— Ага, продолжай, — со вздохом сказал я, — на кошках, что ли?

— Смотри, поймаю с тобой такую кошечку, я ей лапки-то повыдергиваю! — пригрозила Аранта, вскакивая с камня.

Я в заторможенном состоянии смотрел ей вслед. Надо же такому случиться! Такая красивая, и я ей нравлюсь. И что теперь делать? Подпрыгнуть до самой Ассар, сорвать ее с неба и принести Ари? Или оборвать клумбу у центрального корпуса Академии? Там цветов навалом.

Так и не решив, какой из подвигов ради Аранты совершить, я пошел к термину.

Я сидел у окна и предавался сладким, но туманным мечтаниям. Тартак любовно начищал бляху своего ремня. В коридоре послышались быстрые шаги.

— Жерест идет! — проинформировал Тартак, подставив бляху под свет светильника и выискивая еще не надраенное место.

— Жерест пришел! — откликнулся я, когда дверь распахнулась, являя нам нашего рыжего друга.

— Аранта совсем рехнулась! — пробурчал Жерест, падая на кровать.

— Эй, поаккуратнее! — потребовал я.

— А как еще назвать ее действия?! — возмутился Жерест. — Я стою в кустах. Замаскировался, понимаешь, слежу за Тимоном. Тут сзади меня в… ну, вы сами понимаете куда, как кольнет! Я бы заорал и подпрыгнул, но мне и этого не дали сделать! Кто-то зажал мне рот и удержал за штаны. Оборачиваюсь. Мама родная! Черный человек смотрит на меня красными глазами. Хочу заорать — не дают! Потом этот человек голосом Аранты и говорит: «Вали домой, рыжий. С такой страховкой, как твоя, все равно что без нее»! — Жерест возмущенно посмотрел на меня, приглашая присоединиться к его негодованию.

— Значит, ты затаился в кустах, да? — спросил Тартак, с интересом рассматривая возмущенное лицо Жереста.

— Ну, да!

— Хорошо затаился?

— Ну… да, — менее решительно сказал Жерест.

— А хочешь, я тебе скажу, как Аранта тебя вычислила? — Тартак откинулся на спинку лежака, заменяющего ему кровать.

Жерест закивал головой, желая знать, каким это способом коварная Аранта смогла его, такого классного, вычислить.

— А от тех сладостей в большом кульке, который ты захватил с собой, что-нибудь осталось? — благожелательно спросил Тартак.

— Не! — честно ответил Жерест.

— Вот! — поднял палец Тартак. — Она тебя по чавканью вычислила. Даже в самых густых кустах твое чавканье тебя выдаст.

— Это же надо! — Я укоризненно покачал головой. — Твой товарищ в опасности, а ты чавкаешь на посту. Позор!

Голова Жереста печально поникла. Уши пылали от стыда. Ничего-ничего! На ошибках учатся!

Тимон некоторое время смотрел на меня, а потом с печалью в голосе спросил:

— Ты какие цветы предпочитаешь на своей могилке, синенькие или красненькие?

— На могилке? — не понял я. — Что это ты плетешь?

— А как же? Ты теперь почти не жилец!

Что это с ним? На солнце перегрелся? Я выразительно постучал пальцем по лбу.

— Тимон, срочно признавайся! Ты что, проходя мимо Тартака, пригнуться не успел? Он тебя палицей по голове сильно зацепил?

Тимон насупился:

— Видел я вчера, как вы с Арантой у входа целовались.

— Не вижу связи между нашими поцелуями и могилой.

— Ты хоть понимаешь, что это сейчас она «мур-мур», а если, не дай Единый, ты ее разозлишь? Вряд ли мы сможем собрать воедино то, что от тебя останется. Да и останется ли что?

— А раньше мы ее, значит, ни разу не злили? Или разговаривают тут два духа убиенных?

Тимон печально покачал головой:

— Я заметил неприятную особенность. Чем ближе человек, тем хуже и беспощаднее к нему относятся тогда, когда любовь немного угасла. Ведь ты же не будешь убеждать меня, что ваше чувство бессмертно, потому что прекрасно?

Я бы, может, и задумался, если бы не сдавленное похрюкивание, вырвавшееся из недр предательского Тимонова организма.

— Так, решили поиздеваться? — мягко сказал я. Ничего, теперь моя очередь.

— Какое поиздеваться? — делая честные глаза, постарался удивиться Тимон.

— Я думаю, Аранта тебе подробно объяснит. Я ей сегодня вечерком сообщу, что ты меня уже в покойнички записал. Или ты предпочитаешь во избежание мучений, чтобы я тебя сейчас пульсарчиком побаловал?

— А вот этого не надо! — с достоинством отказался Тимон. — Я, между прочим, твой единственный близкий друг. Рассказать Аранте — не проблема, а вот что ты без меня делать будешь? Ага! И что ты скажешь моим родным, когда они придут и спросят тебя, а куда это их любимый Тимон подевался?

— Я начинаю думать, что это не такое уж большое несчастье. Просто удивительно, как тебя раньше с таким характером не прибили!

— Парни, а вам не надоело еще заниматься этими разговорами? — Жерест, до этого что-то тихо грызший, выжидательно смотрел на нас.

— А что делать? — вяло отозвался я.

— Мозги включать! За неделю, что мы наблюдаем, Тутус никуда не ходил, только Академия и дом. Какой из этого следует вывод?

— Самый простой и незамысловатый! — откликнулся Тимон. — Толстяк понял, что ему с нами не совладать, и оставил эту затею.

— Не думаю! — Я потер подбородок. — Не такие они люди, чтобы оставлять это дело без последствий. Это потеря лица! А для благов лицо — это очень важно! Вот ты бы смог, получив такое оскорбление, тихо утереться и все забыть? Можешь не отвечать, мне достаточно взгляда, который ты в меня только что метнул. Не сожги случайно.

— Так что вы ответите на мою просьбу, уважаемый? — Хултуф ас Тутус выжидательно смотрел на своего собеседника.

Тот не спешил с ответом. Лениво протянув руку, взял наполненный вином бокал за тонкую ножку, глотнул, посмаковав вино во рту, поставил бокал и потянулся к грозди винограда.

— Не знаю, право. Мне они не нужны, кроме одного, вернее, кроме крови одного из них, — наконец сказал мужчина, одетый в черное.

— Но, уважаемый Салтук, вы обещали мне содействовать, и я плачу за это, — напомнил Хултуф.

— Да? — Одна бровь Салтука поползла иронично вверх. — Вы, уважаемый, считаете, что это плата? Эти, с позволения сказать, гроши — плата? Я делаю это только из уважения к вам. Но если вы и дальше будете так оценивать мои услуги, то я, пожалуй, передумаю.

— Я ведь могу нанять просто убийц! — со значением и скрытой угрозой в голосе заявил Хултуф.