К концу 50-х годов от оборонной тематики Флёров отошёл (или его "отошли") и с 1960 года обосновался в Дубне. Невоздержанный на язык, резкий в суждениях, "одержимый", но словам Головина, неукротимый Флёров всегда прекрасно владел "великим искусством наживать себе врагов". Но и привязывать к себе он тоже умел. Неутомимостью, разносторонностью интересов, острым умом, фантазией, смелостью. Вот этот человек вместе с молодыми сотрудниками и оказался той зимой на спектакле студентов-щукинцсв. После спектакля физики пришли к лирикам -за кулисы. Вот тогда и началась дружба Дубны с будущей Таганкой.
Было что-то общее в этих группах: заводной, знающий дело, на выдумки падкий и ещё не заматеревший "шеф" и стремящаяся к своему пути в своем деле нахальная и талантливая молодежь рядом. Утверждаю это на основе двадцатилетних контактов и с теми, и с другими. Кстати, физика Флёрова, как это ни странно, я благодарно считаю той своеобразной "свахой", что "узаконила" мою связь с этим театром. Но то будет через несколько лет, потому рассказ об этом позже. Еще позже между Любимовым и Флёровым произойдет разрыв - в результате творческого спора, но в общем-то - беспричинный. Нет, не беспричинный, конечно. Оба со временем окажутся при жизни причисленными к разряду бессмертных, а просто так это не проходит. Появляется нетерпимость в суждениях, неприятие мнений, сильно отличающихся от собственных...
Собственно, причиной ссоры была неодинаковая оценка Флёровым и Любимовым любимовского спектакля "Пристегните ремни" но пьесе Г.Бакланова и самого Ю.Любимова. На мой взгляд, спектакль был неровным. Были отличные эпизоды, характеры, штрихи. Был страшный но эмоциональному воздействию на зрителя проход через зал Ивана Бортника со старой и длинной песней времен войны "Враги сожгли родную хату". Но были и затянутые сцены, непроработанные характеры, трескотня. Отдельно об этом спектакле писать, видимо, не буду, не он определял личность и репертуар Таганки. Был, правда, кроме флёровского, с ним еще один трагикомический эпизод, о котором в театре ходят легенды и который грех не пересказать...
Спектакль был довольно острый, на публику пробивался со скрипом - перестраховщики нашептывали в верхах, что надо бы это дело похерить... И тогда сам Виктор Васильевич Гришин, первый секретарь московского горкома, решил этот спектакль посмотреть. А начинался спектакль по-любимовски нетривиально. На открытой сцене - интерьеры двух самолётов. Один - времен войны, на нём отвозят с передовой остатки геройски выбитого полка. Другой самолёт - современный, комфортабельный, со стюардессами в юбочках мини, тогда уже модных. На этом самолёте летят командированные и отпускники, летят журналисты и киношники делать репортаж о большой стройке - что-то вроде КамАЗа. И ещё на этом самолёте летит правительственная комиссия, чтобы снять (или не снять) начальника этой самой стройки, в прошлом - командира того самого полка.
Первый ряд кресел правого от зрителя самолёта пуст: ждут "высоких гостей", они придут в последнюю минуту. В своём роде это три бога из "Доброго человека из Сезуана". Члены комиссии - их играли Виталий Шаповалов и уже упоминавшиеся в сезуановской главе А.Колокольников и И.Петров - входили на сцену через зал. Открывалась дверь перед первым рядом, и они входили: твердой поступью, солидно несли себя и свои портфели три немолодых человека в однотипных строгих костюмах с немногочисленными знаками отличия. Им оказывали знаки внимания, их встречали почтительные стюардессы. Они рассаживались. И тогда начинал раскручиваться обычный в целом сюжет.
В тот день, когда В.В.Гришин должен был прийти на спектакль, начало пришлось задержать - высокое начальство, как известно, не опаздывает... Где-то минут в пятнадцать-двадцать восьмого демократическая и терпимая таганская публика начала проявлять признаки нетерпения, и около половины восьмого Любимов распорядился начать-таки спектакль. В жёлто-красных бликах пробежали, заняли места в левом самолёте солдаты сороковых. Справа у трапа, ведущего в зал, встали хорошенькие стюардессы - Вика Радунская и Таня Сидоренко. Пошли пассажиры, засуетились радиорепортёр (Смехов) и его звукооператор (Ронинсон). Минуты две общей "предстартовой" суеты и, наконец, появляются члены правительственной комиссии. Но что это? Почему, вопреки сценарию, их четыре, а не три?! "И такие все похожие..."
