Раздвинь свои ножки для меня, Кара, покажи мне свою сладкую киску. Да, сладкая, вот так, посмотри, какая ты мокрая. Скоро ты почувствуешь себя чертовски хорошо! 

Отбросив одеяло, я уставилась в потолок. Это не работает. Я не чувствовала себя комфортно, пока не позволила своим пальцам скользнуть между бедер. Я была мокрой, и влага пропитала мои трусики насквозь. Я отодвинула ткань в сторону, чтобы прикоснуться к клитору. Боже, он был таким чувствительным, что у меня перехватило дыхание. Двигаясь быстро, я отчаянно пыталась достичь оргазма, просто хотела дойти до края. Я кончила сильнее, чем когда-либо, извиваясь и выкрикивая ругательства от безысходности. Это казалось вульгарным, но правильным. Это было чертовски великолепно.

Я медленно приходила в себя после оргазма, мое дыхание было неровным и слишком громким в тишине.

Тишина.

Дерьмо.

Настолько тихо, что можно было услышать шаги за дверью.

Когда я проснулась утром, Кары уже не было. Потуже завязав на талии халат, я встретила Ребекку на кухне, когда она уже наливала мне кофе.

— Сумасшедшая ночка, а?

Я улыбнулась.

— Немного более сумасшедшая, чем обычно.

— Я бы сказала — намного!

Ребекка уже надела черные джинсы и обтягивающую красную футболку с надписью «Королева Сучек». Это, определенно, о Бекс.

— Кара не осталась?

Она покачала головой.

— Мы очень редко проводим ночи вместе.

— Надеюсь, что не разрушила вам все веселье. Ну, знаешь, из-за того, что была здесь.

— Ты можешь разрушать мое веселье хоть каждый день, детка. Только скажи, — она хихикнула.

— Она кажется милой.

— Она милая… хорошенькая… невероятно сексуальная. Хотя не очень выносливая.

— Не очень выносливая?

— Не может долго выдерживать порку. Она больше любит, когда ее шлепают. Это мило, но иногда мне нужно нечто большее от сабы.

Я усмехнулась.

— Это и было похоже на нечто большее, чем просто шлепки.

Она поставила чашку на столешницу и посмотрела на меня.

— И на что же это было похоже?

Я отвела взгляд, осознав, что меня поймали.

— Я не подслушивала. Просто эти звуки, понимаешь, тут тонкие стены.

— И какие это были звуки… сквозь стену?

— Звучало довольно грубо.

Она подошла ближе, и я инстинктивно отодвинулась, опираясь на столешницу.

— Кстати говоря, кровать в твоей комнате скрипела.

Уверена, что я покраснела, как помидор.

— Я… эм…

Она придвинулась еще ближе, не давая мне возможности ускользнуть.

— Мы были вот здесь. Кара выгибала свою спинку там, где стоишь сейчас ты, пока я сосала ее киску. Ты слышала, как она кончала?

— Нет… — пробормотала я, смотря куда угодно, только не на Ребекку.

— Жаль, — выдохнула она, — а я слышала тебя.

Ее длинные пальцы оказались на моих бедрах, перебирая подол моего халата. Я едва могла дышать.

— О чем ты думала?

— Я не… Я не знаю… — сказала я.

Ее пальцы прожигали мою кожу.

— Тебе интересно, каково это? — она озорно улыбнулась.

— Возможно, — признала я и негромко рассмеялась. — Черт, извини, как неловко. Я не привыкла к подобному.

Она отошла, предоставляя мне немного пространства.

— Развернись и наклонись.

Мой желудок сделал двойное сальто.

— Что, прости?

— Наклонись, руки на столешницу ладонями вниз.

Мои глаза, должно быть, стали огромными, но она даже не дрогнула. Я сразу же почувствовала сухость во рту.

— Я не знаю…

— Наклонись, Лидия. Прекрати, черт возьми, быть такой сдержанной.

Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо. Мое тело каким-то образом само по себе пришло в движение, и грудь оказалась прижата к столешнице. Я услышала, как Ребекка встала позади меня. Мурашки поползли по коже, когда она подняла подол моего халата, обнажая ягодицы. Я прикусила губу, сгорая от стыда… и чего-то еще. А затем я почувствовала, как она пробежалась пальцами по моей заднице.

