Я улыбнулась.

— Как же хорошо ты его знаешь.

— Да, так и есть, — она наполнила пустой бокал оставшимся содержимым из бутылки. — И я уверяю тебя, Лидия Марш, у Джеймса Кларка довольно много привычек, но секс в офисе не входит в этот список. Это может означать только одно, — сказала она, поднимая бокал.

— И что же это означает? — улыбнулась я.

— Что мужчина влюблен, Лидия. И влюблен он в тебя.

В эту секунду мне безумно захотелось поверить ей.

Лидия

— Значит, сегодня ночью? — Ребекка выбросила сигарету и затушила ее носком своей туфли на шпильке. — Будут слезы?

Я посмотрела в сторону деревянной двери на противоположной стороне улицы.

— Я не знаю, как заплакать, Бекс.

Она обхватила рукой мое плечо.

— Это просто, малышка, отпусти себя, и слезы потекут.

— Я уже слышала это, — я наблюдала, как Кара прошла вперед и помахала прибывающим в клуб завсегдатаям.

Прикоснувшись своим длинным наманикюренным красным ноготком к моему лбу, Ребекка привлекла мое внимание.

— Что бы это ни было, Лидс, все твои отговорки, гордость, весь твой самоконтроль. Ты должна отпустить все это. Позволь себе сломаться ради него, и он полюбит тебя за это, — она взяла меня за руку и повела туда, где ждала Кара. — Поверь мне, детка, заплачь для него, и он станет твоим.

Я задержала дыхание, когда мы зашли внутрь. Заплакать для него, конечно, что же тут сложного. Как будто я несколько недель не пыталась сделать это.

Маска уже был в баре. Скульптурные мышцы его плеч светились под синими неоновыми лучами. Я присела рядом с ним, улыбнувшись, когда он заказал мне вино. Заплачь для него, и он станет твоим. Если бы только это крошечное заявление не значило так много.

Уткнувшись лицом прямо в его мускусную теплую шею, я решила не тратить время на светские беседы и перешла сразу к делу.

— Используй розги сегодня. Пожалуйста, Маска.

Он поджал губы и повернулся ко мне.

— Что за срочность, Котенок?

Я вздохнула.

— Я хочу заплакать.

Его лицо озарила улыбка.

— Слезы, которые я хочу увидеть от тебя — это слезы эмоционального освобождения, Кэт. Розги будут чертовски болезненными, это я тебе обещаю, но не в этом ведь дело.

— Да, знаю. Я должна отпустить. Я пытаюсь, — надулась я.

Он размышлял некоторое время, его темные глаза смотрели на меня.

— Если ты действительно этого хочешь, то тебе необходимо стоп-слово.

— Это что-то вроде того, когда я потерплю поражение?

— Совсем нет.

Я сделала глоток вина.

— Я не собираюсь использовать стоп-слово, Маска.

— Тогда будут слезы, — просто сказал он.

— Обещай мне, что не остановишься, — сказала я. — Не раньше, чем увидишь мои слезы.

Он прижал меня к себе, его дыхание защекотало мои губы.

— Тебе не нужно беспокоиться об этом, мои прекрасные Кошачьи глазки. Твое стоп-слово — Париж.

Париж, Париж, Париж. Я поклялась самой себе, что стоп-слово мне не понадобится, но стоя обнаженной под темным взглядом химеры в игровой комнате номер один, я была уже в этом не совсем уверена. Я повернулась спиной к лицам в окне, отгораживаясь от всего, кроме мужчины передо мной. Он указал на скамью для порки, и я заняла позицию на четвереньках, плотно прижимаясь грудью к обивке. Маска пристегнул мои лодыжки манжетами, оставив меня широко открытой для него.

— Все прекрасно зажило, — сказал он, поглаживая мою задницу. — Прекрасный свежий холст для новых полос.

Он закрепил мои запястья так же, как и лодыжки, и приподнял мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.

— Спрашиваю в последний раз, Кэт. Ты хочешь этого? — он размахивал розгами перед моим лицом, позволяя им свистеть в воздухе. Я вздрогнула, но не отступила.

— Да, Сэр. Пожалуйста.

Я не смогла прочитать выражение его лица, но вдруг почувствовала невероятный комфорт от нежной ласки его пальца на моих губах. Затем Маска отошел от меня, забирая с собой розги.

