Она неохотно повернулась.

— Извини, — пробормотала Кристи, увидев, как он вставляет в замок ключ. — А я и не заметила.

— Это, наверное, единственная дверь на Калинде, которая запирается на ключ. — Удовлетворена?

— Да. — Она в отчаянии смотрела под ноги. — Но попытайся понять. Это моя ошибка. Я знаю, какую сморозила глупость. Но все же я бы не хотела… чтобы ты думал, будто у меня есть какие-то идеи на этот счет. Некоторые мужчины могли бы подумать так… решить, что я предлагаю флирт.

— Я, кажется, не «какой-то» мужчина, — ледяным тоном отрезал Мэтт, — и если уж быть совсем честным, ты не производишь впечатления человека, который знает о флирте больше, чем пару дешевых приемов, и уж тем более не станешь применять свои знания на практике.

Она сжала губы:

— Я извинилась. Может быть, ты уже достаточно сказал?

— Не совсем. — Он оставался непреклонным, и все же голос немного потеплел. — Я не замолчу, пока не пойму, что твои подозрения рассеялись. Думаю, ты на самом деле очень боялась того, что я посягну на твою честь.

— Неправда!

— Да?

Казалось, он забыл о своем раздражении и теперь просто рассматривал недовольное выражение ее лица.

Кристи нетерпеливо воскликнула:

— Не знаю, почему ты ведешь себя так. Мне показалось, что ты изменил свое отношение ко мне! Но теперь я вижу, что ошибалась.

Девушка вытащила свои спальные принадлежности из сумки и бросила их на нижнюю койку. Потом обернулась и посмотрела ему в глаза:

— Все как всегда. Я по-прежнему одиннадцатилетняя племянница бедного старины Нолла!

Он поджал губы и уже наполовину отвернулся к двери. Потом вдруг сказал:

— Ты когда-нибудь смотрела на себя в зеркало, когда злишься?

— Нет.

— А стоило. Это бы тебя удивило.

— А тебе стоило попробовать быть повежливее, когда приглашаешь кого-нибудь в гости.

— Правда? — Тон его резко изменился. — А теперь послушайте меня, юная леди. Я думал, что совершенно четко изложил суть дела и приглашение. Вы совершенно правы насчет того, что мое отношение к вам не изменилось. Вы для меня все еще упрямый, надоедливый, не очень взрослый балласт. Но к сожалению, я тут выяснил, что у меня еще есть совесть. И кроме того, мой инстинкт защитника не так мертв, как хотелось бы.

— Нет, ты спасаешь ужасных извивающихся осьминогов и волнуешься о них больше, чем о… о…

— Чем о тебе! — Он вдруг рассмеялся и резко покачал головой. — Думаю, тебе лучше закрыть дверь на ключ и положить его в обычное место.

— Под подушку? — с горечью спросила она.

— Или на шею надень.

— Нет уж, спасибо.

Он пожал плечами:

— Приятных сновидений. Спокойной ночи, Кристи.

Она пробормотала в ответ вежливую несуразицу и свирепо посмотрела на закрывшуюся дверь. Затем подошла к единственном зеркалу в комнате, древнему и массивному, в простой деревянной раме, которое висело в углу слишком высоко для того, чтобы ей было удобно смотреть на себя. Кристи нетерпеливо сняла его и поставила на крышку комода. Так она гораздо лучше могла рассмотреть свое отражение.

Наконец выражение озлобленности на ее лице сменилось задумчивостью. Девушка склонила голову набок и отошла назад, отказываясь непредвзято признать то, что зеркало говорит правду. Неудивительно, люди и не думают посмотреть в зеркало, когда они злы или расстроены. Но неужели она действительно выглядит так… да, нужно признать это, так инфантильно? И нечего уже говорить об эффекте нового океанского климата, который так повлиял на ее внешний вид. Она, без сомнения, приобрела великолепный загар, о чем всегда мечтала. Кожа у нее теперь была цвета черного золота, и по щекам разлился румянец, которого не было, даже когда Кристи отдыхала в Испании в прошлом году. Волосы свободно ниспадали на плечи, руки… Еще в первый же день пребывания на острове девушка поняла, что маникюр здесь не к месту. На самом деле она выглядела очень здоровой, но, кажется, стала больше похожа на мальчишку. Добавьте хмурый вид, оттого что она чувствовала себя оскорбленной, и можно понять, что хотел сказать Мэтт Дэнэм.

