Снова вопросы. Чем дальше, тем их больше.

Тирна попыталась очистить разум от всего лишнего.

— Что ж, мне пора, — проговорил Фаннур, посмотрев куда-то в сторону. Наверное, его кто-то звал. — Следующий сеанс связи завтра. В экстренном случае информируй обо всем меня. Мне хочется думать, что я сам присутствую на Рашдане.

Гриф подарил Тирне улыбку и отключился. Голограмма погасла, остался только крошечный мигающий диод на коммуникаторе.

«Он сделал меня своим заместителем. У него и мысли не было в этом усомниться, — подумала шаари. — Так, может, и мне пора отбросить самокопания?»

Тирна еще долго сидела в холодной тьме пещеры, прислушиваясь к мерной дроби капель, пока ее не нашел Тобб Галлейн и спросил, почему она до сих пор не пришла на ужин.

Фаннур Гриф никогда не был на вечеринках — шаари никогда ничего не праздновали, ибо Учение Хэтар не поощряло подобные вещи.

Испытывая совершенно нормальное смущение, «призрак» остановился перед дверью офицерского отсека казарм. Приглушенный стенами звук голосов наполнил убийцу из тени пугающей робостью.

«Раньше я совершал чудеса, о которых теперь рассказывают легенды, а сам боюсь переступить порог комнаты. Что со мной происходит?»

Он посмотрел на свою одежду и остался недоволен. Казалось, в таком виде он просто не имеет права появляться на людях, хотя все было безупречно.

«Тирна колеблется… ей страшно. Она просит у меня совета и поддержки, и помогаю, чем могу. Но кто поможет мне? Миа! Если бы ты не была такой упрямой! Мне тебя не хватает…»

Шаари попытался вообразить себе, что сейчас происходит на Муад Хадай. Может, будь он, руководитель восстания, посмелее, то мог бы выкроить время слетать туда…

И что?

Нет, слишком рано. Главное, чтобы Миа не вздумала вернуться на Рашдан.

Дверь открылась прямо перед носом «призрака», на пороге оказался Кервол Элетейн, державший в руке стакан с пивом.

— Проходи, мы тебя ждем, — сказал шаари. Он был слегка пьян, и в его глаза хуже появился характерный для этого состояния блеск.

— Ждете?

— Ну да. А ты думал! По правде, особенно ждет… Дайна Лиш. — Шаари подмигнул — ну натурально, заговорщик! — и шутя ударил Грифа кулаком в солнечное сплетение.

— Ясно, — кашлянул Фаннур.

Этого он и боялся — всеобщего внимания. Здесь он давно стал кем-то вроде звезды.

— Идем же!

Кервол поволок его внутрь, в тепло, в пивные испарения, в крики и смех, в атмосферу, которой Фаннур никогда не знал.

Компания была пестрой. Шестеро наемников с Хибрании, Кервол, трое офицеров-лакишей, которые не побрезговали пировать с людьми, два бригадира техов и — о чудо! — Ламас Тиброн, похожий на человека, который потерял в катастрофе всю свою семью. Выражение лица бывшего шаари могло натолкнуть на мысль о безумии (и ведь эта тень былого полубога вполне имела на него право), но вскоре Гриф понял, что Тиброн попросту пьян.

Появление «призрака» приветствовали криками и свистом — это считалось у хибранийцев знаком одобрения. Порядком разогретые, вольные охотники сидели среди бочек пива, и Гриф спрашивал себя удивленно, неужели они собираются выпить все это?

«Почему бы и нет? — сказал чей-то голос в голове Фаннура. — Таглиана платит — значит, гуляем».

Ему еще предстояло научиться расслабляться, и это представлялось нелегкой задачей. Речь не шла об особых методиках, которыми он и так владел, но совсем о другом. Для него все было в новинку: разговоры о непонятном, байки из жизни наемников, отношения, суть которых он уловил не сразу… Ему было, чему поучиться у этих жестоких, убежденных в правоте своего ремесла людей… жестоких и одновременно сентиментальных, романтичных, способных к любви и дружбе.

