* двадцать девять раз. Напоминаю, что Наруто не все свои тридцать восемь жизней проживал «до войны», первые его жизни не достигали 13 лет и он перерождался заново, а в следующей жизни проживал на несколько месяцев дольше предыдущей.

— Ты не можешь контролировать мою силу, глупый мальчишка, ты всего лишь маленькая часть моей ненависти! — сквозь пелену дикой боли услышал я голос Кьюби.

То место, что я открыл в храме, на самом деле было особенным. Здесь джинчуурики можно относительно безопасно воспользоваться ключом к своей печати и сразиться с биджу без, так сказать, последствий для мира. Благо свитковая жаба Геротора уже давно ждал своего часа где–то в недрах меня, до сих пор передёргивает от того, что пришлось его заглотить.

Ямато, конечно, чуть струхнул по поводу предложения Кира Би «выпустить девятихвостого и надавать по наглой рыжей морде», даже отговаривать меня попытался, но я уж точно не собирался идти на попятную. Ну, а с перестраховщиков что взять? К тому же он меня охраняет вроде как, так что мой кирдык — это его провал миссии, понять можно.

Мы с Би сели друг напротив друга и вошли в транс. Последние указания он выдавал уже ментально.

Так я очутился в своём подсознании, перед клеткой, в которой полностью просматривался лежащий Курама, злобно скосивший красный глаз. Хотя пока лис внутри меня был ещё, пожалуй, девятихвостым Кьюби, а не моим другом — Курамой. Лис только оскалился на моё приветствие, с интересом наблюдая, как я усилием воли поднял себя в воздух и снял печать с клетки.

А спустя пару минут дела на самом деле стали плохи. Сначала я даже самонадеянно подумал, что всё закончится быстрее, чем обычно, но правда в том, что мне всё тяжелее сопротивляться ему и своей «тёмной сущности».

Используя свою телесную неподвижность, я вошёл в режим сэннина и махался с выскочившим из своей клетки Курамой, используя все привилегии этого режима, к тому же в данном случае — неиссякаемого для меня. Би даже чуть помог, как–то пробравшись в моё подсознание, и поглотил первую «бомбу хвостатого», которую запульнул в меня лис. Но вскоре его отсекло от нашей битвы. Воспользовавшись этим и отвлечением Кьюби на тентакли, я намял лису бока и оглушил его супер–мега–гиганским расенганом, пожалуй, даже побольше будет того, которым мы с Шион демона Морё приложили.

И вот наступил тот самый тонкий момент, когда для полного контроля надо отделить «хорошую» чакру лиса от «плохой» (злой, красной и вредной). Но он подловил меня, запуская уже в моего ловца и отделителя, который, кстати, тоже какая–то душа или ментальная оболочка, хотя это и странно, ведь я во внутреннем мире не телесно нахожусь, а тоже ментально. Перетягивая уже мою душу или что это там такое к себе. Красная чакра начала поглощение.

Меня охватил ужас. А в голове многократным эхом повторялись голоса, твердившие про демона и общую травлю. Я даже успел порадоваться, что Курама не помнит, что это с нами уже тридцать восьмой раз. Страшно тогда, что бы он сказал или подумал или сделал. Хотя может быть, если бы он помнил тоже — всё стало бы по–другому, не знаю. Не время предаваться софистике, надо…

— Всё нормально, Наруто… ты можешь остаться здесь… — я резко вскинулся на женский голос.

Курама пропал. А я был в том же месте, где и тогда с отцом. Бело–золотистый мир без стен, пола и потолка. Рядом со мной сидела симпатичная куноичи с синими глазами, милым лицом и ярко–красными волосами, пожалуй, даже краснее, чем у Карин, она довольно приятно улыбалась. Я помню её, хотя и очень смутно, шестнадцать лет прошло с нашей встречи, да и я был в теле младенца. А тот случай с другим миром произошёл ещё до моего очередного рождения, к тому же она была намного старше, так что сложно утверждать наверняка…

Хотя вот что странно, я не могу вспомнить этой нашей встречи. Она же должна быть важной для меня, и такую не забудешь. Может быть, стирается всё, что происходит в моём внутреннем мире? Или это снова проделки «кукловодов»? А может, это Курама так воздействует на меня? А может, эта встреча случилась и на самом деле впервые?

