. — Решил податься в литературу.

Она с важным видом прошагала через комнату и улеглась на коленях Гаары.

— Гладь! — скомандовала наглая биджу Кадзекаге, и тот послушно стал утюжить её мех.

— О да, вчера мы с Гаарой как раз говорили о жизни, и я решил, что напишу одну историю… — ухмыльнулся Саске, подмигивая Гааре, который был занят важным делом ублажения некоторых мохнатых личностей. — Тем более, что пока я тренируюсь толку от меня не так уж и много, — он слегка помрачнел, но затем снова улыбнулся.

Неделю назад, после памятного разговора с Хаширамой, Первый и бабулька Цунаде действительно нашли некий выход. Оказалось, что у Саске сильный перекос «духовной» составляющей чакры, той самой из которой состоял Десятихвостый, и они решили высвободить больше свободной чакры путём усиления «физической» составляющей, то есть уже неделю Саске тренировался в авральном режиме зелёных монстров, работая на усиление своего тайдзютцу и общей физической силы.

— Та книга? — кивая собственным мыслям, спросил Гаара. — «Ураганные хроники», так, кажется?

— Ага, после разговора с тобой меня действительно захватила эта идея, — ответил Саске.

Мы ещё немного пообщались втроём. Точнее втроём и со зверьём, так как Ева тоже участвовала в разговоре не забывая подставлять для почёсывания Гааре свои части тела, в конце концов Саске сказал, что она как ёжик и предложил ей организовать помывку. Ева отчего–то обиделась и, гордо задрав все девять хвостиков, удалилась с королевским достоинством. Не обращая внимания на причитания Саске об «отбившихся от рук детках».