Четвертый раунд поединка он начал сам. Противник со своей цепью дотянуться не мог. Хотя был соблазн – улечься чуть за гранью досягаемости и лениво смотреть, как враг беснуется на расстоянии вытянутой лапы. Но не стал, ему важнее честно победить. Или нечестно – как получится.

Цепь, главное не забыть о ней. А что, если использовать ее себе на пользу? Ведь подвижность она здорово ограничивает. Рискнем!

Пушистый напал одним длинным прыжком. В боях между собой коты так никогда не поступают, это прием мышиной охоты, но никак не благородного поединка. Просто потому, что в момент приземления боец крайне уязвим, достаточно откинуться на спину и встретить атаку всеми четырьмя лапами. Лишить противника равновесия, подмять под себя – и победа у тебя в зубах.

Противник отреагировал стандартно, как и ожидалось, упал на спину, не обратив внимания, что цепь натянута до предела. Неожиданный рывок, и его крутануло по полу, а сверху уже падал, словно коршун на цыпленка, чудо-кот, растопырив лапы с выпущенными когтями. Удар выбил дух из противника, оглушил его на несколько столь необходимых мгновений. Острые зубы сомкнулись на правой передней лапе, вопль боли сладостной музыкой коснулся слуха. Сейчас же отпрыгнул назад, избегая ответной атаки. Противника цепь не пустит, даже если попытается, но он не будет, уже почувствовал, что лапа повреждена серьезно. Интересно, он сам уже понимает, что проиграл? Ведь для победы ему достаточно покружить вокруг противника, изматывая ударами лап и не допуская ближнего боя, где у того могли бы появиться шансы. Никаких зубов, никаких задних лап! Подскок, удар с правой стороны, где у противника бессильно висит прокушенная лапа, и сразу назад.

Обычно в драке коты в такой ситуации поджимают хвост и удирают. Этот на цепи – удрать некуда. Ага, сообразил, попятился, забился в угол, готовится дорого продать обрывки своей шкуры. Больно надо! Чудо-кот демонстративно пометил чужую территорию, полакал молока из чужой миски (не очень-то и хотелось, но надо ведь показать, кто здесь главный). Обведя презрительным взглядом внезапно притихших котов, лениво двинулся к собственной миске, определив место подле нее, как свое.

– Я вас научу мышей ловить! – бросил оскорбительно сородичам, за что был немедленно удостоен возмущенного мява и шипения. Ишь герой выискался, одного бойца победил, а куражу на весь город хватит. Наглец!

Коты дядьки Темногора, в немалом количестве присутствующие среди спортинвентаря, на бой взирали с полным равнодушием. Им хватало своих проблем – в кошачьем обличье колдодейство не получалось, а превратиться обратно они не могли, мешал установленный на стадионе запрет-камень. И он же мешал почувствовать присутствие живого артефакта, будь он сколь угодно близко – ведь потоки паверы были надежно перекрыты.

Дядька Темногор изрядно прокололся со своей идеей, человеку в зверином обличье выследить чудо-кота куда сложнее, чем в собственном, ведь пользоваться преимуществами нового тела он не умеет.

Кот, задрав хвост трубой, прошелся по залу, красуясь перед сородичами. Он как-то не задумывался над тем, сколько смертельных врагов себе наживает. Если кто из сегодняшних соседей его встретит – быть поединку не на смерть, а до победы.

Пушистый полакал еще молока из миски и рухнул на мягкую подстилку. Устал. Надо поспать, и подольше, подольше. А что еще делать, когда есть не хочется?

– Хорошие у тебя диковины, – одобрительно сказал Хреногор, разглядывая недоломанный гребешок. – Сам делал?

– Бабушкин, – сознался я. – Но я и сам умею, честно. Похуже, правда, но умею.

– Полезное уменье, – похвалил богатырь. – С таким в жизни не пропадешь. Хотя это как повезет. Знаешь, дядька ведун, жизнь так интересно устроена, что даже у самого тихого человека непременно есть шанс пропасть. А у иных – и два раза.

Оборотень хмыкнул. Необидно так, по-дружески. Что с того, что меньше дня знакомы? Вместе сражались, спину друг другу прикрывали, а это дорогого стоит.

– Башню-то рушить будешь? – спросил Эрл, счищая кинжалом кровь с плаща. Это он не подумал, прям у трупа некроманта перекинулся, вот и изгваздался весь.