Я не был на том спектакле, но очевидцы говорят (может врут, как очевидцы?), что высокий гость проследовал, было, как и те трое, на сцену, но потом сообразил, повернулся и понёс свое величие в кресло шестого ряда у прохода. Предусмотрительный Н.Л.Дупак - директор театра - предупредил билетёрш, чтобы никто из "входников" или "своих" это место не занимал...
Публика, впервые видевшая спектакль, а таких, естественно, большинство, в полутьме зрительного зала Гришина вряд ли узнала, решила, что всё идёт, как должно быть по пьесе. На сцене, правда, раздалось несколько смешков, за что, равно как и за другие идейно-художественные просчёты, руководству театра (Любимов, Дупак) и парторгу (им тогда был второй режиссёр Борис Глаголин) "строго, но доброжелательно" попеняли.
А вообще с власть предержащими отношения у моего Театра все двадцать лет были не очень простыми. Говорят, что к театру хорошо относился Ю.В.Андропов. Владимир Федорович Промыслов, мэр московский, - тоже. Д.С.Полянский - зампредсовмина при Хрущеве и Брежневе (первые несколько лет), потом посол в Японии (по принципу: а посол ты на...) - рискнул родную дочь отдать в жёны типично таганскому актёру Ивану Дыховичному. Вряд ли мог да и хотел помочь он зятю на театральной стезе -Иван пробивался сам, о нем ещё потом будет отдельный рассказ (в главе про спектакль "Мастер и Маргарита"). Маршал Брежнев, насколько я знаю, мой Театр терпел, но не слишком жаловал...
Ещё два слова о спектакле "Пристегните ремни", трижды знаменательном (ссора Любимова с Флёровым, двух действительно выдающихся людей; конфузийная история с человеком, почитающим себя ещё более выдающимся, - см. выше; и третье - на репетициях и прогонах этого спектакля я впервые увидел не на экране, а в жизни Марину Влади, третью и последнюю жену Владимира Высоцкого). Подивился, как молодо она выглядит, как чисто говорит по-русски, как естественно держится... Что она - Марина Владимировна Полякова но рождению - я тогда не знал. Слышал лишь, что у известной французской актрисы есть какие-то русские корни...
Премьера спектакля "Пристегните ремни" состоялась, судя по пометам на сохранившейся программке, 16 января 1975 года. Спектакль посвящался тридцатилетию Победы. Это был не первый случай, когда традиционная наша болезнь - юбилеемания в какой-то степени помогла театру.
Вернёмся, однако, в год 1964-й. Театра на Таганке ещё не существует, но за него, за будущий театр на основе группы выпускников-сезуановцев уже хлопочут несколько именитых людей: писатель К.Симонов, артист Б.Бабочкин, несколько крупных физиков. Кроме Г.Н.Флёрова, это нобелевский лауреат академик Пётр Леонидович Капица, директор Объединённого института ядерных исследований в Дубне Дмитрий Иванович Блохинцев, бывший итало-американский сподвижник Энрико Ферми, а впоследствии советский академик Бруно Максимович Понтекорво... Это они написали письмо в Министерство культуры и согласились поставить подписи под статьёй для "Советской России", которая, насколько я знаю (говорил на эту тему с Флёровым), так и не была напечатана.
Смысл обоих документов вкратце можно передать так: нельзя рассредоточивать но разным театрам столь талантливую группу, сделавшую великолепный брехтовский спектакль; в Москве, если не считать "Современника", давно не открывались новые театры; вывод напрашивается сам собой, но... если по каким-то причинам создать новый театр в столице нельзя, то давайте в Дубне на базе ДК "Мир" организуем Областной театр. Его основа - любимовские ребята и Юрий Петрович при них в качестве режиссёра.
