— В каком смысле?

— Ты спрашиваешь это, как мой друг, или как представитель лорда-правителя?

— А есть разница?

— Подгород втянут в войну и мятеж. Конечно, есть разница. Я не могу разглашать свои планы… открыто.

«Кому попало». Она не может разглашать планы, кому попало. Роммат был уверен, она собиралась окончить фразу именно так.

Роммат пересилил себя, коснулся ее ладони. Пальцы обожгло холодом, как если бы он пытался обнять статую. Слова дались непросто, но он приложил все силы, чтобы они прозвучали наиболее проникновенно:

— Я считаю себя твоим другом. Помни об этом.

Единственным другом, он не произнес этого. Это было также ясно, как день. Других друзей у Сильваны не было.

Сильвана пристально глядела на него, и Роммат остро ощущал ее близость. Какого цвета были ее глаза, когда она была жива? Роммат не помнил. А ведь когда-то ему казалось, что она именно та, единственная. Он был молод, да и она тоже, когда под стенами Луносвета стояла армия Короля Мертвых и готовилась к штурму. А после… После все изменилось до неузнаваемости. И прежде всего Сильвана.

Никогда раньше, после ее смерти, он не сокращал расстояние между ними до одного-единственного шага, всегда держался дистанцию, пусть и дружескую. Сейчас он крепче сжал ее руку, которая, как ему показалось, стала немного теплее. Он притянул Сильвану к себе. Чтобы не прерывать связующего взгляда, она запрокинула голову. Капюшон плаща соскользнул вниз, обнажая светло-серебристые, как лунное сияние, волосы.

Он должен. Задуманный разговор шел не в том направлении, к тому же накладываясь на общую взвинченность Сильваны. Нужно заново скрепить обещание, заключенное между ними два года назад, и для этого есть лишь одно решение.

Рука скользнула по обнаженной мраморно-белой шее. Пальцы утонули в серебристых локонах. Большим пальцем Роммат медленно провел по приоткрытым губам Сильваны, и ему показалось, что от этого у нее перехватило дыхание. Нагнувшись, он почти коснулся ее губ. Но в этот миг услышал:

— Я не прощаю предательства.

Роммат поперхнулся. Сильвана высвободилась из его объятий, оправила сбившиеся локоны.

— Я не ослышался, Сильвана? В чем ты меня подозреваешь? — это вылетело раньше, чем он сообразил, чем чревата подобная фраза.

— Пока я только предупреждаю. Ведь я тоже считаю тебя другом.

Она направилась обратно к письменному столу. Кинжал вновь оказался в ее руках.

— Как думаешь, Роммат, он достаточно острый? Или, может быть, этот клинок не выглядит достаточно устрашающим?

Пережитые в долгую ночь кошмары оживали на глазах.

— К чему эти вопросы? — выдавил он.

Клинок взметнулся стальной молнией, когда Сильвана отвела руку и рассекла им воздух перед собой.

— Представь, изумрудный свет в ночи. Ты не видел его тогда, два года назад, на холмах Южнобережья. Это было… красиво, — медленно говорила она, вращая рукоять меж пальцев. — Мятежников я уничтожу так же. Это не составит труда. Армия держит их в кольце. Чумные орудия уже взведены и готовы к бою. Они ждут моего приказа. Красивая безжалостная мгновенная смерть. У меня такой не было. Для предателей она станет ударом милосердия. Избежать пыток, четвертований, колесований, допросов. Учиненный мятеж стоит большего, как считаешь?

Роммат сглотнул.

— Они твои подданные.

— Валь’киры сотворят мне новых.

Клинок описал дугу и замер, коснувшись острием выцветшего ковра.

— Теперь подумай и ответь мне заново, Роммат. Зачем ты прибыл в Подгород? В моей руке клинок. Не стоит уверять меня, что твои порывы искренние.

— Спасибо, что хранишь мою тайну, — выдохнул он почти шепотом. — Близится вторая годовщина гибели Южнобережья. Ты же знаешь, Альянс не может простить…

Повисла неловкая пауза.

— Простить мне твою ошибку, — закончила вместо него Сильвана. — Вместо тебя Альянс всецело винит меня, но это я как-нибудь переживу. А ты, значит, выждал два года, чтобы, наконец, воздать похвалу моему молчанию? Почему не три? Не пять? Одолели какие-то сомнения, Роммат?

— Сомнения?… Я благодарен тебе, Сильвана! Ты спасла меня от… от неминуемой…

— От смерти, Роммат. Она зовется именно так.

Роммат ошеломлено молчал.

