Рыночные ряды и лавки в округе торговали всякой всячиной: хотя некоторые умудрялись обходиться без обуви, даже самые бедные нуждались в пище и хоть какой-то одежде. Одежда, которую можно было купить в Севен-Дайлз, никогда не бывала новой, а успевала сменить от одного до четырех хозяев: старые платья, шляпы, туфли, чулки, мятые нижние юбки, затертые до дыр пиджаки, превратившиеся в лохмотья шали. Многие лавки предлагали товар любителям пернатых: здесь можно было найти почти любой вид голубей или домашней птицы, а также дроздов, зябликов и других певчих пташек. В южной части Севен-Дайлз находились лавки, где торговали дешевыми товарами для дома — метлами, совками для мусора, тряпками для сметания пыли, тазами, половыми тряпками и ковриками для ног, — поскольку даже самая бедная женщина старалась показать себя с лучшей стороны и знала: чистоплотность — второе важное качество после благочестия.
Меблированные комнаты миссис Макриди на Брик-плейс, в районе Севен-Дайлз, представляли собой доходный дом высотой в пять этажей. На каждом этаже было две комнаты, а внизу находился подвал, затхлый и покрытый плесенью. Сама миссис Макриди жила на первом этаже. Она следила за тем, кто и когда приходит или уходит, собирала талончики за оплату съема и председательствовала на кухне, пользоваться которой жильцам дозволялось за полпенни. На заднем дворе находились временная уборная и колодец, но из-за крайне небольшого расстояния между ними вода в колодце была грязной и не пригодной для питья — настолько непригодной, что за несколько лет до описываемых событий кое-кто из жильцов миссис Макриди, а также из соседнего дома, умер от холеры. С тех пор все предпочитали выстоять очередь и набрать воды в ведро, чайник или миску из колонки на улице.
Миссис Макриди была крупной жизнерадостной женщиной. Она не брезговала носить любые лохмотья, оставляемые бывшими жильцами, и практически не делала различия между мужской и женской одеждой. Таким образом, ее вполне можно было увидеть в рваной кружевной сорочке под старым пиджаком от костюма или в мятой юбке, побитой молью шали и жилетке, а венчала такой наряд шляпка, украшенная искусственными цветами. Исключительно по доброте душевной миссис Макриди строго придерживалась собственного правила: она пускала в комнату только одну семью, да и плату взимала гораздо более низкую, чем другие. Говоря по правде, плата эта была такой мизерной, что не покрывала даже расходов на текущий ремонт здания, и в результате собственность миссис Макриди обветшала до такой степени, что привести ее в надлежащий вид уже не представлялось возможным. Миссис Макриди любила повторять, что, когда дом окончательно рухнет, она переедет к своему преуспевающему сыну в Коннот-гарденз.
Пока Грейс направлялась по «Некрополис рэйлвей» на кладбище в Бруквуде, ее сестра Лили смотрела в закопченное окно в меньшей из двух комнат на третьем этаже дома миссис Макриди, с нетерпением ожидая ее возвращения и постоянно вздыхая. Грейс ужасно долго нет; чем она вообще может заниматься? Неужели на то, чтобы родить ребеночка, нужно столько времени? Ее нет уже целые сутки — или двое суток?
Лили знала, что Грейс вернется домой с младенцем, ведь сестра объяснила ей, что внутри у нее живет ребеночек и ей нужно найти кого-то, кто помог бы ей произвести его на свет. Пока она занимается этим делом, Лили должна сходить на рынок и купить водяного кресса (Лили имела представление, как это делается: она много раз ходила с Грейс на рынок и смотрела, как сестра торгуется), а затем разделить его на пучки и продать на улице, как обычно. Накануне Лили в точности выполнила эти распоряжения, но из-за того, что замешкалась, решая, какой именно кресс купить, пропустила время, когда идут чернорабочие. Весь день шел дождь, так что хозяек на улицах почти не было, и, хотя Лили ходила по району до шести часов вечера, она не продала достаточно пучков даже для того, чтобы вернуть потраченные на водяной кресс деньги. На ужин она купила себе пирог с вареным мясом (Грейс ей это разрешила), а по пути домой повстречала шулера, пообещавшего удвоить количество монет в ее кармане, если она угадает, под какой чашкой лежит боб. Лили нисколько не сомневалась, что справится с заданием: плут ей все показал, тут не было ничего сложного (а как обрадуется Грейс, если она выиграет!), но каждый раз, когда она указывала на чашку, боб оказывался под другой.
