— Нам с тобой?

— Ну да. Тебе и мне.

— Это невозможно. Я больше не живу одна. И мне казалось, что ты знаешь об этом.

— Ну, мы просто посидели бы в кафе и выпили, — поясняю я, стараясь говорить спокойно. — Я же не настаиваю на том, что пора отправляться выбирать шторы для нашей будущей гостиной.

— А зачем нам встречаться?

— Зачем? Почему всегда и во всем должна быть какая-то причина? Мне потому и нравились наши встречи, что мы никогда не искали причину.

— Извини, но я не могу.

— Ну, не обязательно прямо сейчас, сию минуту. Я не тороплю тебя. Мы же не обязаны встречаться с тобой именно сейчас. Как насчет пятницы? Или на выходные? Выбирай сама. Давай, не стесняйся. Любой вечер будет принадлежать тебе. Лично я полностью свободен весь уик-энд.

— Мне надо идти, Элфи.

— Погоди, не вешай трубку. Мне казалось, что нам вдвоем было хорошо.

— Да, мы с тобой здорово… как бы лучше выразиться?.. повеселились, что ли. Да, пожалуй, что так. Мы здорово повеселились. Но на этом наши приключения закончились, Элфи. Мы просто повеселились. А теперь мне нужны другие отношения. Нечто большее, чем простое веселье. Понимаешь?

Я еду в китайский квартал и там в одиночестве выпиваю сразу несколько бутылок «Цинтао». Потом я каким-то образом оказываюсь в баре «Эймон де Валера», причем перед самым его закрытием. Зал забит учениками школы Черчилля. У двери за столиком расположились Йуми и Имран.

— Давайте, я угощу вас выпивкой, — тут же предлагаю я.

— Не надо, спасибо, — вежливо отказывается Имран.

— Почему ты не идешь домой, Элфи? — удивляется Йуми. — Ты выглядишь каким-то измученным.

— А что ты пьешь, Имран? Может, заказать тебе крепкого темного пива?

— Я не пью алкогольные напитки.

— Правда? Неужели? Вот уж никогда не знал. — Я перевожу взгляд на Йуми. До чего же красиво ее лицо, обрамленное крашеными желтыми волосами. — Не знал, что Имран не потребляет алкоголь. Это как-то связано с религией?

— Да. С религией, — не глядя на меня, отвечает этот красивый подлец.

Я по-дружески обнимаю его за плечи и приближаю к нему лицо, но парень тут же морщится, стараясь отстраниться от меня, чтобы не дышать пивным перегаром.

— Но при этом твоя религия не мешает тебе воровать чужую девчонку. Не кажется ли тебе это чистейшим лицемерием, а, дружок?

Парочка поднимается со своего места, собираясь покинуть бар.

— Никто меня не воровал, — гордо заявляет Йуми. — Женщину нельзя украсть. Зато ее можно отпугнуть.

И они уходят.

Я замечаю за стойкой бара Ольгу и пробираюсь к ней через толпу посетителей. Повсюду слышен смех, поблизости раздается звон бьющегося стекла. В зале дым стоит коромыслом.

У бара я встречаю Цзэна и Витольда.

— С вами все в порядке? — волнуется Цзэн.

— Вы выглядите как-то странно, — подтверждает его опасения Витольд.

Но я даже не обращаю на них внимания.

— Ольга! — обращаюсь я к своей ученице. — Ольга, я хочу поговорить с тобой. Это очень важно.

Она нарочно отходит к противоположному краю стойки, чтобы только не общаться со мной. Ко мне приближается ее напарник — парень, разговаривающий с австралийским акцентом, и пытается взять у меня заказ, но я сразу поясняю, что мне нужна именно Ольга. Он молча пожимает плечами и отступает в сторону. Цзэн нетерпеливо тянет меня за рукав, но я только отмахиваюсь от него.

— Нехорошо так, — неодобрительно произносит Витольд.

Ольга, похоже, даже не собирается подходить ко мне. Она уже занялась очередным клиентом, обменивается с ним шуточками и весело смеется.

— Ольга!

Кто-то хлопает меня по плечу. Я оборачиваюсь и тут же вижу стремительно несущийся мне навстречу кулак.

Времени среагировать у меня не остается.

