Каждое утро стоит дед Никифор на берегу Черного озера, смотрит, как зарождается новый день, и не может надивиться красоте земли, воды и неба.

Вдруг до старика донесся какой-то странный звук:

«Гу-уп!» — гулко прокатилось над озером.

Дед Никифор оглядел небо. Нигде не было видно ни облачка.

«Странное дело, — подумал он, — небо вроде чистое. Откуда же гром? Может, за дальним лесом туча идет?»

Прошло немного времени, и снова послышалось:

«Гу-уп!»

Старик забеспокоился: «Нет, на гром что-то непохоже. Уж не рыбу ли взрывают на дальнем конце озера? Звук вроде оттуда идет. Надо проверить».

Не раздумывая больше, дед Никифор быстро пошел в избу, вынес ружье и, сев в свою лодку, изо всех сил принялся выгребать на середину. Ему казалось, что лодка стоит на месте, так не терпелось ему обогнуть мыс, чтобы увидеть дальний конец озера.

Но вот мыс остался позади, и старик перестал грести. Отсюда было ясно видно, что на озере ни души, все тихо и спокойно.

Дед Никифор снова взялся за весла, неторопливо поплыл дальше.

«Наверное, мне просто послышалось, — думал он. — Или, вправду, за лесом громыхает гром. Откуда тут взяться браконьеру? Без лодки сюда не доберешься, большая колхозная лодка на месте. Точно — послышалось».

Он уже хотел поворачивать к дому, как вдруг заметил, что на воде плотной кучкой плавают какие-то щепки. Подплыв ближе, дед Никифор остолбенел от удивления: это были не щепки, а уснувшая рыба. Карпы и сорожки, окуни и пескари, иные — величиной с ладонь, другие — не длиннее спички.

Деду Никифору стало ясно: кто-то глушил рыбу взрывчаткой. Покуда он огибал мыс, браконьеры успели выловить из воды крупную рыбу, мелкую оставили плавать кверху брюхом, а сами куда-то исчезли.

Куда?

Сторож в недоумении озирался вокруг. Ни на воде, ни на берегу не было заметно ничего подозрительного. Чудеса, да и только!

Но раздумывать дальше было некогда. Старик развернул лодку и поплыл обратно.

Вытащив лодку на мель, он прицепил ее к колышку и, не заходя домой, отправился в деревню.

Спустя немного времени председатель колхоза Сергей Трофимович и участковый милиционер Петр Иванович вместе со сторожем подъехали к озеру на «газике».

— Ну, Никифор Степанович, показывай, где тут у тебя всплывшая рыба? — сказал Сергей Трофимович, щурясь на ярко блестевшую воду.

— Не здесь, за мысом, — ответил дед Никифор. — Садитесь в лодку, покажу вам рыбу. Там она плавает, против зарослей ивняка. Сколько мальков зазря погубили, окаянные!

Втроем сели в лодку. Петр Иванович взялся за весла. Почувствовав молодые сильные руки, лодка быстро и плавно заскользила по воде.

Обогнули мыс. Вот и заросли ивняка.

— Что-то не видно никакой рыбы, — пожав плечами, сказал Сергей Трофимович.

Дед Никифор растерянно молчал, потому что и сам видел, что гладь воды спокойная, чистая, и нигде ни одной, даже самой маленькой рыбки.

— Может, ветер ее в сторону отнес? — наконец, неуверенно сказал он.

— Какой ветер? — возразил Петр Иванович. — Тихо с утра, лист не шелохнется. Послушай, дед, может, тебе эти рыбы во сне привиделись?

Дед Никифор рассердился:

— Смеешься надо мной, что ли? Как это во сне? Вот на этом самом месте своими глазами видел… Куда делись — не пойму!

— Да-а, что-то таинственное, — покачав головой, сказал Сергей Трофимович.

В это время низко над водой пролетело несколько чаек.

Дед Никифор хлопнул себя по лбу:

— Вот кто съел всплывшую рыбу! И как это я сразу не догадался?

— Чайки — птицы прожорливые, это понятно, — сказал Сергей Трофимович. — А вот как браконьеры без лодки оглушенную рыбу подобрали — этого я никак понять не могу. Впрямь что-то таинственное.

— Загадка, — согласился Петр Иванович. — Скажи-ка, Никифор Степанович, нет ли у тебя второй лодки?

— Есть. Я старую лодку приберег на всякий случай. Она у меня под навесом спрятана.

— Плавать на ней еще можно?