Проснувшись на следующее утро, Лили с ужасом поняла, что денег у нее нет: ни единого пенни, с которым она могла бы пойти на рынок и купить свежего водяного кресса на продажу. Впрочем, с ними такое уже случалось, и, лежа в постели, Лили отчаянно пыталась найти выход из положения. Наконец ее осенило: ну разумеется, нужно что-нибудь заложить! Грейс всегда так поступала, когда у них не хватало денег на покупку товара.
Лили оглядела комнату в поисках подходящего залога, но там почти ничего не было, если не считать кровати (да и та, собственно, принадлежала миссис Макриди): только набитый соломой матрас, две подушки, три тонких одеяла и несколько деревянных ящиков. В некоторых из них лежала кое-какая одежда и предметы первой необходимости, а два были пусты и стояли вверх дном: их использовали вместо стульев. Грейс уже подумывала — хотя ничего и не планировала заранее — использовать один ящик как колыбельку для ребенка.
Закончив осматривать комнату, Лили нахмурилась. Она знала: Грейс не позволит ей продать одеяла, ведь они пригодятся, когда наступят холода. Когда сестры только-только поселились у миссис Макриди, одеял было пять, а подушек — четыре. Еще раньше, когда их определили в сиротский приют, у них были мягкие белоснежные льняные простыни, стеганое одеяло, набитое утиным пухом, и покрывало, сшитое мамиными руками, а еще — несколько девизов в рамочке, которые мама вышила, когда была маленькой: «Дом, милый дом», «Господи, благослови этот дом» и «Поступайте по велению сердца». Однако кое-что за прошедшие годы было украдено, а остальное — продано либо заложено, так же как и большинство теплых вещей. Лили спокойно перенесла потерю одежды, поскольку ей было почти безразлично, как она выглядит, но очень переживала из-за того, что лишилась своей куклы, Примроуз, которая могла сравниться размером с младенцем, а еще у нее были настоящие волосы, очаровательные розовые губки и фарфоровое личико. Лили надеялась, что ребенок, которого Грейс принесет домой, будет похож на Примроуз — такой же хорошенький, с ним можно будет играть, и заворачивать в тряпочку, и носить на спине, когда они пойдут продавать водяной кресс. Лили подумала, что покупатели будут останавливаться, чтобы приласкать и похвалить ребенка, а возможно, и заплатят немного больше — любуясь его милым личиком.
Девушка стала рассматривать вещи в ящиках. В одном хранилось то, что они называли «мамиными сокровищами»: тонкостенный чайничек, чашка и блюдце, вручную расписанные птицами; пустая коробочка для колец; морская раковина из фарфора, но покрашенная в розовый цвет так, что она выглядела как настоящая; шляпка, в которой мама выходила замуж, и отрез кружев, служивший ей вуалью. Лили по очереди разворачивала сокровища и любовалась ими; затем, стараясь не дышать, чтобы ненароком не повредить драгоценные вещи, осторожно спрятала их в ящик. Оставались еще кое-какие предметы одежды, но, к сожалению, среди них не было чрезвычайно ценного товара — туфель: у сестер было лишь по одной паре обуви. Лили повертела в руках шаль, раздумывая, не лучше ли продать ее, чем одно из одеял. Как отреагирует Грейс: рассердится или, наоборот, похвалит ее за разумный поступок? Если отнести шаль на блошиный рынок, то сколько за нее просить (она ведь очень тонкая и сильно поношенная) и одобрит ли эту сумму Грейс? Хватит ли этих денег, чтобы купить товар на продажу? Следует ли пустить всю выручку на водяной кресс или можно побаловать себя пирогом с картофелем на ужин, разогрев его в духовке миссис Макриди? Но вдруг Грейс придет очень поздно и пирог уже остынет?
Вопросы крутились в голове у Лили, и она немного всплакнула: девушка совершенно запуталась и не могла решить, как же ей поступить. А что, если Грейс вообще не вернется домой? Лили не раз слышала, что говорят о рождении детей: это очень трудно и опасно. Что, если Грейс умрет и ее закопают в землю, как маму? Мысль об этом показалась Лили такой ошеломляюще страшной, что ее окатила волна ужаса. Ноги у девушки подкосились, и она рухнула на кровать. Что она будет делать без Грейс?
