— Значит, ты трахал ее?

Я улыбнулся, несмотря на всю ситуацию.

— Много раз, и она была такой же порочной, как и ее фантазии. Она наслаждалась каждой секундой и всем тем, что я мог ей дать, и тогда я был настолько глуп, думая, что мы сможем скрыть это. Но Рэйчел жаждала внимания больше, чем секса, но только я не знал ее достаточно хорошо, чтобы понять это. Она фотографировала каждую отметину, которую я оставлял на ее теле, и отправляла мне по электронной почте, чтобы я мог гордиться своей работой. Я полагал, что она удаляет их, думал, что она будет осторожной, но Рэйчел никогда не была осторожной и не думала о последствиях своих действий.

Я наблюдал, как Лидия смотрела на меня и кусала губу так, как мне нравилось, и от этого мой член запульсировал.

— Продолжай... — сказала она.

— Я работал в этой компании еще с университета, Кэт, это место было чем-то вроде дома для меня, вся моя гребаная жизнь была там, годы и годы работы. Я высоко забрался по карьерной лестнице, и это значило для меня очень много.

— Что она сделала?

— Рэйчел не сделала ничего, в том-то и дело, что она ничего не сделала. Она не удалила свои фотографии и электронные сообщения, и ее муж все это нашел. Он прочитал все наши чертовы письма, скопировал с ее телефона все фотографии, а затем он будто сошел с ума, назвал меня любителем избивать чужих жен, психопатом и еще другими оскорбительными словами. Он даже вызвал полицию, и когда Рэйчел не стала выдвигать никаких обвинений, разослал по электронной почте всему штату нашей компании эти письма и прикрепил все наши фотографии, которые она делала. Мой босс взбесился, защищая своего друга, устоявшаяся жизнь пошатнулась, и это только часть всей болезненной истории.

— Он уволил тебя?! — спросила Лидия.

— Нет. Было бы проще, если бы он это сделал, — вздохнул я. — Он не уволил меня, но каждый гребаный день он давал мне понять, насколько разочарован во мне. Он обвинил меня в непрофессиональном поведении, начал придираться к каждой мельчайшей ошибке, которую я совершал, утверждая, что не может мне больше доверять. Но хуже всего было то, как он смотрел на меня. Он смотрел на меня так, словно я чудовище, и остальные в компании следовали этому примеру. Если ты никогда не проходила через это, Лидия, я надеюсь, что никогда и не столкнешься с подобным. Люди, которых ты знаешь многие годы, шепчутся в коридорах, глядя на тебя с подозрением и недоверием, словно ты какое-то дикое животное, которое следует запереть в клетке. Женщины в офисе не хотели оставаться со мной наедине, женщины, которых я знал многие годы, не желали встретиться со мной взглядом, а некоторые мужчины, ну, они дали понять, что думают обо мне.

— Черт, Джеймс, мне так жаль, — Лидия побледнела, сочувственно глядя на меня широко открытыми глазами, и чтобы продолжить, мне пришлось отвернуться и уставиться взглядом в пол.

— Я не монстр, Кэт, я никогда не делал с ней того, чего бы она не просила, и никогда бы не сделал. Я не насильник или любитель избивать жен, я не злодей.

— Я знаю, что ты не такой, — она улыбнулась. — Ты не соответствуешь ни одному из этих понятий.

Я не смог не улыбнуться в ответ.

— Мне нравится делать женщинам больно, Лидия, но только если они хотят, чтобы я это делал. Я понимаю, почему некоторым людям сложно это понять.

— Ты ушел с работы?

— В конечном итоге, мне пришлось. Я просто больше не мог это терпеть. Рэйчел ушла первая, переехала ко мне и получила работу в салоне красоты. «Все пройдет», — сказала она, — «просто подожди немного». Но это не проходило, люди не позволяли этому дерьму пройти, Кэт, я бы навсегда остался монстром для них.

— Что ты сделал?

