— Я думаю, что он тебе и не нужен, — рассмеявшись, сказала подруга.

Я с детства люблю Новый год. Для меня праздник начинается уже тогда, когда с мамой наряжаем елку. От бабушкиных времен у нас сохранились старинные игрушки. И каждый раз, когда мы достаем их с антресолей, я с огромным наслаждением рассматриваю каждую, будь то шарик, огромная шишка или часы, будто вижу все это впервые. Я всегда встречаю Новый год в атмосфере радости, всеобщего веселья и счастья, но от этого новогоднего праздника я не ожидала ничего хорошего. Мысль о том, что у Киры меня ждет встреча, которой мне хотелось бы избежать, уже отравляла настроение. Конечно, можно не ходить, но лишаться многолетней дружбы совершенно не хотелось. «Просто сяду от адвокатишки подальше и не буду разговаривать с ним», — твердо решила я, но сначала мне предстоял разговор с мамой.

В нашей семье, как и во многих семьях, принято Новый год встречать дома. Я думала, что моим родным не понравится, если я сбегу от них в новогодний вечер, но мои опасения не оправдались. «Может быть, наконец найдешь себе женишка и перестанешь томиться в одиночестве», — сказала сестра, помогая мне с прической. От ее «женишка» мне стало плохо. «О господи! — взмолилась я. — Почему все вознамерились выдать меня замуж? Конечно, в мои двадцать семь сестра уже была замужем и имела дочь, но неужели близкие станут ко мне относиться по-другому, если я на веки вечные останусь старой девой?»

Все случилось не так, как я думала.

За столом мы с высокомерным адвокатом оказались напротив друг друга, и от этого мне расхотелось есть. Находиться под пристальным вниманием и чувствовать себя как на эшафоте во время публичной казни — не каждому нравится. Я смотрела в пустую тарелку, и мой сосед, сидевший справа, спросил меня:

— Вы на диете?

— Ой, что вы, нет! — испугалась я. — Просто не знаю, с чего начать. Здесь не стол, а рог изобилия.

Я не смела поднять глаза, чувствовала на себе насмешливый взгляд. «Убью Кирку, — думала я, — когда встану из-за стола». Но убивать ее мне не пришлось.

Во время застолья, когда уже не раз подняли бокалы и за праздник, и за здоровье, и за прошедший год, неожиданно встал адвокат и провозгласил тост за хозяев дома, за недавних молодоженов. Желая им счастливой семейной жизни, он неожиданно процитировал строки из моей любимой «Баллады о любви» Высоцкого:

— А я думала, что вы смотрите только фильмы про адвокатов, — не удержалась я, безмерно удивившись.

— А вы их смотрели? — спросил он меня.

— Только два. В одном фильме адвокат был иностранцем и боролся за права человека, в другом — главный герой боролся с пороками нашей системы.

— Ну и кто же вам понравился?

— Английский адвокат элегантный и холеный, такой же, как и вы, но понравился мне наш.

— Чем же? — искренне удивился адвокат.

— Он более живой и эмоциональный, и мне его было искренне жаль, когда он чуть не отправился на тот свет, отравившись в ресторане. — Последние слова я произнесла медленно и немного зловеще.

— Ну, я надеюсь, что мне не грозит такой ужасный конец, — заверил меня адвокат. — На тот свет я пока не собираюсь. Кстати, фильмы про адвокатов я не смотрю.

Я замолчала, решила не продолжать этот разговор, но вечер чудес и открытий не закончился.

Дальше несносный человек поразил меня тем, что взял гитару, когда его попросил Павел, и, нисколько не ломаясь, спел несколько веселых песенок Окуджавы. Голос у него оказался приятным. Просто не человек, а кладезь талантов. Интересно, может, он еще и в теннис играет, и на горных лыжах катается? Надо будет как-нибудь спросить. Правда, у нас нет ни теннисных кортов, ни горнолыжных трасс. И все же… Не успела я поразмышлять над этим, как адвокат неожиданно задал вопрос:

— А может быть, вы нам что-нибудь споете?

