Старик взял листок, долго рассматривал и так и эдак, потом вернул Петьке.

— Нет, сынки, уж если вы не понимаете, я и подавно. У меня грамотешка против вашей куда слабее будет, вы вон уж пятый год в школу ходите, а мне и года ходить не пришлось… Так вы что же, думаете, что эти картинки Кайсы Очей рисовал?

— Конечно! — с жаром сказал Петька. — Он обозначил место, где зарыл клад… Мы думали, вы нам поможете…

Старик развел руками…

— Рад бы…

— Что же нам делать? — спросил я.

— Тут долго думать нечего, спросите у учителей — вот и все, — посоветовал дядя Никита.

— Ну-у, — протянул Петька, — тогда вся школа узнает про клад. А нам самим хочется найти.

— Самим, конечно, интереснее, — согласился старик. — Тогда придется сначала ума поднабраться, а уж потом клад разыскивать.

— Нет, это нам не подходит, — решительно сказал Петька. — Лучше мы у учительницы спросим — и дело с концом.

Дядя Никита покачал головой и ничего не сказал.

— Словом, придется возвращаться в деревню, так, что ли, Петька? — спросил я.

— Придется.

— Опять нам попадет, может, еще покрепче, чем в прошлый раз.

— Да вы, никак, снова из дому сбежали? — спросил дядя Никита. — Ай-яй-яй! Как же быть? Ну да ладно, выручу вас, хотите?

— Хотим!

— Можете сказать родителям и в школе, что пошли в лес за рябиной, заблудились и переночевали на пасеке. Я вас не выдам, но только, чур, больше из дому не бегать! Обещаете?

— Обещаем!

— Ну, идите домой. Завтра — в школу. И чтоб до выходного дня в лес — ни ногой! — напутствовал нас дядя Никита.

По дороге к дому Петька сказал:

— Витька, зачем нам говорить Евдокии Ивановне, что мы эту бумажку нашли в пещере?

— А что же мы скажем?

— Ничего! Просто спросим, как такую задачу решить. Евдокия Ивановна объяснит, еще и похвалит, что интересуемся математикой.

До самого дома мы строили планы, как завтра Евдокия Ивановна решит нам задачу и тогда уж мы без труда завладеем кладом.

Но все наши планы разом рухнули.

Назавтра Евдокия Ивановна, как назло, дала контрольную по математике. Ни я, ни Петька, конечно, ее не решили. Как после этого подойти к Евдокии Ивановне с нашей задачей: мол, интересуемся математикой!

— Еще начнет, пожалуй, таблицу умножения спрашивать, — опасливо сказал Петька. — Ты как хочешь, а я ни за что к ней не пойду.

— И я не пойду.

На переменке нам не бегал ось и не игралось. Грустные, сидели мы с Петькой в школьном дворе на лавочке, и я машинально рисовал прутиком треугольник.

— Что, головастики? Геометрией увлекаетесь? Похвально! — услышал я над собой чей-то голос.

Поднял голову: рядом с нашей скамейкой стоит Микол из 8-го класса.

— Да нет, это просто так, — смутился я и хотел затоптать свой чертеж.

Но Петька меня остановил:

— Погоди, Витька! Микол, реши-ка задачу. — Он указал на чертеж у. наших ног. — Видишь, треугольник. Этот угол — 90°, этот — 60°. От П до Р — 154, сколько будет от П до Л?

Микол и минуты не думал, ответил:

— 308.

Мы с Петькой даже рты от удивления раскрыли, а Петька спросил недоверчиво:

— А не врешь?

— Вот еще, очень мне надо врать, — ответил Микол. — Ровно 308, как раз в 308 раз больше, чем извилин у тебя в голове.

Петька ничуть не обиделся.

— Как ты угадал? — спросил он.

— Я не гадал, а высчитал. Математика, головастики, наука точная. Известно, что сумма углов треугольника равна 180°, значит, третий угол равен 30°. Это вам, надеюсь, ясно?

— Ясно.

— Так вот, есть теорема: катет прямоугольного треугольника, лежащий против угла в 30°, равен половине гипотенузы. 154 умножить на 2 — получится 308.