— Мы переехали сюда, в Лондон, и в итоге я получил работу в Trial Run. Я много работал, не покладая рук, и снова стал техническим директором. В тот раз я потерял все: друзей, работу, уважение. Рэйчел была всем для меня, и на некоторое время меня это устраивало, я любил ее, я действительно ее любил. Она развелась, и мы поженились, стали налаживать совместную жизнь, но в этот раз я был осторожен. Я распределил свою жизнь, разделив себя на двух разных людей: один — для дома, другой — для работы. Сначала Рэйчел не понимала, и это расстраивало ее, но она снова встретила Бекс, подругу, которую знала еще со школы, и наша прекрасная Ребекка получила это, она получила меня. Потом мы узнали об Explicit, где могли бы расширить наши горизонты, и я нашел свое освобождение в Маске. Это подходило для меня, Лидия, действительно подходило. В маске я мог быть зверем, живущим внутри меня, зверем, который жаждет слез, боли и горячего, мокрого влагалища. Другой Джеймс Кларк ходил на работу и держал все в секрете. Я даже никогда не представлял Рэйчел своим новым коллегам, она не приходила ни на одну корпоративную вечеринку. Она ненавидела меня за это, но это был единственный способ обезопасить нас.

Лидия придвинулась ко мне, достаточно близко, чтобы положить руку на мое колено.

— Я понятия не имела, Джеймс, я этого не знала.

— Так и должно было быть, Кэт, я должен был отделить личное от рабочего. Химера — мой образ жизни. Одно тело — два существа. Мне было комфортно так, это работало.

— Я понимаю, — сказала она. — Я понимаю, Джеймс.

— В любом случае, отношения не сложились. Я был занят на работе, и Рэйчел этого не понимала. Как я уже сказал, она жаждала внимания, и моего внимания ей было уже недостаточно. У нас были здоровые открытые отношения в Explicit, ну, так я думал, но она, должно быть, была не согласна с этим. Она трахалась со всеми подряд, Лидия, и это было так постыдно. Я прощал ее, говорил себе, что это не имеет значения и что это часть того, кем мы были, но это тонкая грань. Доверие пропало, и, в конечном итоге, мы расстались. Она никогда не сдерживала свои обещания, и я перестал ожидать этого от нее. А потом мы дали нашим отношениям последний шанс — больше никаких измен и лжи, — я закончил пить свой кофе. — Именно Ребекка, наконец, открыла мне глаза на все происходящее. Она рассказала мне, что все это время Рэйчел мне изменяла.

— Джез сказала мне об этом, — прошептала Лидия.

— Джез не была согласна с решением Ребекки, но я рад, что она мне рассказала. Я застал Рэйчел с другим мужчиной, с мужчиной, которого достаточно хорошо знал в Explicit. Он выглядел более подавленным, чем она, и, честно говоря, я почувствовал к нему жалость.

Я смотрел на Лидию, в мягкий омут ее глаз, и видел неподдельный интерес.

— И знаешь, что он сказал?

Она покачала головой.

— В бешенстве, он повернулся к Рэйчел и сказал: «Я думал, ты сказала, что вы, черт возьми, не вместе?», — я горько рассмеялся, прямо как тогда. — Думаю, я заслужил это, потому что нечаянно сделал то же самое с ее первым мужем.

— Ты этого не знал! — сказала она, сжимая мое колено. — Это не твоя вина.

— Возможно да, возможно и нет. Во всяком случае, сейчас это уже не так важно, это всего лишь печальная история. После Рэйчел я был опустошен, и мне потребовалось много времени, чтобы вернуть себя к нормальной жизни. Я решил сосредоточиться на «рабочем Джеймсе», держать жизнь под контролем, а Маску в секрете, быть им только на выходных. Это хорошо работало, пока однажды в офисе я не вошел на кухню и не попал в плен зеленых глаз женщины с разбитым сердцем. Тогда ты поймала меня на свой крючок, Лидия, ты была так чертовски красива со слезами на глазах.

Она улыбнулась.

— Вы тоже забрались мне под кожу, мистер Кларк. Еще до того, как я увидела Маску, прежде чем я узнала о нем.

— Ребекка говорит, что я всегда хотел быть с тобой в Explicit, может быть, она права, может быть, я всегда этого хотел.

— Ну, ты получил это, — мягко сказала Лидия. — И я получила Маску.

— Я не могу снова разрушить свою жизнь, Лидия, не могу стать открытым. Я знаю, какого это, смотреть, как все, что ты построил, мгновенно рассыпается в прах. Не хочу, чтобы это повторилось.