— Что это за херня? — спросил сам у себя Лапидус.

— Это не херня, — услышал он знакомый голос, — ты все же добрался до этого долбанного телевидения, Лапидус.

— Какого–какого? — переспросил Лапидус.

— Долбанного. Да вдобавок того, на котором работает Эвелина, — ответил Манго — Манго. — Или работала. В общем, того самого, где она хотела тебя спрятать, но у нее это не получилось.

— И что теперь? — спросил Лапидус.

— Дави на кнопку, — сказал Манго — Манго.

— На какую? — поинтересовался Лапидус.

— На верхнюю! — сказал Манго — Манго.

Лапидус набрал в грудь воздуха и как–то очень медленно, будто долго решаясь, все же взял да нажал кнопку рядом с цифрой 8.

Лапидус смотрел, как закрывается дверь лифта и чувствовал, что он опять сделал что–то не то.

С утра он сел не в тот троллейбус, а сейчас зачем–то сел в лифт.

Сел в лифт и нажал кнопку рядом с цифрой 8.

Ровно в один час тридцать минут, то есть, в полвторого ночи.

«Лифт, — думал Лапидус, — лифт, слово из четырех букв, я ненавижу лифты, я боюсь лифтов, я всегда стараюсь подниматься пешком, лифт может застрять, лифт может оборваться и упасть», — думал Лапидус

Лифт мог застрять, лифт мог оборваться и упасть. Лапидус боялся лифтов, впрочем, точно так же, как он боялся и высоты. Лифт поднимался на высоту, с каждым метром подъема Лапидусу становилось все хуже и хуже.

Лифт странно скрипел и дергался, он мог остановиться с минуты на минуту, а мог и не остановиться, Лапидус мог оказаться на восьмом этаже, а мог и не оказаться, все зависело от какой–то ерундовой случайности, впрочем, со вчерашнего утра все зависело только от случайностей, если бы Лапидус не пошел в переход, то не встретил бы Манго — Манго, а если бы он не встретил Манго — Манго, то не услышал бы песенку про двадцать два очка, а если бы он не услышал эту песенку, то…

То Эвелина все равно ожидала бы его в машине, это он знал точно.

Лифт опять дернулся, Лапидус посмотрел в старое мутное зеркало, что висело на противоположной стене.

— Ну что? — спросило отражение Лапидуса у Лапидуса, — Боишься?

— Боюсь, — ответил Лапидус, и добавил: — А что, лифт остановится?

— Остановится! — ответило отражение.

— То есть, — уточнил Лапидус, — он застрянет?

— Застрянет! — подтвердило отражение.

— И что мне тогда делать? — поинтересовался Лапидус.

— Карабкаться! — сказало отражение.

Лапидус знал, что такое «карабкаться». Когда–то давно, когда он еще не жил в этом гребанном Бурге, хотя порою ему казалось, что в Бурге он жил всегда, с самого рождения, может, так оно действительно и было, но только какое–то время Лапидус действительно жил совсем в другом месте и там однажды ему пришлось карабкаться.

Вверх. По отвесной стене. Почти по отвесной. Внизу была вода — с пеной и волнами.

— Тебя занесло, — услышал он голос Эвелины, — откуда там вода?

— Подожди, — сказал Лапидус, внимательно изучая свое отражение, — если чего–то не понимаешь, то вообще помолчи!

— Ну да, — фыркнула Эвелина и обратилась к его отражению: — Чего это он несет? Про воду?

— Пусть несет, — ответило отражение, — а ты вот тут откуда?

— Ниоткуда, — сказала Эвелина и Лапидус пополз дальше.

Он до сих пор не помнил, зачем тогда ему пришла в голову эта идея — начать карабкаться почти по отвесному склону прямо над морем. Но он полез и сразу же начал катиться вниз, он скатывался, хватался пальцами о камни, подтягивался, замирал, распластывался, как ящерица, снова подтягивался, начался дождь, камни намокли, намокли кусты и кустики, море было внизу, в море были камни, Лапидус мог сорваться и упасть, упасть и разбиться, но он полз, пыхтел, карабкался…

— Дурак, — сказала Эвелина.

— Дурак! — подтвердило отражение.

Лифт дернулся еще раз.

— Сейчас он застрянет, — сказала Эвелина отражению, — и тогда он останется здесь.

