Чтобы оставить семью, нужно быть очень суровым и хладнокровным человеком. Но мой отец вовсе не такой.

Наверное, он слабый. Эгоистичный — это определенно. Глупый — без сомнений. Во всяком случае, он недостаточно суровый и хладнокровный, чтобы сделать то, что сделал он, — с легкостью отрезать себя от семьи и всей своей семейной жизни.

Когда я появляюсь у дверей его съемной квартиры, он выглядит удрученным. Его словно разрывают некие силы, и он мысленно мечется между той жизнью, которая еще не совсем закончилась, и той, что еще не успела начаться.

— Как себя чувствует мама?

— Вот это ты спросил! Попробуй догадаться сам.

— Ты еще слишком молод и ничего не понимаешь, — пытается защищаться отец, впуская меня в квартиру.

Лены нигде не видно. Но на батарее сушится женское белье.

— Что же я должен понять? Что тебе захотелось побаловаться на стороне? Что ты решил «сходить налево» и посчитал, что никто тебя не разоблачит? Или то, что тебе на старости лет захотелось вернуть себе молодость таким вот диким способом? Что именно я должен, по-твоему, понять?

— Понять, что брак тоже может с годами испортиться. Даже хороший брак. Страсть утихает. Да-да, именно это и происходит с годами, Элфи. И вот тогда ты должен решить, сможешь ли ты с этим смириться или нет. Не хочешь выпить чаю? По-моему, где-то здесь должен быть чайник.

Квартира, которую снимает отец, находится в богатом зеленом районе города. Но она очень маленькая и не принадлежит ему. Краску для стен выбирал совершенно чужой человек. Картины, висящие тут, покупались для того, чтобы удовлетворить вкус кого-то другого. Я пытаюсь изо всех сил представить себе, что отцу здесь хорошо, но у меня ничего не получается. Куда ни глянь — везде чувствуется присутствие посторонних людей, все говорит о том, что это съемная квартира. Мне даже кажется, что вот-вот придет ее истинный хозяин и потребует вернуть ему собственность: и квартиру, и мебель, и даже девушку. Все это было отдано отцу лишь в аренду.

— И сколько же времени все это будет продолжаться? — спрашиваю я. Отец продолжает искать чайник, но никак не может его найти. — Пап? Может, забудем о чае? Ну нет у тебя чайника, и не надо. Смирись с этим. Чайника не было и нет. Договорились?

— О чем это ты?

— Сколько времени ты намерен здесь жить с Леной?

— Пока мы не найдем себе более подходящее жилище.

— А ей сколько? Двадцать три, если не ошибаюсь?

— Двадцать пять, — поправляет меня отец. — Почти.

— Но она моложе меня.

— Для своего возраста она ведет себя достаточно по-взрослому.

— Кто бы спорил!

— Что ты имеешь в виду?

Я грузно плюхаюсь на кожаный диван. Мой отец ненавидит кожаную мебель. По крайней мере, так было до сегодняшнего дня.

— Почему тебя не устраивало просто спать с ней? — спрашиваю я, втайне опасаясь, что сейчас он начнет вникать в подробности своей олимпийской половой жизни. — Разве не так все должно было произойти? Я легко представляю, почему она тебя привлекает. Более того, мне даже кажется, что я понимаю, почему и ее тянет к тебе. Солидный и успешный мужчина. И все такое прочее. Но при этом вовсе не обязательно рушить свою семью. Это же какое-то безумие, пап!..

Мой старик начинает нервно расхаживать взад-вперед. Видимо, эта гостиная, куда он меня пригласил, и есть самая большая комната во всей квартире, и все же она недостаточно велика. Отец делает буквально пару шагов — ему уже приходится разворачиваться. Он нервно теребит пальцы. Я испытываю нечто вроде укола жалости в отношении моего бедолаги-старика. Он не готов к такой жестокой игре. Он не может вести себя настолько бессердечно, насколько требуют ее правила.

— Такие вещи развиваются сами собой, повинуясь какому-то непостижимому импульсу, — объясняет отец. — Я пытался держать ситуацию под контролем. Это действительно так, поверь мне. Какое-то время я даже чувствовал себя самым счастливым человеком на всей земле. Еще бы! У меня были идеальная жена и идеальная любовница.

— Кстати, твоя идеальная жена теперь не собирается иметь с тобой ничего общего.

