— Буду там через пять секунд. Я вытащу ее.

— Не дай ему отнять их у меня, — умоляю я.

— Понял, — он глубоко вздыхает, и я понимаю, знаю, как тяжело ему сейчас держать себя в руках. Грег любит Иззи, и впервые я понимаю, насколько сильна между ними связь. Он был ее семьей и поддержкой, когда меня не было рядом. Если кто и мог понять, какую панику я в этот момент испытываю, то это был Грег.

Я должен верить в то, что он не опоздает. Я ни за что не потеряю ее во второй раз.

Я игнорирую каждый знак ограничения скорости и каждое правило дорожного движения, чтобы добраться до Ди за половину того времени, которое обычно занимает эта дорога. Заехав на своем пикапе прямо на траву перед ее домом и бросив его на лужайке, я выскакиваю из машины и мчусь к двери. Замечаю в стороне пикап Грега, припаркованный под странным углом. Я оглядываюсь, но не вижу его снаружи. Передняя дверь распахнута настежь, но внутри нет никаких признаков движения.

Тишина.

Тишина и рыдания.

Вытащив пистолет из кобуры на лодыжке, я осторожно переступаю порог и иду по длинному коридору. Рыдания становятся громче, и впервые с момента приезда я дышу. Это женское рыдание.

Во мне вспыхивает надежда, и я устремляюсь за угол, но замираю как вкопанный при виде сцены развернувшейся передо мной. Первое, что я вижу – это безжизненное тело Брэндона на пороге кухни. Нет необходимости проверять, и так понятно, что он не дышит. Ему бы не удалось выжить с таким количеством дырок в груди. Ди сидит на полу рядом с бесформенной массой переплетенных тел Иззи и Грега.

— НЕТ! — кричу я, подбегая к ним, скользя по крови, которая покрывает пол вокруг них. — О, боже, Иззи!

— Я п-п-позвонила 91-1, — заикается Ди, оказываясь рядом со мной. — Это не ее кровь, — шепчет она.

— Что? — всхлипываю я, проводя руками по неподвижному телу Иззи в поисках любых признаков повреждения, после чего осторожно передвигаю ее в сторону. Ее грудь поднимается и опускается в устойчивом ритме, а цвет лица чуть бледнее, чем обычно. Помимо нескольких порезов и ушибов, она, кажется, не пострадала.

Только сейчас перевожу взгляд на Грега и до меня доходит смысл ее слов.

— Черт!

Я переворачиваю его и замечаю с боку пулевое отверстие.

— ЧЕРТ!

Стянув через голову рубашку, я прижимаю ее к его животу и надеюсь, что смогу сделать достаточно, чтобы помочь ему продержаться до приезда скорой помощи.

— Проверь его пульс, — говорю я Ди, но когда бросаю на нее взгляд, вижу как она плачет над телом Иззи. Мое сердце пропускает удар, когда я снова смотрю на ее неподвижное тело. Почему она не шевелится?

Снова переведя внимание на Грега, я убираю руку с его раны и проверяю пульс. Медленный, но есть. Я прижимаю к нему свою рубашку и жду.

Мы ждем, казалось бы, целую вечность, прежде чем в дом забегают парамедики. Грега быстро загружают и увозят вместе с Ди, следующей за ним. Я падаю на колени рядом с Иззи, где с ней работают фельдшеры.

— Сэр? Сэр? Мне нужно задать вам несколько вопросов, — обращается ко мне стоящий в стороне полицейский.

— Не сейчас, — я провожу рукой по ее волосам и молюсь. Она должна быть в порядке. Она должна выжить.

— Почему она не просыпается? — спрашиваю я у стоящего рядом со мной фельдшера.

— Не знаю. Похоже это защитная реакция организма. Все ее жизненные показатели в норме, на самом деле отличные, если учитывать случившееся, — он смотрит на меня взглядом полным сострадания. — С ней все будет хорошо.

Я выдыхаю, даже не осознавая, что до этого не дышал, опускаю голову ей на плечо и плачу.

— Она беременна, — шепчу я, находящемуся около меня человеку. — Она беременна моим ребенком. — Эти слова звучат странно для моих ушей, но я знаю, что долго не продержусь, если в ближайшее время не увижу эти прекрасные светло-зеленые глаза.

— Понял. Мы сейчас погрузим ее. Вы муж? — спрашивает он.

— Да, — отвечаю я и быстро следую за ними к машине скорой помощи.

— Сэр. Нам нужны ваши показания, — говорит офицер, бегущий за нами.