— Он останется здесь навсегда, — подхватило отражение, — и его никто никогда не найдет!

— Никто и никогда, — почти пропела Эвелина, — и он умрет в этом лифте, его тело ссохнется, плоть отпадет, останется скелет, который будет лежать на полу лифта, белые кости и белый череп с пустыми глазницами…

Лапидус посмотрел вниз, было высоко и было страшно, если он начнет сейчас падать, то действительно разобьется.

— Об острые камни, — сказало отражение, — он мог разбиться об острые камни, но не разбился!

— Это был знак, — засмеялась Эвелина, — он не разбился тогда, значит, он разобьется сейчас!

Лифт вновь дернулся и, наконец, остановился.

— Что, — спросил Лапидус, — выходить?

Никто не ответил, двери лифта открылись.

Лапидус посмотрел в открытые двери и увидел, что там начинается длинный коридор.

Лапидус вздохнул, внезапно ссутулился и вышел.

— Эй, — услышал он довольно резкий оклик, — вы куда?

Лапидус по инерции продолжал шагать вглубь по коридору.

— Эй, — повторился оклик, — я вас спрашиваю, вы куда?

— Туда! — ответил Лапидус и оглянулся.

Почти у самого лифта стояла женщина с папкой в руках.

— Просто так туда не ходят, — сказала женщина.

— А я не просто так, — вдруг отчего–то нагло и развязно ответил Лапидус.

— Тогда как? — поинтересовалась женщина и вдруг добавила: — Вы на пробы?

— На какие пробы? — поинтересовался Лапидус.

— На рекламу, — сказала женщина.

— Нет, я не на пробы, — ответил Лапидус.

— Тогда куда? — продолжала домогаться женщина.

— Я от Эвелины, — как–то тихо, но почему–то очень торжественно выдавил из себя Лапидус.

— А, — сказала женщина, — значит, вы на шоу. Вы на шоу?

— Я на шоу, — так же тихо и так же торжественно проговорил Лапидус.

— Прямо, потом налево, потом прямо, спуститесь на этаж вниз и направо. Повторите!

— Прямо, — повторил Лапидус, — потом налево…

— Правильно, — сказала женщина.

— Потом прямо, — продолжал Лапидус, — потом спуститься на этаж вниз и направо…

— Правильно, — опять кивнула головой женщина и добавила: — Идите!

И Лапидус пошел.

Он пошел прямо по коридору, минуя закрытые двери с табличками и без табличек, потом он увидел, что коридор поворачивает налево и повернул налево.

Лапидус повернул налево и пошел дальше, опять прямо, пока не уперся в лестницу, ведущую вниз.

Лапидус спустился на следующий этаж и повернул направо.

Прямо перед ним были большие двустворчатые двери, над которыми горело красное табло.

Лапидус подошел к дверям, тихонечко открыл одну створку и протиснулся внутрь.

Лапидус протиснулся внутрь и застыл в изумлении.

— Следующий! — услышал Лапидус усиленный динамиками голос. — Кто следующий?

Яркие лампочки в самом центре большого помещения складывались в надпись «Лучший гость».

Лапидусу нравился «Лучший гость», впрочем, как ему нравился и «Красный шар». Иногда «Красный шар» даже нравился Лапидусу больше, только вот в последнее время «Красный шар» почему–то не показывали.

Судя по всему, шла пятая минута шоу, ведущий в клетчатом пиджаке как раз собирался назначить гостя на сегодняшнюю ночь.

В этом было самое интересное: никто никогда не знал, кто появится в студии и насколько он будет лучше, чем предыдущий. А зрители должны были голосовать — стоило только нажать пальцем на правый нижний угол экрана, как он начинал светиться зеленым светом: «да». А на левый нижний — красным: «нет». Лапидус всегда голосовал «да» и правый нижний угол экрана у него дома был грязным. Надо было протереть экран, но для этого надо было быть дома. Лапидус сейчас дома не был.

— Ну кто, кто появится у нас сегодня? — вопрошал ведущий в клетчатом пиджаке. — Ты? Ты? А может быть ты? Где бы вы сейчас не были, знайте: любой из вас может стать моим гостем и тогда ваша судьба изменится. А если вы понравитесь нашим зрителям, если вы наберете самое большое количество очков, то вы получите приз. Приз! Огромный приз! Наиогромнейший приз! Хотите?