Дерьмо… Я отбросил эти воспоминания, пока они полностью не поглотили меня, убрал волосы со лба и посмотрел на себя в зеркало. Приди, блядь, в себя, Джеймс. Эта поездка оказалась проблемой, вся эта хрень привела к неприятностям. Он доводил тебя до оргазма? Господи, что за тупой вопрос. Но она ответила… И я так много хотел ей сказать. Он не знает как, верно? Он не знает, как трахать твою маленькую тугую киску… Не знает, как растягивать тебя до максимума… пока ты не станешь его наездницей, распутной чертовой шлюшкой, умоляющей о большем… Бывал ли чей-то язык в твоей маленькой заднице, Лидия Марш? Кто-нибудь вставлял тебе по самые яйца? Кто-нибудь когда-либо вылизывал твою маленькую жадную щелку дочиста? Тебе когда-нибудь причиняли боль, Лидия? Настоящую боль? Кто-нибудь трахал тебя? Шлепал по твоему маленькому узкому влагалищу, пока ты не начинала рыдать? Засаживал член прямо в горло, до тошноты, Лидия Марш? Кто-нибудь видел, как набухают твои сиськи? Как меняют свой цвет, становясь фиолетовыми? Задыхалась ли ты так, что мир превращается в черное пятно? Я заставлю тебя почувствовать себя хорошо, Лидия, это будет чертовски хорошо. Я заставлю тебя течь и позволю кончить на мои порочные гребаные пальцы.

Стоп. Просто остановись.

Время вышло и пора выходить из туалета. Она будет ждать меня, такого улыбчивого, полного профессионализма, полагая, что я заведу разговор о чертовом «Уайт Хастингс Маккарти» и о нашем идеальном рабочем дне.

Не трахай никого из знакомых, и не будь знаком с теми, кого трахаешь.

Только если бы я не увидел ее плачущей…

Я поправил галстук, вежливо улыбаясь и подготавливая себя к еще одному раунду разговоров о работе, но Лидия Марш удивила меня. Она играла со своим сливочным мороженым, задумчиво перемешивая ложкой и тыкая в него снова и снова, будто оно было живым.

— Оно растает, если ты не поспешишь, — сказал я, отделяя со своего десерта часть с крем-брюле.

Глаза Лидии сфокусировались на мне, и она положила ложку мороженого себе в рот. Бессознательное повиновение, прекрасно.

— Ты навел меня на мысль. Думаю, я действительно скучаю по безопасности. Не по нему. То есть, я скучаю по нему, потому что люблю его, но намного больше я скучаю по уверенности в завтрашнем дне, чем по отношениям в целом. Понимаешь?

— Это то, чего ты хочешь? Безопасности? Просмотров ТВ-шоу и дружеских отношений?

Улыбка не тронула ее глаз.

— Думаю, именно этого я и хотела, но теперь, спустя несколько недель я уже не так уверена.

— Ты слишком молода, чтобы застрять с милым постоянным парнем, не думаешь? Такие ребята, как правило, остаются друзьями, по крайней мере, до тридцати пяти.

На этот раз глаза Лидии засветились, когда она улыбнулась.

— Стюарт определенно оказался таким постоянным, как я думала.

— Почему он изменил? Это ведь не просто по пьяни.

— Ауч, — она прижала руку к груди в области сердца.

— Я не обвиняю, Лидия, люди изменяют. Мне просто интересно, почему он это сделал. Домашние парни не жертвуют всем ради случайного перепиха.

— Это сложный вопрос.

— Это простой вопрос.

— Если я отвечу, то потом будет твоя очередь.

— Я не заключаю сделки, не ознакомившись со всеми условиями, — сказал я резко. — Для начала мне необходимо услышать вопрос.

Она приподняла брови и положила в рот еще одну ложку мороженого. Крепкая хватка. Прекрасные пальцы. Как охренительно они бы сжимали мой член.

— Разве нельзя сделать исключение? Мы же не на работе, правильно? Не мог бы мистер Идеал хотя бы один вечер побыть Джеймсом Кларком?

Я уже был готов сказать «нет» и закончить эту идиотскую игру, даже не начав, но ее чертовы зеленые глаза снова завладели мной. Широко распахнутые, большие и слегка озорные, а еще ее сладкий ротик, плотно сжатые вокруг ложки губы и втянутые щеки, пока она всасывала остатки мороженого с ложки. Что, черт возьми, со мной происходит?