— Гилнеас ждет та же участь, что и мятежников? — наконец, спросил он. — Но Вождь запретил тебе использовать чуму.

— Это Тралл запретил. С Гаррошем я как-нибудь договорюсь.

— Ты выбрала опасный путь, Сильвана… Каково это? Полагаться только на себя и не доверять никому?

— Сложно. И одиноко. Может быть, поэтому я всегда рада друзьям, Роммат. Только они нечасто меня навещают.

— Возможно, тому есть причины, Сильвана.

— Не представляю, какие, — криво улыбнулась она.

— Остановись, — прошептал он, — пока не поздно.

— Если кому и суждено остановить меня, то не тебе — это уж точно. Но попытка была неплохая.

— Тогда… Я возвращаюсь в Гранатовый Редут.

Сильвана кивнула.

— А мне нужно навестить кузнецов. Прощай, Роммат, — сказала она и ушла.

Роммат провел рукой по лбу. Все пошло не так. Когда-то, чтобы произвести впечатление, она воскрешала к жизни мертвых наследников разрушенной империи. Теперь она готова была стереть с лица земли целое королевство. Когда это началось? Два года назад. В Южнобережье.

Роммат глядел в огонь, силясь привести чувства в порядок. Пламя навело его на кое-какие мысли. Оглянувшись на дверь, он прошептал короткое заклинание, и огонь в камине потух. Искушение взяло вверх. Пепел сгоревшего свитка взмыл в воздух, из недр письменного стола появились перо и чернильница. Зачарованное перо быстро вывело несколько слов на чистой бумаге и устремилось на прежнее место. Пепел рухнул на ковер, при общем беспорядке никто и не заметит.

«Гаррош в Редуте», прочел Роммат и у него перехватило дыхание.

Лорну колотило от напряжения. Ее бросало то в жар, то в холод.

— Это. Только. Начало, — пообещала ей королева.

Сильвана возвышалась над ней, казалось, она видит ее насквозь и уже разобрала по кусочкам, изучила, рассмотрела. Неизведанной оставалась только душа, до которой добраться оказалось сложнее. Но для Сильваны Ветрокрылой любая преграда означала вызов.

В дверь снова постучали. Сильвана нахмурилась, но не двинулась с места. Настойчивый стук повторился.

— Пусть ждет! — крикнула королева. — Или убирается туда, откуда пришел! Я занята! Правда, Лорна? — крик сменился жарким шепотом: — Никому не позволено отвлекать меня. Даже Роммат будет ждать…

Удар сердца. Еще один.

— ЧТО?! — заорала Сильвана. — Почему?!

Клинок взлетел в воздух, а затылок отбросило назад. В стену. В глазах потемнело, желудок скрутила тошнота. Хотелось обхватить себя руками и сжаться в комок. Тело помимо воли извивалось, пытаясь освободиться, но оковы не знали жалости. Как и та, что обрекла ее на пытки.

Сквозь шум в ушах Лорне удалось различить скрежет ключа в замочной скважине. Похоже, Сильване не сразу удалось совладать с замком. Потом ключ провернулся уже спокойнее. Послышался еще один удар, должно быть, хлопнула вторая дверь подземелья. Затем все стихло.

Лорна дышала ртом, как выброшенная на берег рыба. От глубоких вдохов выворачивало наизнанку. Взгляд не желал фокусироваться на зажженной Сильваной свече, оранжевое пятно прыгало как солнечный зайчик.

Имена, думала Лорна, за это время пыток Сильвана произнесла множество имен — Годфри, отца, короля Седогрива, мертвых дворян Гилнеаса. Невзначай, вскользь, она произносила их и подмечала даже самую незначительную перемену в лице узников. Сильвана искала хоть какую-то зацепку, способную объяснить ей намерения Лорны и ее сообщников. Лорна готовила себя, уговаривала спокойней перенести только одно имя, которое она не готова была слышать из уст Сильваны. Лиама. Сильвана не должна узнать ее слабое место.

Но Сильвана произнесла другое имя.

Имя, которое для Лорны повернуло время вспять. Она вновь оказалась у наполовину потухшего костра, в лесу, убаюканная теплом собачьих тел и чужим разговором. На грани сна и яви перед глазами рождались картины неизвестного ей мира орков среди красной пустыни. Орки-сиротки покидали город, чтобы отправиться на дирижабле в свое первое путешествие в край эльфов крови. Только одному орку такое путешествие было не нраву, только он один долго оглядывался назад, покидая Оргриммар, надеясь повернуть в степи Мулгора, где жили еще более загадочные таурены. Но судьба упрямо вела его вперед.