Одним из первых русских читателей кропоткинских «Записок революционера» был Лев Толстой. Он писал Черткову: «передайте мой больше чем привет Кропоткин. Я недавно читал его мемуары и очень сблизился с ним».

Для Кропоткина отношение к нему Толстого имело особое значение. Со своей стороны Толстой проявлял интерес к личности и произведениям Кропоткина на протяжении многих лет. Сближение их началось с того момента, когда в феврале 1897 года в Лондоне появился приехавший из России толстовец Владимир Чертков. В Центральном архиве литературы и искусства в Москве находится более ста писем Кропоткина Черткову. По сути это была переписка с Толстым, в которой Чертков выполнял роль посредника.

Первой публикацией Кропоткина о Толстом была статья «Граф Толстой и Катков» в английской газете «Newcastle Daily Chronicle» в 1882 году. В последующем он неоднократно обращался к имени и творчеству великого писателя и мыслителя, тоже анархиста, отрицателя насилия и власти государства над человеком, хотя и со своей, толстовской окраской.

У же в первом письме, полученном Чертковым от Кропоткина, содержится критика толстовского «непротивления»: «Пока не ослабевает насилие сверху, насилие снизу остается фактором прогресса нравственного. Человечеству нельзя двигаться пассивным неодобрением. Человечество всегда двигалось только активными силами, которые вы и пытаетесь создать. (Вот почему формула «непротивления злу» неверна. Вы же хотите противления, и нужно очень много противления; вы только хотите его без насилия). Удастся ли вам сплоить эти силы - не знаю; думаю, что нет, но несомненно, что по мере того, как равенство будет выходить в нравы, противление злу будет все более и более терять характер насилия - физического отпора - и все более и более будет принимать характер отпора нравственного, настолько дружного, что он станет главной прогрессивною силою» 1.

1Отдел рукописей Гос. музея Л. Н. Толстого.

Чертков отправил это письмо в Ясную Поляну, и Толстой ответил: «Письмо Кропоткина очень мне понравилось. Его аргументы в пользу насилия мне представляются не выражением убеждения, но только верности тому знамени, под которым он честно прослужил всю свою жизнь».

Для Толстого насилие всегда насилие. Он не может быть освободительным. Злом не победить зло, как огню не погасить огня. Так считал Толстой.

Кропоткин не признавал неизбежность революционно насилия над господствующими классами, которые добровольно от власти не откажутся. Он решительно возражал Толстому. Но сам все же считал классовую борьбу двигателем прогресса. Любая борьба, считал он, ведет к разрушению и уничтожению. Она не может быть созидательной. Даже борьба за существование в животном мире. И тем более людей с людьми. «Освобождение человечества вернее, чем освобождение одного класса», - писал он,

Кропоткин, по-видимому, раньше других революционеров - случай редкий! - проставил общечеловеческое выше узкоклассового. И люди, несомненно, это чувствовали, Георг Брандес в предисловии к первому изданию «Записок революционера» писал: «В настоящее время есть только два великих русских, которые думают для русского народа, и которых мысль принадлежит человечеству: Лев Толстой и Петр Кропоткин… Оба любят человечество и оба сурово осуждают индеферентизм, недостаток мысли, грубость и жестокость высших классов; обоих одинаково тянет к униженным и оскорбленным. Оба видят в мире большие трудности, чем глупости. Оба - идеалисты, и оба имеют темперамент реформаторов»2.

2Брандес Г. Предисловие. В кн.: Кропоткин П. А. Записки революционера СПб. 1906. С. XIV. 14.

В феврале 1897 года В. Г. Чертков с женой уезжал из России. Провожать его приехал в Петербург Толстой. Быть может, среди прочих поручений просил Лев Николаевич Черткова зайти в Лондоне к князю Кропоткину… Тогда был озабочен проблемой переселения притесняемых в России духоборов.

Кропоткин и Чертков жили в Лондоне довольно далеко друг от друга. Но часто встречались, а кроме того, обменивались письмами, записками, телеграммами.