На следующее утро Кристи занималась своим внешним видом так долго, как не занималась с тех пор, как разорвала помолвку со Стивеном. Она слегка подкрасила ресницы, сделала поярче губы. Когда девушка наконец смогла справиться с волосами и уложить их в более-менее гладкую прическу, к ней вдруг вернулось ощущение прежней Кристи Ирвинг, которая приспосабливалась к скользкой жизни вечно соревнующихся людей с их неистребимым желанием сделать карьеру. Но, судя по замечанию Мэтта, именно это ему и надо.

— И это все, что ты съела? — бесстрастно спросил он, когда на завтрак она откусила кусочек булочки, попробовала папайю и выпила кофе.

— Я не слишком люблю рыбу, особенно если это вид, о котором я раньше ничего не слышала, — оправдываясь, ответила она.

Мэтт усмехнулся:

— Ты никогда не станешь настоящей островитянкой, пока сама не поймаешь и не приготовишь свой завтрак.

— Но, поскольку я, вероятно, так и не стану настоящей островитянкой, это, наверное, теперь не так уж и важно?

— Ты что, даже не попытаешься?

Кристи быстро взглянула на него. Ее поразила нотка снисходительной доброжелательности в его вопросе.

— Дело не в этом. Вопрос в другом — свободен ли человек стать островитянином, если хочет того.

— Ты имеешь в виду, что я лукавлю, когда угрожаю увезти тебя из твоего первобытного рая.

— А разве не так?

Она напряглась. Инстинкт подсказывал, что в его отношении к ней произошла перемена. Казалось, неприязнь и недоверие исчезли, словно их и не было вовсе. Возможно, злясь и пытаясь защитить себя, Кристи их просто выдумала или сильно преувеличила. Возможно, Мэтт — из тех, кто всегда ведет себя грубо и неприятно с посторонними, но, когда поближе познакомишься, оказывается очень милым. Порой именно такие люди становятся твоими лучшими друзьями потому, что не надевают маску очаровательности, чтобы заставить тебя им доверять, только для того, чтобы потом разувериться в них. И, если подумать, было что-то в чопорном, старомодном, но мягком любимом афоризме бабушки: «Поступай так, как хочешь, чтобы с тобой поступали другие». Если бы, вместо того чтобы взрываться от каждого слова Мэтта, она попыталась быть разумной и понять его, возможно, и он вел бы себя иначе. Но тогда разве это не было бы лицемерием с ее стороны?

Мужчина наблюдал, как в ее бесхитростных глазах отражается вихрь мыслей, потом откинулся на спинку кресла и мягким тоном произнес:

— Думаю, ты уже нашла ответ на свой вопрос.

Кристи кивнула и почувствовала, как ее переполняет веселье:

— Кажется, из-за своей заносчивости я могла бы всю эту ночь спать, и по моей шее текли бы ручьи воды.

Он улыбнулся:

— Человеческую природу не так просто понять, верно?

Девушка опять согласно кивнула, допила кофе и выжидательно уставилась на хозяина зеленого бунгало:

— Так что насчет предложения? Помнишь, ты говорил?

— Давай вернемся к этому чуть позже, — непринужденно ответил Мэтт и поднялся. — Думаю, нам стоит вначале осмотреть лодку твоего дяди. Интересно, как она тебе понравится.

Радость переполнила Кристи. Ее глаза зажглись энергией, и она вскочила на ноги:

— Сейчас?

— А почему нет?

Это было скорее замечание, чем вопрос, и означало оно начало мира.

Мэтт рассказал, что прошлым утром кое-что сделал на лодке и теперь мотор в превосходном состоянии. Все, что нужно, — это залить бак бензином.

Он исчез в лодочном сарае, а Кристи в счастливой безмятежности примостилась на краю пристани, подчинившись, таким образом, просьбе подождать его там. Услышав шум мотора, девушка выжидающе подняла голову и шумно выдохнула, когда перед ее взором предстало дядино сокровище.

Она была великолепна — потрясающего белого цвета и по размерам больше, чем Кристи предполагала. Но когда Мэтт подошел на лодке к пристани и помог девушке забраться внутрь, ее ожидал еще один сюрприз. На киле было стеклянное основание, сделанное специально для того, чтобы смотреть на таинственный подводный мир.