— Кто ты? — осторожно спросил я. Осторожность в этом деле не помешает, я уверен на шестьдесят процентов, что это что–то вроде осколка души моей матери, примерно то же, что и у отца с печатью, но всё–таки, надо быть осторожней. В такой момент неожиданно провалиться в подобное место и встретить мать, здорово попахивает ловушкой.

— Догадаешься сам? — хихикнула девушка, тряхнув волосами, которые были заколоты на виске каким–то зажимом. Она встала, смахнув несуществующую пыль с зелёного платья. Конечно, куноичи вообще неплохо смотрятся, взять ту же бабульку Цунаде, но она выглядела моей одногодкой, в смысле физического тела, а никак не матерью.

— Эм… Только не говори, что ты настоящая форма девятихвостого? — вспомнив о встрече с «матерью» в том мире, куда нас с Сакурой забрасывал тот одноглазый Учиха из «Акацуки» и о её вспыльчивости, схитрил я. Она заржала, а я добавил. — Это точно так и есть! Твой смех словно из Преисподней!

Это её разозлило и волосы знакомо зашевелились девятью красными хвостами, а меня треснули по голове, вполне так ощутимо. И не скажешь, что на самом деле ты где–то там медитируешь в «волшебной комнате» под бдением Буратины и Осьминога. Надеюсь, моя жизнь всё–таки не сон, где всё слишком реально, даже боль, смерть и рождение. Впрочем, я отвлёкся.

— Заткнись, да ттебанье! — завопила она, но тут же осеклась и смутилась. — Прости, я немного вспыльчива, и у меня иногда вырываются такие вот словечки, надеюсь, у тебя нет ничего похожего. Минато тебе не сказал? Я твоя ма…

Договорить я ей не дал, просто стиснув в объятиях. Ощущения от объятий с матерью были поразительно настоящими. Она была тёплой и крепкой, волосы были мягкими, а ещё от неё пахло так, что у меня защемило сердце.

— Всегда… хотел увидеть тебя… мама, — слова дались с трудом, преодолевая застывший в горле комок. Я, наконец, увидел её, свою настоящую маму, а не ту женщину из другого мира, что была на неё так похожа…

— Мы ещё поговорим с тобой, Наруто, — отстранилась она, вглядываясь с улыбкой в мои глаза. — Но сперва давай укротим Зверя.

Где–то на периферии сознания я почувствовал, что там, где мы «перетягивали канат» из наших душ с Курамой из моего тела выскочили цепи и опутали лиса. Двойственное такое ощущение и очень странное, если к тому же учитывать, что моё настоящее тело сейчас находилось в трансе, то вообще.

— Минато запечатал всю мою чакру в тебе, чтобы я помогла тебе взять силу девятихвостого под контроль, когда придёт время…

Я смотрел на неё во все глаза и думал, почему я не помню эту встречу и встречу с отцом. Несомненно, в этой ситуации было что–то знакомое, но и только. Когда я вспоминал, как побеждал Кураму, выходило, что я его самостоятельно одолевал, а потом вытягивал силу, но сейчас я засомневался, что всё так и было всегда… В воспоминаниях об этом было полно белых пятен, которые я всегда относил к проблеме памяти. Сложно упомнить каждый день в жизни шиноби, пусть даже она длится меньше семнадцати лет. А тем более такой насыщенной событиями, как моя. К тому же перерождение сказывалось, думаю, мозг младенца просто не мог вмещать абсолютно всё, и что–то «терялось» и «забывалось» или относилось к несущественному, что вспоминалось лишь по прошествии. Но это был слишком важный момент, чтобы такое забыть случайно…

— Эй, ты вообще меня слушаешь? — оторвал меня от мыслей голос матери.

— Да, прости, просто рад, что моя мама оказалась красотка, — как говорит Саске «не знаешь, что сказать женщине — говори комплимент».

Она зарделась и начала что–то говорить про волосы и то, что в детстве её обзывали «Помидорка–чан», а она всех за это лупила. А потом, когда она чуть подросла, из–за того, что она была безжалостна и всех избивала, её прозвали Жгучим Перцем. Мама рассказала мне о том, как они с отцом полюбили друг друга.