Я порядком загрустил. Нет, мы можем, как бродяжки, и на улице переночевать, ничего страшного, ночи теплые, но уж больно хотелось понежиться на кровати, пусть и без мягкой перины, зато с подушкой и одеялом.

Потом я вспомнил, какие клопы бывают на постоялых дворах, и передумал. До той самой минуты, пока память не подсказала, что у меня достаточно мор-травки, чтобы выгнать прочь всех клопов этого города. Кстати, в другой день я непременно получил бы за эту услугу у любого трактирщика неплохую скидку, но сегодня мест не было вообще.

– Видно, придется ночевать на улице, дядька Совран, – прогудел Хреногор. – Или побуянить как следует, тогда в темнице переночуем.

– В канун Дня Серебряного Кота любое преступление карается втрое против обычного, – напомнил я. – А нам еще твою невесту спасать.

Богатырь сразу притих.

– Знаешь что, – меня вдруг осенило. – У меня же печка есть. Чай, на печи-то удобней сидеть, как полагаешь?

Хреногор ответил непонимающим взглядом. Я пошарил в мешке, вытащил печку. Внутри она махонькая, словно игрушечная, а как вытащишь, сразу свой размер набирает. Едва руку отдернуть успел, чуть не покалечился.

Печку топить – это всяк умеет. Дрова у меня тоже нашлись, так что совсем скоро в печную заслонку с шипением и треском бился огонь.

– Почти как дома, – вздохнул Хреногор. – Только крыши нет. Но так даже лучше, можно на звезды смотреть. В городах они тусклые, то ли дело в степи, в дозоре. Но все равно это звезды…

Я с изумлением посмотрел на богатыря. Надо же, даже такому вот дуболому чувство прекрасного не чуждо. Да, я давно понял уже, что Хреногор не так прост, как кажется, и все равно каждый раз удивляюсь.

– Прошу прощения, как это называется? – вопросили откуда-то из темноты.

– Что именно? – уточнил я.

– То, на чем вы сидите, – пояснил голос.

– Печь, – недоуменно ответил Хреногор. – Дядька, ты таких простых вещ…

– А давайте съедим печь? – кровожадно вопросила темнота.

– Ты что, сдур…

В эту пасть свободно пролезла бы пара брачующихся медведей. Если бы у бурых соображения не хватило рвануть прочь, как мы с Хреногором.

– Э, дядька, ты озверел, что ли, совсем? – Витязь беспомощно хватал ртом воздух, выискивая ругательства поматернее. Получалось не очень, давно заметил, ругаться богатыри совсем не умеют. Наверное, тренироваться не на ком, а без этого вершин мастерства не достичь. – А ну положь печь, откуда взял!

– Спасибо, очень вкусно.

– Это демон, – прошептал я непослушными губами. – Самый настоящий демон!

Хреногор тут же ударил булавой. Оружие прошло сквозь демона, будто его и не было. Ну еще бы, плоть демона псевдоматериальна, как и все, что не создавалось Превеликим.

– А что это у вас за сумка такая? – осведомился демон, принюхиваясь. Корявая трехпалая лапа потянулась к дорожной суме.

Всем известно, лишь чистое серебро может остановить демона и причинить ему вред. Но это среди металлов. Зато среди растений таковых хватает. Навскидку – рябина, ясень, осина, ольха, дуб, береза, терновник, омела. Их куда больше, просто именно из этих веточек был сплетен тот браслет, что охватывал мою левую руку. Делался он мной лично, а наговаривала бабушка, и отвар для окаменения тоже она готовила.

Я резко сдернул браслет и оплел им кулак на манер кастета. Демон сразу отдернул лапу, сообразив, с чем имеет дело.

– Злые вы, – пожаловался он. – Кушать хо-о-очется!

И, сгорбившись, зашагал прочь, такой одинокий и несчастный, что мне стало его жаль.

– Верни печь, сволочь! – взвыл Хреногор. Демон не ответил, только ускорил шаг.

– Эй, демон, – позвал я его. – Лови!

И бросил практически бесполезный уже обломок гребешка. А что? Я целый за полдня сооружу, дело-то нехитрое. Вот печь самоходную жаль, не одно солнце пройдет, пока я такую делать научусь. Да и говорящие щуки ныне редкость, а без отвара из оной ничего не получится.

– Как это называется? – Демон ловко поймал гребень и теперь деловито его обнюхивал.