— Однако ничто не может продолжаться вечно, — заявляет отец, игнорируя мое замечание. — Время требует перемен. Оно движется дальше, и наступает момент, когда ты должен принять решение. — Он поворачивается ко мне, и в его взгляде сквозит мольба. Он очень хочет, чтобы я понял его. — Ну разве не об этом мечтает каждый мужчина? О жене и любовнице одновременно! Нам хочется стабильности, поддержки и спокойной жизни. Но вместе с тем мы мечтаем о романтике, страсти и пылкой любви. Почему я не мог желать и того и другого сразу?

— Потому что тебе хочется слишком многого. И оттого, что ты начал желать невозможного, ты разрушил жизни других людей.

— Но я ничего не мог поделать с собой, Элфи. Я же не планировал влюбиться. Это случилось как-то само по себе.

— «Влюбиться»? Ты заговорил о любви? Погоди-ка секундочку. Не нужно называть свою связь любовью.

— Ну а как мне еще называть свои чувства? — хмурится отец, и я понимаю, что он неожиданно начинает сердиться. — Послушай-ка, мне, конечно, очень жаль твою мать, Элфи. Да-да, я говорю искренне. К тому же то, как она узнала обо всем, просто ужасно. Но сердце хочет только того, чего оно хочет.

— Пап, — говорю я, — прошу тебя, выслушай теперь меня. Лена — потрясающая девушка. Но ведь она ест и одновременно танцует! Ты это понимаешь? Она ест и пытается пританцовывать. Неужели ты этого не заметил? Она невольно подпрыгивает в ритм музыке, когда слушает радио. И даже тогда, когда завтракает. Она еще совсем ребенок.

— В эти моменты она очень мила.

— Да перестань ты! Она настолько молода, что в дочери тебе годится.

— Возраст тут совершенно ни при чем.

— Интересно, а ты мог бы влюбиться в Лену, если бы она оказалась твоей ровесницей? Если бы сейчас ей тоже было под шестьдесят? Не верится что-то. И она вряд ли увлекалась бы тобой, если бы ты был двадцатитрехлетним юнцом, который живет на стипендию, да еще подрабатывает по ночам в закусочной.

— Ей уже двадцать пять, — напоминает отец. — Ну, почти.

— У тебя еще может все наладиться с мамой. Извинись перед ней. Попроси ее простить тебя. Мы все иногда допускаем серьезные ошибки. Ты не имеешь права бросать семью только из-за того, что перед тобой повиляла попкой какая-то молоденькая и хорошенькая домработница!

— Нет, ничего уже не получится. Я бросил твою мать. И сделал это из-за любви. Прости, Элфи. Но у меня имеются принципы.

В этот момент мне хочется ударить его.

— Ты оскорбил любовь, — говорю я, вспоминая, что сотворила мать со своим любимым садом. — Ты плюнул ей в лицо, ты, жалкий смехотворный старикашка. В твоей жизни был человек, который шел бок о бок с тобой все это время, который поддерживал тебя еще тогда, когда ты не представлял собой буквально ничего. И ты посмел так поступить с ней! И не надо разглагольствовать о принципах. Не стоит выставлять себя этаким романтическим героем. Ты другой. И ты не просто бросил ее. Ты позорно сбежал!

Он останавливается посреди комнаты.

— Прости, Элфи. Но мне кажется, что я поступил правильно.

— Ах вот оно что! Оказывается, ты поступил правильно! Ты полагаешь, что очутиться со спущенными штанами перед всеми своими друзьями и знакомыми — это весьма мудрый ход? Ну, что ж, пап, мне кажется, это спорный вопрос.

— Я имею в виду только то, что я оставил свою прежнюю семью. — Он смотрит на меня как-то странно. — Кстати, тебе известно, что мы поженились с твоей матерью уже тогда, когда она ждала тебя?

— Догадался. Для этого не требуется быть математическим гением. Между днем вашей свадьбы и моим рождением прошло всего пять месяцев.

— Она была беременна. Вот почему нам пришлось пожениться. Я, конечно, любил ее и все такое прочее. Но пожениться нам все-таки пришлось, потому что… ну, раньше так полагалось. Теперь времена совсем другие. И знаешь, что все вокруг мне тогда говорили? Мои родители, друзья и все родственники жены? А вот что: «Ты уже достаточно порадовался жизни». А я только молчал в ответ. Но всегда задумывался: неужели вот это и есть вся радость в моей жизни?