Им было, что предложить любому, кто осмелится по их приглашению переступить черту и войти в ближний круг. Фаннур осмелился и был вознагражден. Иные пути были длинными, иными короткими — как тот, по которому они прошли вместе с Дайной. Она оказалась терпеливой, понимающей. Ей не пришло в голову посмеяться над его неопытностью, но Лиш не претендовала на роль матери. Пока охотница только примеряла на себя роль любовницы.

«Мы будем вместе, — сказала она утром, такая теплая и расслабленная под одеялом. — Если захочешь».

Но это было утром, а сейчас Фаннур просто сидел и поднимал стакан с пивом впервые в жизни, присоединяясь к тосту, произнесенному в честь будущей победы. Хибранийцы обращались к богине удачи Кинеу и просили ее обратить к ним хотя бы взор. Они пели песни на хибо, и «призраки» в компании с лакишами подпевали, не понимания ни слова…

Казалось, у них все впереди, а препятствия — не более чем слабая попытка судьбы удержать могучую силу, рвущуюся к цели. Алкоголь сделал свое дело, Фаннур чувствовал себя счастливым. Он избавился со своим страхом. Любая вершина была ему по плечу.

Дыхание судьбы. Раньше оно было ледяным и внушающим ужас, теперь — теплым…

Обернувшись, он понял, что это Дайна. Наемница что-то шептала ему на ухо. Потом она вела Грифа по залам и коридорам, существующим только в его воображении. Ему чудилась Цитадель, но там никогда не было так хорошо. Дайна открыла ему другую вселенную в той, которую он знал.

Отринув ложь и осознав свои преступления, мы оказались в пустоте, без ориентиров и без единого огня. Вокруг меня темнота. Я не могу спать, и просто сижу в своем кресле, не зажигая света, и слушаю тишину.

Если бы знать, сколько дней, часов или минут мне осталось до того, как болезнь сожрет меня окончательно… Но что толку? Я слишком устал. Мне уже все равно. Просто скорее…

И все-таки я не могу не думать об искуплении, и боль напоминает о нем, если я посмею забыть. Я обезумел. Мне страшно, ибо я никогда не думал, что окажусь в одиночестве. Понзес Хауш — мой друг, но он не в состоянии облегчить страдания, которые выпали на долю моего тела и духа.

Пистолет может помочь, уже несколько часов я держу его в руке, рукоять согрелась, впитав тепло моей ладони. Из этого оружия я убил Пайтал и Ахкада, его же готов был пустить в ход, убеждая остальных наставников перейти на нашу сторону. Да, я собирался тогда убить каждого, кто хотя бы возразит, не говоря уже о чем-то большем.

А они оказались трусами, припертыми к стенке, и согласились на все наши условия. Даже когда я отобрал у них все, чем они жили веками, наставники могли лишь пожать плечами. Как больно наблюдать перед собой этих еще недавно сильных дэррнов, а сегодня просто разрушенных, отчаявшихся существ. Один из них сказал мне, что давно ждал чего-то подобного. Он уверовал в судьбу, став слабым и ничтожным. Таков урок для всех нас…

Я — убийца и лжец.

Мое время кончается, но, словно издеваясь, оно течет слишком медленно.

Дуло, приставленное к виску, кажется ледышкой. Палец застыл на спусковом крючке — достаточно даже небольшого спазма, чтобы сделать выстрел.

Я боюсь. Наедине со своим безумием мне страшно так как никогда в жизни. Все эти века прошли впустую, я потратил их на умножение зла и, как всякий злодей, слишком трушу, чтобы сделать последний шаг.

Нет!

Я обещал. Шаари надеются на меня, хотя не пойму, какая теперь от меня может быть польза.

До начала штурма двое суток, и мне стоит хорошенько подумать, хочу ли я видеть, как чужие корабли бомбят Цитадель и уничтожают мой народ. Хорошенько подумать.

Если бы я мог связаться с Зендрис! Но ее коммуникатор не отвечает. Это молчание меня тревожит сильнее всего, и я надеюсь, что с ней ничего не случилось.

Я надеюсь…

Тьма надвинулась вплотную.

Зима и холод.

Время кончается.

Я это чувствую.