— Боюсь, «человек-Джеймс Кларк» так же осмотрителен, как и «главный технический директор-Джеймс Кларк».

Она пожала плечами.

— Хорошо. Итак, я составлю расписание внутренних совещаний, запланированных на следующую неделю. Может быть, позвонить Фрэнку для коллективного обсуждения, что думаешь?

Я наклонился вперед, пытаясь завладеть ее взглядом, «нет» с моего языка давным-давно исчезло.

— Почему Стюарт изменил тебе, Лидия? Что заставило его трахнуть какую-то блондинистую сучку из офиса?

Если она и опешила от моей грубости, то не показала этого. Выражение ее лица оставалось неизменным. Она была непреклонна.

— Потом моя очередь задавать вопрос.

— Хорошо, — в висках пульсировало, дискомфорт от моего собственного печального положения угрожал прорваться, и все же я знал, что смогу ответить ей. Так же, как и всегда следовал в кусты за Катреей. — Говори, пока я не передумал.

— Он чувствовал, что наши отношения выдохлись. Что наша сексуальная жизнь не приносила удовольствия, и что я не хотела его со времен проекта «Андерсона». Он сказал, что был слаб и возбужден, а она была очень сексуальной, обещала сделать ему минет и сосать очень хорошо. Только рот — не единственное место, куда он засунул свой член.

— Не приносила удовольствия?

— Это уже другой вопрос.

— Это просто углубленность в уже заданный вопрос, — сказал я, пренебрежительно махнув рукой.

— Я уставала и была занята, думала, что он все понимает. Он говорил, что понимает, — в гневе она поджала губы, что означало первую трещину в возведенной ею стене, со времен разговора на кухне. — Я ответила на твой вопрос? Думаешь, его можно теперь оправдать, потому что я не соответствовала его требованиям о сексе два раза в неделю?

— Вовсе нет.

— Хорошо, потому что наша сексуальная жизнь потерпела фиаско, но это произошло не пару месяцев назад, как он думает. Это случилось задолго до чертового проекта «Андерсона» и даже не из-за усталости в течение нескольких довольно паршивых месяцев. Для меня все было разрушено еще пару лет назад, когда мы стали жить вместе, и он прекратил прикладывать какие-либо усилия, не считая секса в миссионерской позе и редкого минета в гостиной. Для него все закончилось, когда я прекратила щекотать его яйца поздними вечерами, но все пошло к чертовой матери намного раньше. Так что, это я должна была трахнуться с каким-то незнакомцем в переулке.

Я наблюдал, как она маленькими шажками пытается вернуть самообладание. Как ее грудь поднимается и опускается от ярости, боли и несправедливости. Она схватила бутылку вина из ведерка со льдом, налила себе полный бокал и моментально осушила его.

— Чувствуешь себя лучше?

— От чего? — отрезала она. — От принятия того, что мой парень хотел заняться сексом в другом месте, хотя был скучным и слишком консервативным в постели со мной?

— Отпуская боль. Чувствуешь себя лучше от этого?

— Не знаю, — вздохнула она. — Это ново для меня. Я не отпускаю, а просто пытаюсь смириться с этим дерьмом. Я даже не знаю, зачем говорю об этом.

— Попытайся отпустить, это поможет.

— Сказал тот, кто вообще не говорит о себе.

— Я отпускаю, — ответил я. — Только предпочитаю скорее физический способ выхода из эмоционального дискомфорта — в тренажерном зале или в спальне.

— В спальне? — улыбнулась она.

— Предпочтением для меня всегда есть и будет секс, хотя, должен сказать, в последнее время все больше использую тренажерный зал.

— Слышала об этом. Каждый обеденный перерыв ты ходишь в тренажерный зал, вниз по улице.

— Люди говорят об этом, да? — знакомое чувство ярости проснулось. Сплетни.

— Не такой уж это и секрет. Ты выглядишь, словно бронзовая скульптура.

Я заставил себя успокоиться и отбросил раздражение подальше.

— Итак, каков твой вопрос, Лидия Марш? Что ты хочешь знать о Джеймсе Кларке, техническом директоре? — откинувшись на спинку стула, я выдавил из себя небольшую улыбку, чтобы разрядить напряженную обстановку.