Происхождение нравственности пытались объяснить древнегреческие философы, средневековые схоласты, лучшие мыслители XVII века в Англии, французские материалисты и энциклопедисты XVIII столетия, позитивисты и эволюционисты столетия минувшего: Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, Коперник, Галилей, Френсис Бэкон, Томас Гоббс, Мишель де Монтель, Адам Смит, Джон Стюарт Милль, Огюст Конт, Чарльз Дарвин… Множество имен, за которыми стоят десятки систем этики, рассмотренных Кропоткиным. «Философия надежды» Жанна Мари Гюйо оказалась ему ближе всего.

В книге «Очерк нравственности без обязательства и без санкции» Гюйо утвердил, что жизни присуще стремление к беспредельному расширению и постоянному развитию; только в этом случае она плодотворна в самоутверждении. Все живое едино, и каждый индивидуум проникается влияниями других, солидарных с ним созданий. «Тяготение чувствований и воль», солидарность ума, взаимная проницаемость сознания объединяет человечество. Поэтому для того, чтобы поступать нравственно, человек не нуждается ни в каком принуждении.

«Мы чувствуем, что у нас больше энергии, чем ее нужно для обыденной жизни, и мы отдаем эту энергию другим: отправляемся в отдаленное путешествие, служим делу просвещения и образования и любому другому общему делу».

В природе человека - расходовать свои силы за пределы личного бытия. Борьба и риск необычайно привлекательны потому как раз, что дают возможность выплеснуть свою жизнь «за край», не спасаясь гибели.

Итак нравственность - внутренняя гармония человеческого существования, в то время как безнравственность - отсутствие этой гармонии, раздвоение, неуравновешенность противоречий.

«Нет никакого сомнения, что наибольшее счастье общества… - первая основа всякой этики». А оно зависит от счастья каждого, и наоборот, счастье каждого не может не быть связано со счастьем всех. Сделав этот вывод, Кропоткин подходит к решению вопроса о совести, который считает очень важным: «Между тем, если нравы создаются историей развития данного общества, то совесть, как я постараюсь доказать, имеет свое происхождение гораздо более глубже в сознании равноправия, которое физиологически развивается в человеке, как и во всех общительных животных…»

Но доказать не пришлось. Рукопись оборвалась на этой фразе в начале февраля 1921 года…

Остались наброски отдельных глав второго тома, по которым можно представить себе содержание всей книги. В основе ее лежит спор Кропоткина с социал-дарвинистами по вопросу об «аморальности природы». Глубоко убежденный в том, что природа нравственна, он именно в ней находил истоки всех самых высоких нравственных устремлений человека. Именно природа на заре человечества дала ему первые уроки нравственности. Последующая эволюция их закрепила. В этом смысле этика Кропоткина может быть названа и натуралистической, элементы которой обнаруживаются еще у Руссо, а потом ук Дарвина и Бюхнера. Эти философы отрицали сверхъестественное происхождение нравственности. С таким же отрицанием выступил и Петр Кропоткин.

Человек порожден природой, неотделим от нее и подчиняется ее законам, в том числе и моральному. А он гласит: для каждого индивидуума злом является то, что препятствует прогрессивному развитию вида, добром - то, что ему способствует. Ну а как Кропоткин установил уже в своих биосоциологических работах, фактором прогрессивного развития в природе оказывается не столько борьба, сколько общительность, взаимная помощь, поддержка, солидарность.

Нравственный закон природы проявляется не в форме абсолютно присущего всем живым существа образа поведения, а как «совет» основанный на длительном опыте, превращающийся в привычку, без которой «никакое общество не могло бы прожить, никакой вид животных не мог бы выжить». Те, кто не следует совету природы, погибают.

Кропоткин признает наличие и противоположных тенденций. Они обусловили «стремление к преобладанию личности над близкими или над многими». Так, наряду с «этикой равноправия и, следовательно взаимного благоволения» существует в человеческом обществе «этика грабежа, насилия и рабства».