— Я?

Я сначала подумала, что он обращается к кому-то другому, находящемуся за моей спиной, но он весело смотрел именно на меня.

— Да, вы, — ответил он просто.

— Нет, — категорически отказалась я, — у меня нет голоса, да и песен я не знаю. Ни одной.

Сказала — и увидела изумленные Кирины глаза. Моя подруга не сдержалась, когда услышала, что я так беззастенчиво лгу:

— Странно, но в школе у тебя голос всегда был, ведь ты пела в хоре. И в студенческие годы…

— Раньше был, а потом… пропал. Навсегда.

Терпеть не могу петь перед незнакомыми. Да, я иногда пою, когда меня просят, но чаще всего дома или в маленькой компании. «Зачем он просил меня спеть? Неужели хотел сделать из меня посмешище?» — мучительно гадала я, склоняясь к мысли, что адвокат задумал выставить меня в неприглядном свете, и мне так захотелось досадить ему в ответ.

— А где же ваша милая спутница? Почему вы пришли без нее? — обратилась я к нему, когда все пошли танцевать, а он остался сидеть за столом. Увидев его недоумение, напомнила о недавней сцене на улице. Все оказалось намного прозаичнее, чем я ожидала.

— Я был на дне рождения своего дяди, а девушка, моя дальняя родственница, выпила немного лишнего. Меня попросили довезти ее до дому, — просто объяснил он мне.

Вот так: и не коллега по работе, и не случайная знакомая, и не тайная возлюбленная, просто родственница. А я-то настроилась на дальнейшую пикировку…

После двенадцати часов компания решила выйти во двор и повеселиться на свежем воздухе. Взяли с собой санки, так как во дворе Кириного дома была высокая ледяная горка. Когда оказались на улице, адвокат вдруг подошел ко мне и предложил проехать с горы вместе с ним. Я знала, что это не доставит мне никакой радости, но согласилась, хотя лучше бы мне этого было не делать. С горки мы съехали неудачно — перевернулись и упали. Пока скатывались по ледяной поверхности, я порвала колготки и слегка ободрала лицо. Ничего лучше не придумаешь для новогоднего праздника. Адвокат извинился передо мной, увидел мое несчастное лицо, и, когда мы вернулись в дом, чтобы загладить свою вину, пригласил меня в театр. Неожиданно для себя я дала согласие. Договорились на четвертое января.

В театр мы не поехали. Третьего января адвокат, раздобыв у Киры мой телефон, позвонил, попросил прощения и вежливо сказал, что не сможет поехать вместе со мной в театр, так как очень занят, он просил отложить поездку. Я не огорчилась, так как не испытывала большого желания встречаться с ним, просто мне было бы интересно открыть в этом человеке какие-нибудь необыкновенные качества.

Прошли каникулы, адвокат не звонил, а потом мне стало не до него. В школе меня ждали неприятности.

Одна из моих учениц, десятиклассница Лена Комкова, перестала посещать школу еще во второй четверти. Учителя не могли выяснить причину отсутствия. Ее родители говорили, что девочка серьезно больна. Лена была интересной девушкой. Она предпочитала макияж и одежду только темных тонов, на ней всегда было огромное количество дешевой бижутерии, себя она считала незаурядной личностью, поэтому друзей в классе у нее не было. Лена вела какую-то свою тайную жизнь, в которую никто из одноклассников не был посвящен. На меня она смотрела свысока.

— Зачем вы нам рассказываете о всяких ретроспективных композициях, метафорах и реминисценциях? — возмущалась она, высказывая мне претензии на уроках.

— А о чем бы ты хотела узнать? — спрашивала я.

— Расскажите о любовном треугольнике Маяковского и Бриков, — требовала она. — И почему мы не изучаем «Яму» Куприна?

Да, действительно, почему? Мы же читаем «Преступление и наказание» Достоевского.

После каникул Лена Комкова неожиданно появилась и оказалась недовольна теми оценками, которые учителя ей поставили за полугодие, в том числе и я.