Мало-помалу я стал ловить себя на том, что покрываю поля моей рукописи рисунками вапоретт, альбатросов и стеклодувщиц. Муранелла «с грудью русалки» пролетает над баркасом, который заполнен спящими фигурами. Они видят сны, у них эрекция!

Солнце развеяло утренний туман. Будет прекрасная погода, обидно и глупо оставаться работать здесь после полудня, особенно если с завтрашнего дня начнутся дожди, как предсказала «Марлен».

К счастью, поезд опоздал, и мне удалось сесть в первый вагон, чтобы как можно быстрее выйти на вокзале Санта-Лючия в Венеции. Я подсел в служебное купе начальника поезда. Его занимала хорошенькая ragazza[19]. Я сразу сделал ей комплимент насчет оливково-зеленого цвета, кошмарного в своей неподражаемости, который обезображивал ее униформу служащей государственных железных дорог.

— А в чем заключается ваша работа?

— Я отмечаю время прибытия и отправления на каждой станции в большом журнале.

— Perche?

— Per niente[20].

Я сел в сорок первый вапоретто без билета. На этот раз я хотел добраться до Мурано, чтобы прикупить несколько фантастических стеклянных зверюшек, и сохранял легкую надежду, что снова встречу моих «стеклодувщиц», а может, и Муранеллу. Цвета Венеции изменились со вчерашнего дня, так как сгустившийся туман затемнял коричневые, охряные и синие цвета Дворца дожей, здания Таможни и церкви Санта-Мария делла Салюте.

У причала Сан-Дзаккария, со стороны Сан-Марко, наш вапоретто был захвачен бурлящей толпой туристов, в основном японских и американских. Мне пришлось вначале защищать, затем потесниться и наконец уступить свое место под солнцем, поскольку я не смог выдержать натиска горланящих американских детей в масках Микки Мауса. Пришлось спуститься внутрь вапоретто, где кто-то хлопнул меня по плечу.

— Профессор Жуве! It is so nice to meet you here![21]

Это был профессор Джим Мак М., один из «отцов» физиологии гиппокампа. Ему было лет шестьдесят, у него были крашеные черные волосы, он был очень загорелый, в рубашке с короткими рукавами и джинсах. Мак М. работал в университете Мак Гилла в Монреале. Он представил мне Дороти, хорошенькую русую девушку лет двадцати пяти — тридцати, застиранные джинсовые шорты которой позволяли вдоволь любоваться внутренней стороной ее округлых бедер. Аспирантка, разумеется? Будущая вторая жена? А ведь я не раз встречал на всяких конгрессах пышнотелую первую мадам Мак М…да еще и с кучей детишек.

— Что вы делаете в Венеции, Джим?

— Я возвращаюсь с семинара по проблеме памяти в Неаполе, но решил заехать в Венецию, перед тем как отправиться на конгресс по гиппокампу в Дрезден. А вы туда поедете, профессор?

— Нет, Джим, я остаюсь в Венеции.

Неизвестно, когда я в следующий раз увижу Джима, и увижу ли я его когда-либо вообще. А ведь он был единственным человеком, который мог ответить на вопрос, мучивший меня уже несколько месяцев.

Мы прошли вперед, в более прохладный уголок вапоретто, пока Дороти крутилась во все стороны со своей видеокамерой.

— May I ask you a professional question, Jim?[22] — спросил я его.

— Of course. I will be glad to answer it… If I can[23].

— Вы единственный, кто может внести в это дело ясность, поскольку вы — «отец» науки о гиппокампе. Так вот, вы показали, что гиппокамп может управлять и обмениваться информацией с корой мозга, а также, что он играет роль в процессах памяти. Если я правильно понял вашу статью — замечательную, эта роль осуществляется тета-ритмом, который так же выражен во время бодрствования, как и во время REM-sleep.

— It is quite correct[24]. Но еще не раскрыты тайны механизма этой передачи.

— Ладно. А как вы думаете, если удастся увеличить амплитуду тета-ритма, скажем, раза в два и снизить его частоту с девяти до пяти герц, сохранится ли нормальная передача между гиппокампом и корой?

— It is a difficult problem. How would you do it?[25]

— Путем электрической стимуляции участка мозга, который проецируется в гиппокамп.

— I see. Have you done it?[26]

— Только однажды. Случайно. (Конечно, это была ложь, но мне не хотелось раскрывать ему моего секрета.)

— Я допускаю, что произошли бы значительные изменения в передаче информации, так как существует очень большая селективность частоты и амплитуды тета-ритма. Может, произошло бы усиление памяти по типу гипермнезии, а может, наоборот. Я не знаю, видят ли крысы сны, но, может, произошло бы изменение их сновидений… It is your problem, professor[27].

Джим задумался. После долгого молчания он добавил:

— С недавних пор я особенно интересуюсь синаптической организацией гиппокампа, in vitro, of course.

— Ну конечно. (Этот чертов Джим работает теперь только на срезах мозга — мода, видите ли, да и проще это.)

— Это структура fascinating[28]. Мы открыли новые ГАМК-рецепторы — ни А, ни В, до сих пор неизвестные.

— Это фантастика. Примите мои поздравления, Джим!

— Если хотите, я пришлю вам нашу последнюю статью на эту тему. Мы опубликовали short note[29] на нашем web-сайте: www.hippocampus.mac.rn.com. А большая статья только что вышла в «Proceedings of the National Academy of Sciences», вы ее еще не читали?

— Еще нет. («И не собираюсь», — подумал я.)

Этот проклятый Джим всегда старался мне показать, как бы походя, что он является частью элиты нейробиологов. Опубликоваться в PNAS нелегко. Для этого необязательно выполнить выдающуюся работу, нужно просто заиметь хороших знакомых в редколлегии. Надо будет все же прочитать эту его статейку, может, там удастся найти подтверждение тому, что этот тета-ритм управляется ГАМК-ергическими механизмами.

— Are you still working on this problem?[30] — прервал мои размышления Джим.

— Нет, я уже наполовину на пенсии. Но еще читаю лекции студентам. Эта тема их очень интересует. Я им расскажу о вашей статье. By the way, — добавил я, чтобы сменить тему разговора, — куда это вы едете с Дороти? She is very charming, very lovely![31]

— Thank you. Мы едем в Мурано. Дороти хочет там купить одну вещицу, такую, ну, типа подсвечника. How do you call it?[32]

— Люстра.

— Да, люстру для дома.

Ага, для дома, значит! Бедный Джим! Тут-то тебя и возьмут на абордаж… Все, что тебя ожидает в будущем — это развод и дом престарелых в забытом уголке Канады. И всю свою оставшуюся жизнь ты будешь вынужден все писать и писать, книгу за книгой. Ведь научные монографии по гиппокампу не особо продаются, даже в Северной Америке. На этом не заработаешь. Так что тебе останется только сочинять популярные брошюрки про память…

Вапоретто сделал остановку возле венецианской больницы, перед тем как пересечь канал по пути к кладбищу и к Мурано. Джим, обнимая Дороти за талию, сошел в Фаро, на первой остановке на острове.

«А эта Дороти и вправду ничего», — подумал я, разглядывая ее вихляющую задницу и бедра. Я оставался в почти пустом вапоретто до конечной остановки, что находится посередине Мурано. Прошелся по узким улочкам, заполненным лавками по продаже изделий из стекла, но не нашел того, что так мне понравилось в прошлый раз — сюрреалистских зверюшек и piccoli uomini[33] знаменитого художника Чезаре Тоффоло.