Кулак с жесткими костяшками плюс острый серебряный перстень в следующий же миг врезаются в мою челюсть, и я ощущаю тепло крови на разбитых губах. Ноги у меня подкашиваются. Я понимаю, что не упал лишь потому, что меня надежно поддерживает стойка бара. Передо мной стоит худощавый бледный парень в дешевых шмотках. Его кулак измазан моей кровью, на лице — выражение лютой ненависти.

Цзэн и Витольд вдвоем удерживают его, но видно, что этот молодец готов продолжить свою стремительную атаку. В зале становится тихо. Завсегдатаи «Эймон де Валера» с удовольствием наблюдают за развитием самого настоящего шоу. Почему люди вокруг нас такие злые? Почему они не могут вести себя прилично и поступать по-человечески? Почему они не прислушиваются к мудрым словам Скалы, когда тот обращается непосредственно к ним?

— Кто вы такой? — интересуюсь я.

— Я бойфренд Ольги.

— Правда? Просто невероятно. Дело в том, что я тоже ее бойфренд.

— Ничего подобного, — презрительно фыркает незнакомец. — Ты никто.

В следующую секунду меня попросту вышвыривают из ресторана двое громил-вышибал. Один из них чернокожий, фигурой больше напоминающий холодильник, а второй — белый, смахивающий издалека на стационарную посудомоечную машину. Они берут меня под руки с обеих сторон, ведут к входной двери и с силой (в которой уж совсем не было необходимости) выкидывают на улицу.

На асфальте возле бара сидит нищий-попрошайка со своей собакой. Я спотыкаюсь о них и, не сумев сохранить равновесие, падаю головой в сточную канаву.

Некоторое время я лежу на обочине, разглядывая звезды в вышине, где-то там, в небесах, за желтым тусклым светом уличного фонаря. Голова раскалывается от боли, губы противно ноют. Рубашка спереди испачкана моей же кровью.

Ко мне подходит собака нищего и начинает вылизывать лицо, но тут ее окликает хозяин. «Мистер! — кричит он. — Иди сюда!» Вот уж действительно подходящее имя для бродячего пса! Собака отходит, и в результате получается, что даже эта несчастная тварь не хочет иметь со мной ничего общего.

И тут внезапно меня осеняет. Я знаю, что мне нужно сделать!

Мне надо немедленно переспать с Джеки Дэй!

Я едва успеваю сесть на последний поезд в Эссекс.

В моем вагоне полным-полно молодых людей, одетых в красивые деловые костюмы, а также девушек, расфуфыренных не хуже Джеки Дэй. Со стороны они напоминают поддатую вырядившуюся к празднику молодежь в час пик. Повсюду слышны веселый говор и смех. При этом никто никому не мешает. В вагоне пахнет жареным мясом, пивом и дорогими лосьонами.

Наступает полночь, и поезд с грохотом вылетает из огромного металлического сарая — вокзала на Ливерпуль-стрит. Трудно определить, где кончается столица и начинается пригород, где вместо станций подземки встречаются крохотные городки и где именно Лондон уступает место Эссексу.

Поезд мчится сквозь темноту, в которой я умудряюсь все же разглядеть разваливающиеся корпуса жилых домов, выстроенных еще в шестидесятые годы, бесконечные штабеля никому не нужных железнодорожных шпал, маленькие дворики, заставленные старенькими автомобилями. Затем за окном проносится стадион, предназначенный для собачьих бегов. Мы проезжаем мимо нескончаемых пивнушек, китайских и итальянских ресторанчиков. Затем снова следует череда пивных баров, за ними — серия разных магазинов и опять жилые кварталы, тянущиеся до самого горизонта. Мир автомобилей, муниципальных домов и крохотных удовольствий. Эссекс даже чем-то напоминает Лондон, с той лишь разницей, что тут повсюду царит нищета. Создается впечатление, что здесь обитают только те люди, которым катастрофически не хватает денег.

Одна за другой мелькают названия остановок. Стрэтфорд, Илфорд, Севен-Кингс, Чадуэлл-Хит, Ромфорд, Харольд-Вуд… Пригород расстилается вдаль и вширь, но из-за его домов и машин кажется, что это один гигантский город. Так проходит почти час. Разодетые и пьяные молодые люди рассеялись: кто заснул, а кто уже сошел на своей станции.

И вдруг пейзаж за окнами вагона меняется.

Неожиданно город уступает место полям, теперь черным и молчаливым, распростертым чуть в стороне от железной дороги. Следующая станция — Банстед. Именно здесь становится понятно, что город закончился и вы въехали на территорию периферии.