Но она, по мнению Кропоткина, не имеет будущего, не может восторжествовать, так как это привело бы к деградации человечества, к его самоуничтожению. Зародившись еще в животном мире, чувство социальной симпатии в человеческом обществе, «постепенно развиваясь вместе с усложнением общественной жизни, становится все более и более разнообразным, разумным и свободным в проявлениях… При помощи разума мы создам из прирожденных нам чувств и сконностей то, что мы называем нравственными понятиями».

То, что это так, подтверждает принцип, общией, по сути, для всех религий и впервые записаны еще за две тысяч лет до новой эры в древнем индийском эпосе «Махабхарата»: «Обращайся с другими так, как хотел бы, чтобы обращались с тобой; относись к соседу так же, как к самому себе». Его Кропоткин провозглашает высшим нравственным правилом (максимой) своей этической системы.

Конечно, известной схематичности у прощения Кропоткину избежать не удалось. Но даже самые строгие критики находили в его «Этике» немало привлекательного.

Этика Кропоткина активна, революционна по своей сути. Она направлена против искажений во взаимоотношениях между людьми, против уродливых форм управления, навязанных государством: «Мы вступаем в борьбу со всем этим грязным потомком обмана, хитрости, эксплуатации, развращения, порока, - со всеми видами неравенства, которые влиты в наши сердца управителями, религиею и законом. Мы объявляем войну их способу действовать, их форме мышления!»

Однако, он призывал к борьбе не с людьми, а лишь с формами общественной жизни, в которые люди оказались вовлеченными. Необычайно доверяя человеку, он как будто даже не замечал таящейся в нем бездны пороков, которую обнажил Достоевский. Совершенно отрицая эффективность наказания за реальные и мнимые проступки, в которых проявляется насилие общества над личностью, Кропоткин признавал неизбежность революционного насилия, хотя и с очень большими ограничениями: он выступал против подавления побежденных революцией классов, против введения диктатуры в какой бы то ни было форме. Да, принудительная эксплуатация - первый шаг революции, без которого она невозможна. Но в т же время он был убежден, что продолжение насилия после победы революции неизбежно приведет к ее гибели. И он не снимал ответственности с лиц, прибегающих к насилию, какими бы высокими целями оно не объяснялось: они должны быть готовы к расплате собственной жизнью. Примером в этом отношении для него был его друзья по кружку «Чайковцев».

Нравственный идеал Кропоткина располагался на двух уровнях. Нижний уровень - справедливость: отношения между людьми строятся на основе свободы, равенства и взаимопомощи. На высший уровень - собственно нравственности - человек понимается, когда мера взаимности превзойдена «без меры и счета», ощущая тем самым высшее счастье.

«Индивидуальность развивается, - писал он в одном из писем Черкизову еще в 1902 году, - только в столкновении со множеством людей, окунаясь в жизни всех близких и мировую - чувствуя, борясь, работая…» 1 необходимо лишь дать личности свободу, самостоятельность, снять с нее давление власти.

1Кропоткин П. А. Этика, т. 1., М., 1922, С. 252.

Чувствуя, борясь, работая… Сам он жил именно так.

В 1920 году изгнанием Врангеля из Крыма завершилась гражданская война в России. Победу одержали большевики: наиболее радикальное крыло российских социал-демократов, с которыми Кропоткин познакомился в Лондоне почти полтора десятилетия назад. Тогда ему больше всего не понравилось их пренебрежительное отношение к крестьянству, ни и исключительная нетерпимость к иным взглядам, «византийщина». Конечно, их партия оказалась наиболее решительной в ситуации кризиса Временного правительства и сумела захватить власть. Провозглашена социалистическая революция, но курс взят на жесткую диктатуру, предельную концентрацию власти, подавление других, тоже социалистических партий и главное - народной инициативы. Получается, что его прогноз оправдывается. Но экономика страны - в состоянии поной разрухи, более 30 млн ее жителей охвачено голодом. Рабочие бастуют, крестьяне протестуют против гибельной для них системы продразверстки. В конце лета крестьянское восстание, возглавленное эсером А. С. Антоновым, охватило Тамбовскую губернию. На его подавление были брошены войска Красной армии под командованием М. Н. Тухачевского, с артиллерией, танками, самолетами… Война с защитниками царского режима сменилась войной с крестьянской массой, с нардом.