— Отчего ж нельзя? Хорошая лодка, ни щелочки нет. Я ее и просмолил, как следует быть, — все честь честью.

— А эта лодка на месте? — продолжал допытываться Петр Иванович. — Может, ее утащили у тебя?

Старик ответил ворчливо:

— Скажешь тоже, Петр Иванович! Небось на месте, где ж ей еще быть! Кому ее утащить? Не-ет, у меня, брат, не украдешь…

Петр Иванович и Сергей Трофимович переглянулись.

— Надо проверить, — сказал Сергей Трофимович.

Развернув лодку, Петр Иванович погнал ее к сторожке.

Под навесом дед Никифор указал на кучу, сваленную у стены.

— Вот тут, под досками, она и лежит, — сказал он. — Лодка, чай, не топор, ее под мышкой не унесешь.

Под досками вместо лодки лежало два чурбака.

— Что ж это такое творится? — с испугом спросил дед Никифор. — Где же лодка?

— Об этом тебя, Никифор Степанович, надо спросить, — сухо сказал Петр Иванович. — Ты — сторож. Не приезжал ли кто к тебе в последнее время?

— Приезжали тут с неделю назад…

— Кто?

— Начальник какой-то из района. И шофер при нем. На машине были, на «Волге». Ночью приехали, на заре уехали и не попрощались.

— Начальник из района? — переспросил Петр Иванович и вопросительно взглянул на председателя: — Кто это может быть?

Сергей Трофимович пожал плечами:

— Понятия не имею.

— Он, начальник-то этот, сказал, что в правление колхоза по делам приезжал, — вспомнил старик.

— Никто у меня не был, — нахмурился председатель. — А ты, Никифор Степанович, номера машины не приметил?

Дед Никифор развел руками:

— Нет, ни к чему мне.

— В общем, дело ясное, — подытожил Петр Иванович. — Эти двое, что были у тебя, дед, — браконьеры! Дождались, когда ты заснул, утащили лодку, теперь глушат рыбу, а лодку где-то прячут. Вот только — где? Ты, Никифор Степаныч, правильно сказал: лодка — не топор. Ее под куст не сунешь…

— Да и берега, кроме как у моей сторожки, везде обрывистые, а лодка тяжелая, ее на берег не поднять. На воде лодки нет. Куда ж они ее дели? — растерянно переводя глаза с председателя на милиционера, спросил дед Никифор.

— Что-то таинственное, — в третий раз повторил Сергей Трофимович и, обратясь к Петру Ивановичу, сказал: — Как бы то ни было, браконьеров надо изловить как можно скорее, пока они не успели натворить больших бед.

— Эх, не было печали! — с досадой сказал Петр Иванович. — В другое время можно было бы мобилизовать на розыски наших деревенских дружинников. А сейчас, в страду, об этом и думать нечего.

— Совершенно верно, у меня каждый человек на счету, — подтвердил Сергей Трофимович. — Так что управляйся сам. Вернее, с дедом Никифором на пару.

Дед Никифор, чувствуя себя виноватым, поспешно закивал:

— Вечером стану ложиться попозже, утром вставать пораньше, а злодеев этих непременно подкараулю. И как это я обмишурился? Простить себе не могу!

Вечером Павлик подошел к отцу:

— Отец, мы с Сашей на Черное озеро идем.

— На рыбалку? Ну что ж, идите. Как у Саши нога, совсем зажила?

— Да, все в порядке. Мы хотим заночевать у озера.

— Это еще зачем?

— Дед Никифор говорит: утренний клев — самый хороший.

— Ладно, оставайтесь там на ночь, если и Сашу отец отпустит.

— Отпустит. Он даже сказал, чтоб мы присматривались, не увидим ли на озере чужих. Что, отец, браконьеры объявились, да?

— Да, сынок. Кто-то утром глушил рыбу. Если заметите чужих, не мешкая, беги ко мне. А еще лучше, пусть Саша велосипед прихватит, так, в случае чего, скорее будет.

— Можно еще скорее, — сказал Павлик. — Я возьму с собой ворону и листок бумаги с карандашом. Если надо будет, я тебе с ней письмо пришлю. Ты почаще заглядывай к ней в ящик, ладно?

— Ладно, — улыбнулся отец.

Друзья собирались недолго. Взяли краюху хлеба, несколько сырых картофелин, луковицу, соль, спички и ложки.

— У деда Никифора возьмем котелок, сварим уху, — сказал Павлик.