Увидал петух Бар, что не сдержал клятвы своей, пошел и удавился.
Спрашивал Беная Асмодея:
– Почему, когда тебе встретился сбившийся с дороги слепой, ты помог ему выбраться на дорогу.
– Об этом слепому оповещено в небесах, что он праведник истый и что тот, кто доставить ему хотя краткое облегчение, стяжает душе своей жизнь вечную.
– А пьяного зачем ты на дорогу вывел?
– О нем оповещено было в небесах, что это нечестивец неисправимый, – и я доставил ему минутное удовольствие в земной жизни, дабы окончательно лишить его и малейшей доли в жизни вечной.
– Почему ты при встрече со свадебным поездом заплакал?
– Потому, что жениху тому предназначено умереть, не прожив и тридцати дней после свадьбы, а жене его – тринадцать лет ждать, доколе подрастет малолетний деверь ее[68].
– Почему ты рассмеялся, слыша, как человек тот, заказывая себе сандалии, требовал, чтобы их хватило ему на семь лет?
– Самому ему семи лет не прожить, а он сандалиями на семь лет запасается!
– Почему над колдуном рассмеялся ты?
– На том месте, где колдун сидел тогда, клад богатейший зарыт. А он ворожит себе и о кладе, что под ним находится, и не подозревает!..
XXVI. Из царей в нищие
Соломон удержал при себе Асмодея до окончания всех работ по постройке храма.
Однажды, когда они оставались одни, спросил Соломон Асмодея:
– Скажи, чем вы сильнее нас, людей?
На это Асмодей ответил:
– Освободи меня от цепей, да передай мне перстень свой, и тогда я сумею показать тебе, чем мы сильнее людей.
Снял с него Соломон цепь и дал ему свой перстень. Наступил Асмодей на Соломона и поглотил его. Уперся потом одним крылом в землю, другим в небо и, извергнув Соломона, размахнулся и закинул его за четыреста парса.
Вспоминая об этой минуте, Соломон сказал в «Екклезиасте»:
– Что пользы человеку при всех трудах его под солнцем? И это было моею долею от всех трудов моих! Ничего, кроме посоха, не осталось у меня. Я царем был над Израилем, а ныне – я царь только над посохом моим…
Пошел Соломон у чужих порогов подаяния просить:
– Я, – говорил он, – проповедник, был царем над Израилем в Иерусалиме.
– Царь Соломон, – отвечали ему, – восседает на троне своем в Иерусалиме, а ты юродствуешь.
И били его тростинами, и поесть давали миску крупника.
И Соломон говорил:
– Вот доля моя от всех трудов моих![69]
Когда Соломон предстал пред Синедрионом, мудрые старцы говорили в недоумении:
– Обыкновенным юродивым однопредметное помешательство не свойственно. Что же представляет из себя этот человек?
Опросили Бенаю:
– Призывал ли тебя царь?
– Нет, – ответил Беная.
Посылали к женам Соломоновым:
– Что с царем? Приходил он к вам?
– Как же, приходил, – получился ответ.
Вторично послали туда же:
– Осмотрите-ка ноги у него.
– Он все время обуви не снимал[70], – ответили жены Соломоновы.
Тут все и обнаружилось…
Приняли тогда Соломона и возвратили ему перстень и цепь с начертанием Шем-Гамфораша. Асмодей, видя это, улетучился. (Гит., 68; Танх. – Гак.)
XXVII. Порция зелени
Во время странствий Соломона в облике нищенском, подошел к нему некий человек и почтительно просить его начал, – зайти гостем в дом его:
– Государь мой, царь! Соблаговоли зайти и призреть на меня сегодня.
Привел тот человек Соломона в дом свой, пригласил в верхнюю горницу и велел подать на стол тельца жареного и множество других яств. За обедом хозяин стал напоминать Соломону о разных делах его, как царя Израильского: «Помнишь, мол, то-то и то-то совершенное тобою, когда ты еще царем был?»