— Готова? — спросила она. Ее голос был низким и настойчивым.

Я кивнула.

Ребекка так сильно шлепнула меня, что я даже немного подпрыгнула, и почти сразу же почувствовала следующий шлепок. Звук от удара был хуже, чем его ощущение, укус ее ладони превращался в нежное жжение. Она шлепала меня быстро, снова и снова, и вскоре я уже прекратила дергаться и позволила себе чувствовать. Мое дыхание ускорилось, я ощущала только жар на коже и ее прикосновения. Это было так хорошо… замечательно… удивительное ощущение.

Она остановилась на мгновение, а затем скользнула пальцами к моим складочкам.

— Хочешь еще?

Я снова кивнула, стиснув зубы от смущения.

— Я знала. Ты сабмиссив, все верно. Только не думаю, что шлепков для тебя достаточно.

Взглянув на нее через плечо, я заметила, что Ребекка копается в ящике. Она вытащила оттуда широкий нож для рыбы и пару раз ударила им по своей ладони.

— Не уверена насчет этого… — сказала я, немного сдвинувшись, но не меняя положения.

— А я уверена.

Мой пульс участился, разум умолял не делать этого, но тело молило об обратном. Я не двигалась.

Она ударила меня чертовски сильно, и от резкой боли я отскочила от Ребекки.

— Успокойся, — сказала она.

Я посмотрела на нее, будто на ненормальную, пока боль не перешла в легкое пощипывание, такое восхитительное пощипывание, как паучий зуд. Тепло прокатилось по моей коже, и за всей этой болью я почувствовала надвигающееся спокойствие… то самое, к которому всегда приводил зуд. Я снова наклонилась над столешницей, вернув руки на прежнее место.

— Я, черт возьми, знала это, — сказала она и ударила снова. На этот раз я вздрогнула, но не подпрыгнула, и она ударила еще раз, а потом еще раз в то же место. То боль, то покалывание, то боль, то покалывание, снова и снова, и вскоре я уже стонала, хныкала и была потеряна в этом сумасшедшем водовороте смущения и замешательства, но единственное, что я знала наверняка, это то, что мне не хотелось двигаться, ни за что на свете, мне просто хотелось большего.

Ребекка провела пальцами по моей коже, сжимая чувствительную плоть. Я извивалась под ее прикосновениями, борясь с желанием раздвинуть ноги и показать, насколько я была мокрой. Я уверена, Ребекка и так это знала.

— Красивая, — сказала она. — Черт, мне пора на работу.

Она отбросила нож в сторону и ущипнула меня, так и оставив лежать с голой задницей на столешнице, абсолютно растерянную и с лицом цвета нашей алой кухни. Взяв себя в руки, я одернула халат, пытаясь представить, что всего этого не было. Ребекка схватила сумку, ключи и остановилась у зеркала проверить свой макияж, а я стояла, уставившись на нее, как на странного инопланетянина, рядом с которым не жила весь прошлый месяц. Прежде чем уйти, она обернулась в дверях и улыбнулась мне.

— Лидия Марш, думаю, что мы раскрыли девочку, помешанную на боли. Возможно, Золушке следует, наконец, сходить на бал.

Джеймс

Мобильный завибрировал в моем кармане, извещая о пришедшем сообщении.

«Хочешь ее или нет? Последний шанс».

Я ответил одним коротким словом.

«Нет».

Всего через пару секунд телефон опять завибрировал.

«Я тебе не верю».

«Верь, во что хочешь».

Отбросив телефон в сторону, я вернулся к бумагам, лежащим передо мной. Предложение Лидии было практически безупречным. Эта девчонка — мастер своего дела. Телефон снова завибрировал на столе. Из-за дребезжания ручка откатилась, и мне потребовалось положить ее на место, прежде чем прочитать сообщение.

«Увидимся вечером?»

«Нет».

«Точно нет?»

«Точно нет».

«Ты хотел сказать «да»?»

«Черт возьми, Ребекка. НЕТ, ты не увидишь меня сегодня вечером!»

Наступило несколько минут молчания, а затем пришло еще одно сообщение.