Признаться, я впервые в жизни слышал такие мудреные слова, но Микол носком ботинка показывал, где катет, где гипотенуза, и я сообразил, что от пещеры до липы по этой самой гипотенузе нам нужно отмерить 308 шагов.

Мы с Петькой торжествующе переглянулись. Всё! Теперь клад, можно сказать, в наших руках!

Я с трудом удержался, чтобы не вскочить и не заорать во все горло от радости.

— Вот что значит математика! — только и сказал я.

Насилу мы с Петькой дождались воскресенья.

Утром мы с мамой и отцом сидели за самоваром, Петька постучал в оконное стекло условным стуком.

Я выскочил на крыльцо.

У Петьки за спиной болтался пустой рюкзак.

— Скоро ты? — спросил он. — Прихвати рюкзак, скажи, идем за рябиной. Наберем сколько-нибудь для отвода глаз.

Осеннее солнце поднимается поздно. До самого леса успели дойти мы в серой утренней мгле, и только тогда верхушки деревьев осветились красным светом.

Хотя уже глубокая осень, погода по-прежнему сухая и теплая. Листья с деревьев давно облетели и уже не шуршат под ногами, а мягко пружинят. Все вокруг как будто присыпано коричневатой пылью. Одни красные кисти рябины красуются в опустевшем лесу.

Дорога теперь была нам хорошо знакома, мы шли ходко, нигде не останавливались и не заметили, как подошли к пещере.

Я встал спиной к пещере, слева — родник. Определив приблизительно угол в 60°, я сказал:

— Значит, так. От пещеры идем мимо того острого камня и вон той сосенки. Ясно направление?

— Ясно, — говорит Петька. — Отсчитаем 308 шагов — и все дела. Пошли.

— Давай вслух считать, чтоб не сбиться, — предложил я.

Мы начали отмеривать шаги.

На 272-м шагу мы вышли на маленькую и круглую, словно циркулем очерченную, полянку.

Посреди полянки росла липа!

Дальше и шаги считать не имело смысла, ясно, что это та самая липа. Мы бросились к ней со всех ног.

Петька, обежав вокруг дерева, первым заметил дупло.

— Витька! Дупло! — заорал он на весь лес. — Нашли! Угадал Микол!

— Не угадал, а высчитал, — напомнил я. Мне было немного досадно, что не я, а Петька первым обнаружил дупло, где спрятан клад.

Петька не стал спорить:

— Пусть высчитал, не все ли равно? Главное — нашли!

Дупло было метрах в трех над землей.

— Не достать, — сказал Петька и скомандовал: —Подставь спину!

Я прислонился к стволу липы, нагнулся. Петька вскочил мне на спину, ухватился за сук, подтянулся и оседлал толстую ветку. Я, замирая, следил, как он запустил руку в дупло и шарит там.

— Есть! — раздался его ликующий вопль.

Смотрю, у него в руке ржавая консервная банка. Он подбросил ее на ладони, сказал растерянно:

— Пустая.

— Как пустая? А где же золото?

— Я почем знаю! — огрызнулся Петька. — На, смотри сам!

Он швырнул банку на землю. Я поднял ее, отогнул крышку.

В банке лежал в несколько раз сложенный лист бумаги, я поспешно развернул его.

— Опять письмо! Про клад написано!

Петька спрыгнул на землю.

— Снова чертеж? — нахмурился он.

— Нет, настоящее письмо, словами написано.

Петька обрадовался:

— Это другое дело. Читай скорей!

Я прочел вслух:

— Тот, кто хочет найти клад, должен встать у этого дерева со стороны дупла и отмерить столько шагов, сколько получится в результате решения пропорции:

Мы с Петькой растерянно смотрели друг на друга. Наконец, я сказал:

— Чудно как-то! Неужели этот Кайсы Очей был таким уж великим математиком?

— А ты как думал? — отозвался Петька. — Столько денег сосчитать, сколько у него было, тут, брат, без математики не обойтись. И знаешь, в общем-то, он правильно сделал, что не просто так свой клад в дупло засунул. Небось подумал: пусть достанется мое золото умному человеку, а не какому-нибудь балбесу.

— Так-то оно так. Но это значит, что не видать нам этого клада, как своих ушей.

— Думаешь, не решим? — спросил Петька, беря у меня из рук листок и внимательно его разглядывая.