– Сломанный гребень, – ответил Хреногор, смирившийся уже с поеданием печи.

– А давайте съедим сломанный гребень? – предложил демон.

– Ешь, мы не голодные, – ответили мы с богатырем одновременно.

Неведомый демон с хрустом сжевал гребень.

– Вкусно. Спасибо, – сказал он, едва не мурлыча от удовольствия. – Какая необычная кухня! Кто готовил?

– Бабушка моя, – отозвался я.

– Передай ей мою благодарность. Ничего подобного пробовать не доводилось. Вы хорошие люди, сами меня угостили. Могу я что-то сделать для вас?

– Достать два билета на завтрашнюю Игру! – выпалил Хреногор раньше, чем я открыл рот. – Желательно в первый ряд.

Я говорил уже, что богатыри думают медленно? Зато говорят быстро… и не то, что следовало бы! Мог ведь попросить невесту найти, ночлег, золота мешок, книгу ведовскую какую или вовсе артефакт диковинный – демону это раз плюнуть… Ан нет, не донесет, слопает по дороге.

– Постараюсь отыскать, – кивнул демон. – Как выглядят эти билеты?

Мы описали ему, как сами представляли с чужих слов.

– Если сумею найти, я вас разыщу, – сказал демон и пропал.

– Такую печку слопал, – простонал богатырь, с тоской глядя на разбросанные дрова.

Печку действительно было жалко. Удобная, теплая, самоходная – что еще надо для счастья? Сел да поехал куда глаза глядят. Не везет моим артефактам последнее время, сначала ступа, потом печка, да и гребень, хоть я его и самолично отдал, в потери занести можно. Если так дальше пойдет, совсем обнищаю. Впрочем, грех жаловаться. Если б демон суму мою сожрал, тогда бы понял, что такое настоящее «не везет».

Ночь тянулась медленно, казалось, она никогда не кончится. Порывшись в сумке, я извлек гусли-самогуды, заказал им колыбельную и попробовал уснуть. Сон упорно не шел, мешал богатырский храп Хреногора и бряцанье струн. Пришлось встать, унять гусли, и вновь улечься на землю. Помогло это не слишком, но я хотя бы сумел задремать.

– Смертный! Слышишь меня?

Подкравшийся сон испуганной мышью скользнул в нору. Ну почему меня не хотят оставить в покое? Вот сейчас ка-ак превращу в лягушку!

– К тебе обращаюсь, смертный! Ответствуй мне!

– Что надо? – мне совсем не хотелось быть вежливым.

– Вопрос мой таков: было ли тут некоторое время назад существо, именуемое демоном Пожирателем Артефактов? Ответствуй мне правдиво и без промедления.

– А чем ты заплатишь за мой ответ? – поинтересовался я. Демон был так себе, слабенький, можно и покочевряжиться.

– Я оставлю тебе жизнь, – торжественно объявил демон.

– Тогда не видел никого.

Нет, ну ведь полное ничтожество это чучело, гонору-то сколько! Богатыря, что ли, разбудить, пусть пообщаются? Или браслетом по зубам заехать? Кстати, вполне возможно, с одного удара и пришибу. Посильнее он, конечно, первого демона, но не так, чтоб намного.

– Ты лжешь мне, смертный! – ужасающе взвыл демон, скрежеща зубами. Выглядел он впечатляюще, но вещим зрением видно, что морок это, страшилка. На самом-то деле неказист он, плешив и слабосилен.

– Я знаю, – безразлично сказал я, поигрывая браслетом. Внимание демона тут же переключилось на оберег.

– Выбрось эту дрянь! – категорично потребовал он. Я начал уже злиться, такой тон должен либо подкрепляться реальной силой, либо наказываться. То, что демон это до сих пор не уяснил, меня не удивляло, даже среди колдодеев немного таких, что могли реально причинить ему ущерб, больно слабое создание. Парадокс, но это так: чем слабее демон, тем сложнее нанести ему вред чарами или оружием, и он, в свою очередь, повредить человеку тоже не мог.

Я сделал шаг вперед и хлопнул его браслетом по морде. Ух, как он взвыл, какими ругательствами он меня осыпал! Между прочим, как раз проклясть такой демон мог совсем не слабо, но все тот же оберег из веточек светлых деревьев легко отражал чары такого рода.

– Ты пожалеешь, смертный! – прошипел демон; его огромные, лишенные век глаза светились желтым и вращались в орбитах. Кажется, он был изрядно зол.