– Не, – лениво сказал богатырь. – Это пусть местные сами. А то совсем лень заест, коль всю работу за них делать. Да и ведуна они обижали, и ладно бы за дело!

– Чуть не сожгли, да-да, – подтвердил я.

– Лет мне много, – сказал оборотень, удобно располагаясь на травке. – Богатырей перевидал всяких-разных – не счесть просто. А понять суть богатырскую так и не смог. Почему это за три моря – рукой подать, а до соседней деревни идти далеко? Если не за бражкой. Почему гору своротить – легко, а доспехи почистить – тяжко?

– Дык это… ну вот… да чего там…

– Подвигу душа радуется, – ответил я вместо богатыря, который все еще силился облечь свои мысли в слова. – А обыденность – душит. И вообще, от каких слов «Вселенная» произошло?

– Во, правильно сказал, – обрадовался Хреногор. – И красиво-то как, учись, дядька Эрл!

– Не понимаю все равно, – вздохнул оборотень и отвернулся.

– А сам что на одном месте не сидишь? – спросил я. – По миру бродишь, приключений ищешь?

– Скучно, – пожал плечами Эрл. – Но мне-то лень несвойственна, понимаешь? Малый труд, большой труд – если надо, иду и делаю.

– Бедолага, – пожалел я его, вызвав счастливый гогот Хреногора.

И чего тут непонятно? Малый труд – чем тут гордиться, а вот подвиг… Мы, топоряне, не умеем по-другому, потому и работу несрочную откладываем на потом, пока ее не накопится столько, чтоб на подвиг тянуло. Но как это оборотню объяснить, волки таких тонкостей не разумеют.

– Мне пора, – словно подслушав мои мысли и обидевшись, Эрл поднялся на ноги, одернул плащ. – Как-нибудь пересечемся… в другое время и в другом месте. Я это точно знаю, способность у меня такая.

– Э, постой! – столь скорое прощание ошеломило богатыря еще сильней, чем меня. – Ты куда, добрый дядька? Если обидели чем, ты скажи, извинимся.

– Время пришло, – серьезно ответил оборотень. – Я же говорил, больно даже рядом с серебром находиться, верная примета, что мир меня скоро исторгнет.

– Тогда давай прощаться, – решительно сказал богатырь, с кряхтеньем поднялся и заключил соратника в объятия. Явственно хрустнули кости, но оборотней так просто не задавишь, крепкие ребята. Я отвернулся. Если вспомнить, что Хреногор ему по пояс… неприлично как-то смотрелось.

– Прощай, дядька оборотень! Удачи тебе на пути!

– И вам удачи, братцы! Встретимся еще!

С этими словами он исчез. Вот сейчас стоял рядом – оп, и нету. Только шляпа мажорская на траве валяется, обронил ее оборотень и не заметил. Не иначе, когда его Хреногор на прощание душил.

– Как он нас обозвал? Братцы? – сморщил лоб богатырь. Он так всегда делает, когда думать пытается. – Не дядьки?

– Вроде так, – согласился я.

– Точно мажор, – припечатал он. – А еще оборотнем прикидывался!

В глазах его была вселенская тоска. Где-то полведра этой таинственной субстанции плескалось в зрачках и около. Как же так, только вот составилась сакральная тройка, и опаньки? Не по-топорянски, право слово.

Я житель не столичный, меня не так сильно затронуло. Был оборотень, ушел оборотень… Не умер ведь? Он выручил меня, мы помогли ему, заодно еще и местным, чего злопамятный я вовсе делать не собирался, значит, вполне квиты. Да и потом, он обещал вернуться. Уверенно обещал, сразу видно, либо правду говорит, либо врать умеет так, что не нам его ловить.

Хреногор нехотя подкинул булаву. Траурное настроение целиком овладело им, могучие плечи поникли, он даже стал казаться ниже ростом. Вот уж не думал, что это возможно. Потом он перевел взгляд на башню и злорадно оскалился.

– Прав оборотень, не прибрали мы за собой, – объявил Хреногор и решительно двинулся к рассаднику некромантии.

– Ехать пора! – безнадежно крикнул я вслед, ни на что особо не надеясь. Богатыря с намеченного пути сбить вообще практически невозможно.