В этой обширной переписке то и дело упоминается имя Толстого. В письме от 10 июня 1897 года Кропоткин благодарит Черткова за присланные ему брошюры Толстого: «Многое бы хотелось сказать по поводу их - но лучше оставить до следующего разговора. Одно скажу - читал их с большим удовольствием…»1. В этом письме, открывшем переписку, Кропоткин сразу же высказывает свое несогласие с основными идеями учения Толстого, особенно с его проповедью непротивления злу насилием.

1Отдел рукописей Гос. музея Л. Н. Толстого.

Тесное общение Кропоткина и Черткова продолжалось до возвращения Черткова в Россию в 1906 году. В своих письмах Кропоткин рассказывал о событиях, представляющих интерес для Толстого, а тот, в свою очередь, сообщал свое мнение о статьях и книгах Кропоткина.

Особенно восторженной была реакция Кропоткина на роман «Воскресение», печатавшийся в «Ниве». В письме к Черткову от 29 августа 1899 года он пишет: «Большое спасибо за «Воскресение». Я и на «Ниву» подписался из-за него. Великое произведение. И как нужно было именно это! А о художественности и говорить нечего».

По возвращении из Соединенных Штатов Кропоткин советует Черткову»: «Будете писать Льву Николаевичу, скажите, что в Бостоне, Чикаго - большое, т. е. главное, движение против тюрем. Все сомнения, накапливавшиеся годами, прорвало после «Воскресения». Милый он, Лев Николаевич. Сколько людей свет увидели после «Воскресения» 2.

2Там же.

И еще раз возникает в переписке разговор о «Воскресении» в январе 1903 года, когда в Лондоне готовилась инсценировка романа. Режиссер В. Фри пригласил Кропоткина в качестве консультанта по вопросам «русского быта». После премьеры. 18 февраля, он сообщал: «Представление вчера «Воскресения» было настоящим триумфом. Впечатление драма производи глубокое…»3

3ЦГАЛИ, ф. 552, ед. хр. 1707.

В нескольких письмах отразилось беспокойство Кропоткина в связи с болезнью Толстого в 1902 году. А когда поступили сведения о его выздоровлении, он выразил искреннюю радость: «Спасибо большое за хорошую весть о дорогом Льве Николаевиче».

Время от времени книги Кропоткина попадали в руки Толстого, он с одобрением отзывался о них. Особенно ему понравилась брошюра «Узаконенная месть, именуемая правосудием…» Толстой тоже не верил в справедливость суда, назначаемого государством, в законы, которые служат лишь сохранению существующего положения, выгодно тем, кто к нему приспособился. Всякий свод законов Кропоткин считал лишь кристаллизацией прошлого, препятствующей развитию будущего. В нм живая, стремительная вода жизни застывает, омертвляется. Лишь жар солнца может освободить живую воду из коков оледенения. Это солнце - революция… Толстой соглашался, но только он имел в виду революцию духовную, в каждом человеке. Он не верил, что после устранения власти государства сразу же «установится мирное сосуществование» всех со всеми и что без принуждения можно заставить «эгоистов работать, а не пользоваться трудами других». Это место в рассуждениях Кропоткина он называл «поразительно слабым»1.

1ЦГАЛИ, ф. 552, ед. хр. 1707.

28 августа 1908 года, в день 80-летия Толстого, в Ясной Поляне была получена, среди множества поздравлений со всего мира, и телеграмма, в которой русский текст передавался латинскими буквами:

«В Тулу из Лондона. Сердечно обнимаю дорогого Льва Николаевича. Петр Кропоткин» 2.

2Отдел рукописей ГоС. музея. Л. Н. Толстого.

Еще в январе 1905 г. Кропоткин закончил рукопись статьи о Толстом для английского издания под названием «Лев Толстой - Художник и мыслитель». Ему не удалось ее нигде опубликовать, но, когда великий писатель умер, в сокращенном и переработанном виде ее напечатала газета «Утро России» в качестве некролога. В заключительной ее части Петр Алексеевич писал:

«…Могуществом своего художественного гения он расшевелил лучшие струны человеческой совести…» 3.