— Используй стоп-слово, только если тебе это действительно необходимо, — сказал он. Я кивнула, стараясь удержать его в поле зрения, пока он ходил вокруг меня. — Смотри прямо вперед и расслабься.

Я сделала, как он приказал, невольно дернувшись в своих оковах, но они держали меня крепко. Почувствовав теплое дыхание, подразнивающее мою киску, я вздрогнула и застонала, словно шлюха, когда он уткнулся в нее лицом. Он укусил меня, достаточно жестко, чтобы я заскулила.

— Такое сладкое сочное влагалище, — прорычал он. — Люблю, когда от боли ты становишься мокрой.

Я услышала знакомый свист, но не отрывала взгляда от стены перед собой. Я почувствовала, как кончики розги защипали мою спину, бешеный штурм крошечных укусов, который увеличивался с каждым ударом. Затем Маска перешел на мои бедра, с каждым ударом оставляя все больше жгучих полос на коже.

— Хорошая девочка, Кэт, — сказал он. — Хорошая и румяная.

Я ахнула, когда он провел по моей коже рукояткой розги, направляясь к киске.

— Да! — застонала я. — Трахни меня!

Он прижал ее к моей киске, одним плавным движением нанизывая меня на рукоятку.

— Развратная сучка, — прорычал он. — Такая чертовски развратная.

— Пожалуйста, Маска, Сэр, сделайте мне больно, — прохрипела я, плавая в теплых объятиях невесомости. Мое горло пересохло, кулаки плотно сжались, и каждая крупица внимания сконцентрировалась на рукоятке внутри меня. Я предоставила ему себя, как тогда, на его столе, раскрывая свои бедра шире и принимая боль.

— Я собираюсь сделать тебе больно, Кэт, чертовски больно... — и не успела я привыкнуть к исчезновению розги, когда снова услышала свист. Первый удар напрочь выбил весь воздух из моих легких. Это было больнее, чем я ожидала, и жгучий контакт розги с моей чувствительной кожей почти подвел меня к грани.

— Черт! — прохрипела я. — Ой, ой, дерьмо!

На втором ударе мое тело непроизвольно дернулось, и я начала покачиваться, насколько это позволяло мое положение.

Третий удар приземлился на мои бедра, и я взвыла, как сирена воздушной тревоги, сжимая края скамьи и пытаясь сдвинуть ноги. Четвертый удар был еще жестче, и я ударилась лбом об обивку скамьи, воздух снова покинул мои легкие.

Во время пятого и шестого удара я визжала от боли, прерывисто дыша. Моя голова дернулась назад, я отчаянно пыталась удержать взгляд на розгах позади меня, пока животный страх проносился по всему моему телу. Все было не так, как я себе представляла. Маска подошел ко мне, приглаживая мои волосы длинными пальцами.

— Заплачь для меня, Кэт, заплачь, и я остановлюсь.

Я посмотрела на него дикими и отчаянными глазами.

— Я не могу!

Маска приготовился к еще одному удару, и на этот раз кончики розги приземлились на мою задницу, опаляя нетронутую плоть.

— АААА! — закричала я. — ЧЕРТ ВОЗЬМИ!

— ЗАПЛАЧЬ ДЛЯ МЕНЯ! — прогремел он. — ОТПУСТИ СЕБЯ!

Я дрожала, принимая следующие удары, пока все они не слились в одно огромное пятно агонии. Мои бедра дрожали, горло пересохло, и каждый нерв в теле молил об освобождении. Была только боль. Боль и Маска, и его низкий голос.

— ЧЕРТ ВОЗЬМИ, КЭТ, ОТПУСТИ СЕБЯ!

Он провел серию ударов по линии, где задница переходит в бедра, и я взвыла, как раненый зверь. Меня тошнило, зубы стучали друг о друга, а затем мои муки неожиданно стали менее неистовыми, и я начала ритмично покачиваться, насколько позволяла скамья и мои оковы. В ушах начало звенеть.

Рычание Маски затронуло мои нервные окончания.

— Заплачь для меня, Кэт, покажи мне свои чертовы слезы.

Он изменил свою позицию, и жестокие кончики розги приземлились на внутреннюю сторону моего бедра. Я слышала свои собственные хрипы, но они казались мне такими далекими.

Мое сердце колотилось, мышцы подергивались от желания сбежать, но не было никакого спасения. Был только он, только Маска. Я заскулила, мои конечности словно парализовало.