— Вы о чем?
— О тебе и Аспекте Земли, разумеется.
— Если вернусь… Ну что же, посмотрим…
— И как долго ты собираешься на него смотреть? — не отступала Хранительница Тирисфаля. — Он-то бессмертен. Он в буквальном смысле может смотреть на тебя целую вечность.
— И что же? Мне обязательно решать сейчас?
— Он силен, опасен и, как и несколько лет назад, он вновь может стать причиной твоей гибели. Ты не думала об этом?
— Нет, я не думала об этом! Едва узнав, что он вообще жив, я, как видите, почти умерла!
Ее крик прозвенел в полнейшей тишине. Джайна покачала головой.
— Простите, — добавила она тише.
Эгвин кивнула, очевидно, в знак того, что принимает ее извинения и сказала:
— По правде сказать, тебе не за что извиняться. Ваши отношения не мое дело… Просто… Понимаешь, стоило Тариону заикнуться об отце, как твои глаза загорелись, как дюжина свечей в Соборе Света. Вы должны были дать жизнь Тариону, но стоит ли вам держаться друг друга? Это тяжело, но необходимо. Для тебя жизненно необходимо. Подумай об этом.
— Я поняла вас.
— У тебя еще остались вопросы? — улыбка Эгвин вышла натянутой.
Взгляд Джайны скользнул по залитой солнечным светом мебели, по светлым стенам, на которых не висела паутина.
— А почему комната, в которой я очнулась, настолько отличается от остального дома? — вырвалось у нее.
— Обстановка дома реагирует на состояние души, я полагаю, — ответила Эгвин.
Звучит не очень ободряюще.
— Я, наверное, поднимусь наверх, — сказала Джайна, отодвигая стул.
— Конечно-конечно, спускайся, как проголодаешься, — отозвалась Эгвин. — Я буду здесь.
Обратно Джайна шла медленно. Миновала заставленную мебелью гостиную, свернула на полутемную лестницу и по тем же, скрипящим от каждого шага ступеням поднялась на второй этаж.
Покосившаяся дверь осталась на месте.
— Состояние души, значит, — пробормотала Джайна. — Хорошо, посмотрим, как насчет этого…
С чего бы начать? Не со слов Эгвин, это точно, иначе паутины только прибавится.
«Он вспомнил нас, мама».
Верный путь, подумала Джайна, глядя, как трещины на двери сглаживаются и исчезают. Нелтарион не забыл ее! От одной лишь мысли об этом сердце затрепетало. А еще он нашел противоядие, способное вернуть ее к жизни. Если задуматься, это уже говорило о многом!
Разбитый светильник над головой Джайны вспыхнул, озарив лестницу мягким приглушенным светом. Ступени заблестели лакированным глянцем.
Сколько необычных миров Джайне довелось посетить с тех пор, как их с Нелтарионом судьбы пересеклись, думала она, пораженная мгновенными изменениями волшебного дома. Давным-давно, как ей казалось, она покинула обычный Терамор и с тех пор ни разу не возвращалась к размеренной жизни. Сначала подводное королевство Зин-Азшари, затем скрытый в Безвременье остров пандаренов. Даже Гранатовый Редут с пережитыми там наяву кошмарами не мог считаться обычным. И теперь вот, магический полумир, на грани жизни и смерти.
Сколько раз она была на волоске от гибели? После встречи с черным драконом это происходило едва ли не постоянно.
На самом деле, она не знала, радоваться ей или нет возвращению Нелтариона. Если он выжил, значит, Тарион спас его, ценою собственной жизни, и значит, последнее и самое неясное пророчество Ноздорму исполнилось.
Она одна знала, каким может быть Аспект Земли, когда Зов не властен над ним. Отныне он свободен от Зова. Но какой ценой? Слишком высокой, чтобы радоваться, понимала она.
Так уж сильна ее любовь, если появление Нелтариона в первую секунду ужаснуло ее? Остановило сердце мыслью об обреченности Тариона? Нелтарион знал о жертве Тариона, если — нет, то кто-нибудь ему расскажет. Сможет он смотреть ей в глаза? Вряд ли. Ведь он тоже не в силах ничего изменить.
В последнюю очередь Джайна думала о счастливом исходе и о том, что бессмертие Нелтариона может стать преградой на пути ко вновь обретенному счастью. Их отношения заранее были обречены на скоротечность, на миг, на мгновение, она это понимала.
