Литмир - Электронная Библиотека

Глава 15

Вам приходилось просыпаться утром с больной головой, слипшимися веками и ощущением, что во рту кто-то отметился? Когда каждый звук вызывает протяжный стон, а поворот головы вызывает опасения, что она вот-вот оторвется? А мучительные сожаления, когда она все же остается на месте? А безжизненная пустыня на том месте, где вчера еще было горло?

Мне повезло. До сегодняшнего дня я подобных ощущений не испытывал. И если вот прямо сейчас не помру, то и в будущем обойдусь. Потому как отныне – никаких пьянок.

Из забытья меня вытаскивает надоедливый звук. Не сразу понимаю, какой именно, сознание разгорается медленно, словно костерок из лучины. Пытаюсь провалиться в ласковое забытье обратно, не получается. С трудом открываю глаза, ничего не вижу, ресницы склеены намертво злым колтуном. Протереть не получается, руки отчего-то не поднимаются, хотя пальцы вполне себе шевелятся. Ладно хоть не сломаны, уже хорошо.

Старательно моргаю, стараясь прочистить ресницы. Что-то смутно различаю, с каждым стуком все яснее. Так, что-то вижу. Ну-ка…

Деревенская площадь полна народа, люди возбужденно переговариваются, тычут в меня пальцем. Все при факелах, рожи злые.

Я же стою на помосте, привязанный к деревянному столбу. Вокруг навален хворост, аккуратно уложены дровишки. Как-то мне такой расклад не нравится, может, еще сон продолжается? Надо себя ущипнуть, да вот беда – руки за спиной связаны туго, не получается. Запястья затекли уже, веревки глубоко врезались в кожу, больно. Стало быть, не сон, но ведь и явью этот кошмар быть не может.

– Очнулся, едун! Смотрите, очнулся!

Я попытался сказать, что я ведун, но обнаружил кроме пустыни в глотке еще и кляп во рту. Вообще-то логично, колдодей много чего может натворить напоследок, коли ему рот не забить. Но я-то ведь не чарун? Или да? Превеликий, голова моя!

Перед глазами все плывет, слабость такая, что непременно бы упал, если б не веревки. Вдобавок холодно – одежды на мне никакой, а ночи даже в конце весны еще прохладны. Ну не беда, простыть не успею – сейчас костерок разожгут.

– Признаешь ли ты себя виновным в колдодействе проклятом? – сурово вопрошает голова. – Отвечай, жрец!

– Едун, – поправил кто-то из толпы.

– Один пень, – отмахнулся голова. – Отвечай!

Я злобно замычал, стараясь освободить рот. Безрезультатно, сработано на совесть, словно не пейзане постарались, а заслуженные княжьи каты. Какие таланты порой в глубинке встречаются, просто диву даешься.

– Голова, у него ж рот забит, – заметил кто-то из толпы. – Как он тебе ответит?

– Вытащить кляп! – скомандовал седой, угрюмо зыркая из-под косматых бровей.

– Ты что, голова? А ну как чаронёт? Жги его да вся недолга! – возроптала толпа.

Серьезно настроены пейзане. Если богатырь мой на помощь не придет, сожгут ведь, честное слово, сожгут! Где его носит, когда он так нужен?

– Жги! Едуны – оборотню первые помощники! У-у-у, колдодей окаянный, ничего, вот огню тебя предадим, спадут с богатыря чары нечистые, он-то нам волколака добыть и поможет!

Голова как-то сама собой прошла, словно и не болела. Еще раз попробовал вытащить кляп, – хоть прокляну перед смертью деревню, как ведуну положено. Обидно ни за что помирать, сил нет. Только рот освободить, я им такой наговор прочту, сто солнц только пустынные колючки расти будут, да и то из ушей.

– Успеем сжечь, – непререкаемо изрек голова. – Сперва вызнать надо, какое колдодейство на нас напустить собирался, и не успел ли уже малость напакостить? А если вдруг чаровать начнет, так Негун его по башке дрыном приголубит.

– Угу, – подтвердил здоровяк, покачивая немалого размера колом.

– Готов? Рогдей, вытаскивай кляп!

– А чего сразу Рогдей? Чуть что, сразу Лысый! Сам вытаскивай, я почем знаю, может, он на меня плюнет. У едунов слюна ядовитая, знает кто?

– Вытаскивай, Лысый, не тяни, – загудели пейзане. – Ночь на исходе, спать охота. Давай, нам его жечь еще, время-то идет.