— Не. Сейчас, — повторяю я. — Если вам нужно заявление, садитесь в машину и следуйте за мной в больницу. Я НЕ оставлю ее. Слышите?!

Молодой офицер резко останавливается и, кажется, пребывает в шоке от того с каким пылом из меня вырываются слова. Он явно этого не ожидал. Я уверен, что он вот-вот запротестует, но я его опережаю.

— Послушайте, — я делаю паузу и бросаю взгляд на его бейдж, — офицер Бенсон, я не пытаюсь бежать, черт возьми. Эта женщина – МОЯ жизнь, и я не выпущу ее из виду после такого дерьма. Просто попытайтесь понять на одну хренову секунду, что я сейчас испытываю, и следуйте за мной к чертовой больнице, хорошо? — говорю я, разворачиваюсь и забираюсь в машину скорой помощи.

Скорая трогается с места, я беру ее руку в свою и наклоняюсь к ее уху.

— Я люблю тебя, Принцесса, очнись, чтобы я мог увидеть, как эти глазки смотрят на меня. Дай мне увидеть эту любовь, детка.

Я не поднимаю головы от ее уха и нашептываю все, что в голову взбредет, лишь бы дать ей понять, что она в безопасности и что я рядом. По прошествии десяти минут мы останавливаемся у больницы и, прежде чем они выкатывают ее наружу, ее глаза с трепетом открываются и она встречает мой пристальный взгляд.

— Эй, Принцесса, — говорю я. Мой голос переполняют эмоции, а тело накрывает волной облегчения. — Любимая.

— Аксель... люблю... тебя, — еле слышно произносит она, после чего закрывает глаза и снова отключается.

Я выскакиваю из машины и следую за каталкой в отделение неотложной помощи. Наконец-то я могу вздохнуть свободно, впервые с тех пор как ответил на ее телефонный звонок. 

Первое что я замечаю, когда прихожу в себя – тихое жужжание. Открыв глаза, я оглядываю тускло освещенную комнату больницы, пытаясь сориентироваться в окружающем меня пространстве. Я чувствую легкую щекотку на своей руке, поворачиваю голову набок и опускаю взгляд.

Аксель сидит рядом с моей кроватью, его стул придвинут настолько близко, насколько это возможно. Он крепко удерживает в своей руке мою правую руку и прижимается своими губами к моей коже. Гудение, которое я продолжаю слышать, исходит от него; его еле уловимый шепот касается моей кожи. Он говорит довольно тихо, так, что я не могу разобрать слов, но тон его голоса чуткий и любящий.

— Акс-сель? — выдавливаю я. Мое горло сдавливает от сухости и это причиняет боль, когда с губ срывается его имя.

Он резко вскидывает голову и его красные опухшие глаза встречаются с моими.

— Принцесса… — шепчет он. На его глазах наворачиваются слеза и его губы растягиваются в легкой улыбке. — Девочка моя… моя храбрая девочка, — говорит он, и несколько слезинок падают с его ресниц. Он крепко закрывает глаза и выпаливает как на духу. — Я думал, что потерял тебя. Когда я повернул за угол и увидел тебя… увидел, как ты лежишь во всей этой крови… — он замолкает, но не раньше, чем его слова достигают моего слуха.

Кровь? У меня не было кровотечения. Или было? О, нет! Ребенок!

— Ребенок… — шепчу я хрипло. — Пожалуйста ...

Я отчаянно мотаю головой из стороны в сторону, слезы потоком струятся по моему лицу. Только не наш ребенок! Пожалуйста, боже, только не наш малыш!

— Что? Нет, Иззи, не ребенок. Малыш в порядке, ты в порядке. Прости, я имел в виду не твою кровь. Принцесса, перестань плакать, клянусь, наш ребенок в порядке, — он быстро успокаивает меня, снова и снова заверяя в том, что наше маленькое чудо в целости и сохранности.

Когда я, наконец, успокаиваюсь, я смотрю в его глаза… в его прекрасные глаза.

— С нами все в порядке? — спрашиваю я.

— Вы оба в полном порядке, — отвечает он, улыбаясь и нежно меня целуя.

— Грег? Ди? — спрашиваю я, когда он передвигается, чтобы сесть ко мне на кровать.

— С Ди все будет в порядке. Она потрясена, чертовски сильно потрясена, но с ней все будет хорошо. Она сказала, что Брэндон только связал ей руки и заклеил скотчем рот. Он был там около часа, прежде чем появилась ты. Думаю, что худшие травмы, которые она получила, – это удар по лицу, когда она открыла входную дверь, и разбитая губа. Она в порядке, детка.