А любила ли она по-настоящему? Любил ли он? Их встреча казалась розыгрышем Ноздорому, искажением времени, уловкой судьбы. Только Тарион нужен был Азероту, не их отношения. Одна ночь, которая никогда больше не повторится. Вторую такую ночь Джайна попросту не переживет.
Она рывком распахнула вновь покосившуюся дверь и увидела за ней собственную спальню в тераморской башне. Постель с балдахином, рабочий письменный стол, стеклянные двери и балкон, на котором она сидела до самого рассвета в часы, когда бессонница терзала ее.
Красноречивый ответ мудрого волшебного дома.
Джайна всего лишь человек. Она может прожить долгую жизнь только в одном случае — если забудет Нелтариона.
Она так и осталась сидеть на последней ступени, не в силах перешагнуть через порог.
***
После того, как удар огненного молота прекратил существование Аль-Акира, ни Рагнарос, ни Нептулон не давали о себе знать. Со времен первозданного хаоса Лордов Стихий связывала лишь взаимная ненависть, а потому Теразан Мать-Скалу волновала лишь ее собственная жизнь.
Великаны Подземья хоть и звались Старшими Сыновьями и были порождениями самой Теразан, сама Мать-Скала не питала иллюзий об их непреложной верности. Если она проявит слабость, а они усомнятся в ее власти — беды не миновать, вновь и вновь думала Теразан. Она не изменила привычке подолгу глядеть на Столп Подземья, хотя воссозданный черным драконом Столп был иным и даже не из горного хрусталя, чьи грани когда-то завораживающе переливались пурпуром.
Новый Столп был массивным и грубым, сотворенный из переплетения сталактитов и сталагмитов. Лишь кое-где блестела мокрая из-за подземных вод порода, да искрились рудоносные жилы. Он был крепок, как и Теразан когда-то. Он мог бы стать для нее примером теперь, когда от нее зависела ее жизнь и всего Подземья. Всех этих василисков, чахлых растений, каменных великанов и смертных. Особенно смертных шаманов, думала Теразан, не сводя взгляда со Столпа.
Трещина в боку Теразан не укрылась от внимания Старших Сыновей. Мать-Скала понимала, чем чревато для нее утрата власти сейчас, когда Подземью грозила расправа Рагнароса.
Теразан не спрашивала мнения Старших Сыновей, когда решила разделить власть над стихией с черным драконом. Возможно, великаны посчитали ее дар чересчур великодушным или даже ошибкой. Тогда их мнение не интересовало ее. Спрашивать сейчас — означало бы сомневаться в собственной правоте, думала Теразан.
К тому же, так или иначе, ей не вернуть былой силы назад. Тогда ей казалось, что она ничем не рискует, ведь дракон мог умереть, не выдержав дара. Но он выжил и, разузнав об Оковах, отправился к Древнему Н-Зоту.
Что стало с ним дальше, Теразан не знала. Тарион не отозвался ни до, ни после нападения Рагнароса на Аль-Акира.
Теразан Мать-Скала была предоставлена сама себе.
Она поднялась с Каменного Трона и направилась на равнины Подземья. Никто из Старших Сыновей не последовал за ней, а значит, нельзя медлить, если она хочет сохранить власть и собственную жизнь.
Сил оказалось даже меньше, чем ей казалось, когда она оставалась неподвижной. Она давно не покидала Каменного Трона, к тому же обычно кто-то из Старших Сыновей всегда сопровождал ее.
Сегодня же ни один из них не сделал этого. Теразан ускорила шаг. Храм Земли был уже близко.
Разумеется, ее приближение не осталось незамеченным для шаманов. Теразан увидела зеленокожего шамана с черными косами за спиной, рядом с ним женщину его расы и таурена шамана. Остальные Служители Земли почему-то сгрудились напротив и не подходили к ним. Каждый из них держал в руках букеты из цветущих растений, столь редких для Подземья.
Смертные настолько увлеклись понятной им одним церемонией, что и не думали опускаться на колени в обращении к Матери-Скале. Для Теразан это стало лишним подтверждением ее бессилия.
Она ударила в ладони, и смертные, наконец, всполошились. Раскол, когда-то сотворенный Теразан в битве против летающего рогатого друида, оставался все там же, неподалеку от Храма Земли. Ей даже не пришлось тратить много сил, чтобы расширить его границы. Несколько шаманов раздавило рухнувшими с вершины Храма булыжниками.