– Да не буду я, – упирался Рогдей. – Пусть вон Боляр-Третий тащит или кузнец. Мне бабушка еще в детстве говорила – не тронь, Рогдюша, живых змей, дохлых кошек и едунов, не то лихо выйдет. Нашли дурака, едуна трогать!

– Трусливая душонка! Боляр, ты-то хоть не боишься?

– Этого? – Верзила презрительно сплюнул. – Я его за глотку возьму, пусть только дернется – шею сверну, как куренку. Видали мы едунов и таких, и всяких…

Схватил меня за горло, едва не вырвав кадык, выдернул кляп.

– Говори! – Голова поймал мой взгляд и уже не отпускал. – И помни – едва колдодейство почую, Негун тебя по затылку огреет, а Боляр придушит на месте.

Я криво усмехнулся. Пусть лучше задушит, чем на костре сожгут. Сказать не получилось, выдал лишь беспомощный хрип.

– Чего? – Голова не расслышал, приложил ладонь к уху. Пришлось повторить хрип еще раз. Говорить нормально я не мог, вот если б воды глоток…

– Пить хочешь? – догадался голова, внимательно наблюдавший за моими мучениями. – Эй, дайте ему воды! Эвон как в глотке пересохло, только шипеть и может.

О зубы больно ударился ковш, ледяная колодезная вода плеснула в лицо. Торопливо сделал несколько крупных глотков – пока не отобрали. Горло сразу заныло, как перед простудой бывает, да теперь уж неважно. Если Хреногор на выручку не придет, жить мне совсем недолго осталось…

– Рассказывай теперь, – велел голова.

– Что рассказывать? – уточнил я.

– Как волколаку помогал, рассказывай. Что за нечистое колдодейство на богатыря славного наложил и как его снять? На кого порчу навести успел, кому карму испортил, чакры завесил, венец безбрачия наложил? Впрочем, это уже лишнее, и без тебя найдется, кому снять. Говори, я жду, народ ждет.

– Не знаю я никакого волколака, – начал я свою защитную речь. И тут же закончил. Голова кивнул Боляру-Третьему, тот легонько сжал мне горло, и говорить я уже не мог, а мог только пальцами шевелить да хрипеть полуобморочно.

– Вспомнил? – ласково спросил голова. – Говори!

– Да иди ты! – рыкнул я (о, голос вернулся, как вовремя). – Два раза все равно не убьете. А утром богатырь проснется и разнесет всю деревню по бревнышку за соратника.

– Рассеются чары твои нечестивые по смерти, – возразил староста, но неуверенно. Кто нас, колдодеев, знает, может, со смертью только крепче становятся.

– Мечтай, мечтай, – хмыкнул я и тут же захрипел, вывалив язык. Все-таки здоровый этот Боляр. Эх, чуток времени, я б на него такой наговор наложил, что даже правнуки на домовину не поленились бы плюнуть. Ему, не мне. Какая могила после костра?

– Говори! – приказал голова жестко, и я заговорил.

Довелось мне в прошлое солнце книгу прочитать, «Любовные истории Лорийского королевства, собранные и записанные книжником Марутой из Медведовска, для мужеска пола предназначенные». Ядреная книга, что и говорить! Стиль написания – самый что ни на есть современный, не игривый даже, а как бы это сказать правильно, откровенный. Со всеми, так сказать, интересными подробностями.

Вот эту книгу я и начал пересказывать. Историю за историей, главу за главой. Толпа на площади заметно выросла, время от времени кто-нибудь из не участвовавших в моем сожжении мужиков подходил полюбопытствовать, чем дело кончилось, да так и оставался. Боляр время от времени подносил к моим губам кувшин с водой, чтобы в горле не пересохло. Звезды исчезли с небосклона, небо посветлело, а я все рассказывал и рассказывал, мысленно вознося хвалу Превеликому за то, что книга была такая толстая. Благословен будь книжник Марута из Медведовска за свой чудесный труд!

Бабушка мне в детстве сказки рассказывала, чтобы засыпал быстрее. Верите – из всей толпы ни один не уснул! Благословен будь книжник Марута из Медведовска за свой чудесный труд!

Толпа внимала, затаив дыхание, и казалось, это будет длиться вечно. До самой последней страницы, а если повезет – до оглавления. Но все, как обычно, испортили бабы.

40
{"b":"544838","o":1}