Крехтинг. Какое отношение она имеет к нашему отчаянному положению?
Бокельзон. Пусть один по ночам восхищается грудями его жены, а другой заделывает дыры в городских стенах.
Крехтинг. Но это было бы предательством.
Бокельзон. Маттизона с его причудами, но никак не нашего дела.
Крехтинг. Что ж, рискну.
Бокельзон. Нам остается лишь надеяться на прекрасную Дивару, лейтенант.
Итак, дочери мои, вы возвестили о том, что хотели видеть царя, схожего с Соломоном и похожего на меня, восседающего на троне и царящего в золотом облаке, царя, который придет на эту несчастную землю, дабы свершить над ней суд.
Анабаптистки.
Господь Своею властью
Его послал нам. С ним
Узнаем святость счастья,
Греховность победим.
Конь бел. Он, непорочный,
Тьмы ратников с собой
Ведет и днем и ночью
На свой последний бой.
С ним будет в прах рассеян
И обратится в грязь,
Под стать листве осенней
И крохобор, и князь.
И, расточив зло, прежде
Чем прокричит петух,
Придет в златой одежде
Наш царь и наш пастух.
И мы его восславим
И возблагодарим,
Душой и телом станем
Навеки вместе с ним.
7. Книппердоллинк и Юдифь
Ворота Эгидия. Книппердоллинк и Юдифь в лохмотьях.
Юдифь. Ты скрываешься, отец.
Книппердоллинк. Я прячусь под покровом тьмы.
Юдифь. Ты мерзнешь.
Книппердоллинк. Ночью холодно.
Юдифь. Скоро наступит утро.
Книппердоллинк. Я отсылаю тебя, дочь моя, прочь, но ты все время следуешь за мной.
Юдифь. Ты мой отец.
Книппердоллинк. Твой отец — богач Бернгард Книппердоллинк, а я — нищий Лазарь.
Юдифь. Я дочь нищего Лазаря и, подобно тебе, одета в рванье.
Книппердоллинк. Окна в доме богача ярко сияют.
Юдифь. Бокельзон пирует со своими женами.
Книппердоллинк. Подул ветер. Я люблю слушать его завывания. Небо окрасилось в багряный цвет.
Юдифь. Ландскнехты приближаются к городу.
Книппердоллинк. И вместе с ними — смерть.
Юдифь. Да смилостивится над нами Господь.
Книппердоллинк. Он уже сделал это. Он ниспослал на нас нищету, холод, мрак и ниспошлет еще и голод.
Юдифь. Мне страшно.
Книппердоллинк. Не бойся. Давай спустимся на берег Аа и будем проповедовать о грядущем пришествии князя мира, славного царя анабаптистов.
8. Смерть пророка
На подступах к городу. На сцене оба рыцаря, ландскнехты и монах.
Иоганн фон Бюрен. Перед нами Мюнстер в Вестфалии, коим правят пекарь и актер.
Герман фон Менгерссен. Им правят еретики. Их так именуют даже самые закоренелые последователи различных еретических учений.
Иоганн фон Бюрен. Очень хорошо. О город, о котором великий доктор Мартин Лютер сказал, что в нем поселился сам дьявол, и, разумеется, теперь в нем демон на демоне сидит и демоном погоняет!
Герман фон Менгерссен. Отлично. О город, о котором премудрый доктор Иоганнес Экк[31] сказал: всей вечности ада не хватит, чтобы за грехи твои сварить тебя!
Монах. Город безрассудства!
Иоганн фон Бюрен. А ну-ка, заткнись, армейский священник! Оскорбления — привилегия солдат. Эй, ландскнехты, начинайте!
1-й ландскнехт. Город безрассудства!
2-й ландскнехт. Город рабства, город несправедливости!
Иоганн фон Бюрен. Ну вот уж нет, парень, рабство есть гражданская добродетель, а несправедливость красит тех, кто принадлежит к солдатскому сословию.
2-й ландскнехт. Извините, командир, больше не повторится. Город свободы! Город справедливости!
1-й ландскнехт. Город равенства!
2-й ландскнехт. Город общности народа!
1-й ландскнехт. Город общности имущества!
2-й ландскнехт. Город любви к ближнему!
Иоганн фон Бюрен. Хорошо, ландскнехты, хорошо, именно это я называю превосходными оскорблениями. Теперь вновь мой черед. Город гуманизма!
Герман фон Менгерссен. Гуманизм? Что это означает, рыцарь фон Бюрен?
Иоганн фон Бюрен. Понятия не имею, крепкое французское ругательство! А теперь начнем запугивать. Начали!
1-й ландскнехт. Рыцарь Иоганн фон Бюрен стоит у стен твоих, город гуманизма, чтобы раздавить тебя, как пустой орех!
2-й ландскнехт. Рыцарь Герман фон Менгерссен подошел к вратам твоим, город мира, чтобы задуть тебя, как свечу!
Иоганн фон Бюрен. Я заколол кинжалом французского короля, когда он возлежал в объятиях своей самой дорогой куртизанки!
Герман фон Менгерссен. Я повесил турецкого султана на минарете его самой высокой мечети!
Иоганн фон Бюрен. Я утопил Папу…
Герман фон Менгерссен. Рыцарь фон Бюрен! Вы же главнокомандующий армией епископа…
Иоганн фон Бюрен. Я собственноручно утопил Папу Римского в бочке с его самым дорогим церковным вином!
Герман фон Менгерссен. Прекрасно! Тогда произнесу несколько слов в адрес лютеран. В Виттенберге я сжег тысячу лютеран на костре, сложенном из тысячи Библий в переводе Лютера!
1-й ландскнехт. Сдавайся, город.
2-й ландскнехт. Покорись, Мюнстер!
В городе. Ворота Эгидия. На сцену входят Маттизон под руку с Диварой в сопровождении членов Совета анабаптистов.
Маттизон. В Божьем городе царит мир.
Ротман. Народ положился на волю Господа и занят повседневным трудом.
Маттизон. Брат Бокельзон, я доверяю вам свою беременную жену Дивару. Отсутствовать я буду совсем недолго, но ей потребуется утешение в молитве.
Иоганн фон Бюрен (из-за ворот). Молите о пощаде, упрямые анабаптисты, осмелившиеся поднять мятеж против имперских властей, или я забью вас как баранов!
Маттизон.
Подайте мне меч, брат Штапраде!
Господь!
Ты отдал мне этот город.
Я действовал от Твоего имени.
Я приказывал убивать от Твоего имени.
Я провинился от Твоего имени.
Так пусть же вина и дальше лежит на мне.
Дабы не стал виновным Твой народ.
Господь! Господь!
Ты помог тем, кто верил в Тебя.
Я стою перед Тобой и перед лицом Твоих врагов.
Широко расставив ноги, стоят они у наших врат.
Они пришли, чтобы уничтожить Твой народ.
Развернуты их фиолетовые стяги.
Их осадные башни упираются в небеса.
Их пушки направлены на Твой город.
Помоги, Господи!
Ты сделал так, чтобы Самсон ослиной челюстью истребил тысячу филистимлян. Сделай же так, чтобы я с помощью этого меча одержал победу над войском епископа.