Застонал Соломон, зарыдал горестно при воспоминаниях этих; плакал все время обеда и с плачем ушел из дома того.
На завтра подошел к Соломону другой человек и также просить его стал:
– Государь мой, царь! Окажи мне честь – призри на меня сегодня.
– Не затем ли ты зовешь меня, – отвечал Соломон, – чтоб поступить со мною так, как поступил тот, приятель твой?
– Государь, – отвечал этот, – я человек бедный; если ты окажешь мне честь зайти ко мне, я могу предложить тебе лишь немного зелени, – все, что имеется у меня. Если ты на это согласен, то зайди в жилище мое.
Когда они пришли, хозяин омыл у гостя лицо, руки и ноги и подал на стол свой обед, состоявший из небольшой порции зелени. Пока Соломон ел, хозяин говорил ему слова утешения:
– Государь! – говорил он, – Господь поклялся отцу твоему, что не прекратится царствование потомков его. И так обычно у Господа: наказует – и милует. И верю я, что Пресвятой-Благословенный еще возвратит тебя в царство твое.
Возвратившись к власти царской, Соломон, вспоминая о рассказанном, записал для Притчей своих:
«Лучше угощение из зелени, – бедняком предложенное мне, – нежели откормленный бык, которым угощал меня богач для того только, чтобы напомнить мне о горестном положении моем». (Иалк.)
XXVIII. Иеровоам
В тот день, когда царем Иеровоамом поставлены были два золотых тельца: один в Вефиле, другой в Дане, построен был первый шалаш на том месте, где впоследствии основан был Рим[71]. (Шаб., 56)
«И после этого события не сошел Иеровоам с своей худой дороги».
После какого события?
По сказанию раби Аба:
– Обратись на путь истинный, – настоятельно говорил Господь Иеровоаму, – и будешь ты и сын Иессеев (Давид) совершать прогулки со Мною в садах Едемских.
– А кто из нас двоих первое место займет при Тебе? – спросил Иеровоам?
– Сын Иессеев, – ответил Господь.
– Если так, то я не согласен, – заявил Иеровоам. (Санг., 102)
XXIX. Илия и жрецы Ваала
«Пусть дадут нам двух тельцов, и пусть они (жрецы Ваала) выберут себе одного тельца, а я приготовлю другого тельца, и призовите вы имя бога вашего, а я призову имя Господа, – говорил пророк Илия жрецам Вааловым: – тельцов же возьмите, рожденных двойней и у одних яслей вскормленных, и киньте жеребьи, которому из них быть для Господа и которому для Ваала». Кинули жеребьи. Телец, доставшийся Илии, тотчас пошел за ним, а тот телец, которому выпал жребий Ваалов, стоял, не трогаясь с места; все жрецы Вааловы и пророки рощи, идолу сему посвященной, собрались тут, но и общими усилиями сдвинуть его не могли. Продолжалось это до тех пор, пока Илия не обратился к тельцу, сказав:
– Ступай с ними.
Заговорил телец человеческим голосом и так сказал Илии перед всем народом:
– Я и товарищ мой – оба мы от одного чрева рождены и от одного тельца зачаты были, на одном пастбище выросли, у одних яслей вскормлены. И что же? Ему выпал жребий быть для Господа, и над ним имя Господне освятится, а мне – сделаться жертвой Вааловой и вызвать гнев Создателя моего!
– Телец! Телец! – отвечал Илия, – напрасен страх твой. Будь послушен им, дабы не было отговорки у них. Имя же Господне освятится и через тебя точно также, как и через тельца, который взят мною.
– И это решительный совет твой? – возразил телец. – Тогда клянусь: я не сойду с этого места, пока ты сам из рук в руки не передашь меня им.
«И взяли они тельца, которого он и дал им», т. е. тельца, которого передал им Илия. (Танх.; Бам. – Р., 23)
XXX. Иона
«И встал Иона, чтобы убежать в Фарсис от лица Господня».
