Закрыть? Я усмехаюсь про себя и откидываюсь на спинку кровати. У этого мужчины явно не хватает долбаных шариков в голове, если он думает, что я смогу или захочу встретиться с Акселем. Я не могу, просто не могу. Наверное, это чья-то безжалостная шутка сверху. Я знала, на что себя обрекла, когда перестала молиться. Никому, кто забрасывает тебя таким количеством дерьма, нельзя верить. Разве я недостаточно натерпелась? Я только-только почувствовала себя «нормальной», снова. Черт, я всего месяц назад перестала посещать психотерапевта!

— Уйди, Джи. Пожалуйста, просто уйди.

Я поворачиваюсь на бок, натягиваю на голову одеяло и тихо плачу в подушку. Я слышу, как закрывается дверь, а затем топот удаляющихся по коридору шагов, сопровождаемый тихим бормотанием.

В тот момент, когда я собираюсь заснуть, я чувствую, как меня обхватывают и крепко сжимают тонкие ручки.

— Люблю тебя, Из, мы справимся с этим.

Обнадеживающие слова Ди – последнее, что я слышу до того, как погружаюсь в беспокойный сон, надеясь обрести какое-то подобие покоя. 

— Боже, Иззи, ты так чертовски приятно обхватываешь мой член. Так… чертовски… крепко, — он произносит это хрипло и отрывисто, поскольку медленно проталкивает свой длинный, толстый член в мое жаждущее тело. — Никогда не чувствовал себя так хорошо, как с тобой.

Его руки напряженно сжимают мои бедра, поскольку его толчки набирают скорость; его мощное раскачивание приводит к тому, что мои возбужденно торчащие соски самым восхитительным образом трутся о его простыни. Я впиваюсь пальцами в простыни, и безуспешно пытаюсь подавить свой стон. Все, чего я хочу – кричать от удовольствия при каждом толчке и каждом вращении его бедер. Он неистово врывается в меня, кончик его огромного члена задевает шейку матки; от каждого толчка мое тело напрягается и молнии чистого удовольствия, зарождающиеся в киске, пронзают каждую часть моего тела. Пальцы на руках покалывает; пальцы на ногах подгибаются; моя грудь ритмично покачивается. Каждый дюйм моей кожи пылает из-за этого парня.

— Черт меня подери… — грохочет он, я чувствую его порывистое дыхание на своей спине. — Ты создана для меня, детка.

Я боюсь открыть рот и издать какой-нибудь звук, который даст ему понять, что он вызывает во мне точно такое же чувство. Я знаю, что как только разомкну губы, из меня вырвутся крики чистого восторга. Боже, я люблю его. Он прав; мы подходим друг другу так, словно нам предназначено быть вместе. Наши тела идеально совпадают, наши движения идеально синхронны, а наши мысли даже не нужно озвучивать.

Его рука оказывается между моими бедрами, и он начинает вращать большим пальцем, умело выводя им восхитительные круги, доставляя моему телу безграничное наслаждение.

— Кончай со мной, Принцесса, кончай со мной, черт возьми.

В тот момент, когда мое удовольствие достигает заоблачных высот и в меня вонзаются когти мощнейшего оргазма…

Я просыпаюсь.

Резко сев, я слышу справа от себя грохот, поворачиваюсь и вижу, что Ди держится за свою пострадавшую голову, торчащую над краем кровати. Гримаса недовольства с оттенком замешательства искажает ее симпатичное личико; ее волосы торчат во все стороны, а безупречный макияж с прошлой ночи размазался под глазами и губами. Если бы я все еще не была под воздействием этого сна, то рассмеялась бы. Она выглядит абсолютно нелепо.

— Господи Иисусе, Из. Достаточно было просто проснуться.

— Извини, — фыркаю я и получаю в отместку сердитый взгляд.

Я отрываю глаза от крошечного клубка несчастья на полу и медленно осматриваю комнату, пытаясь выяснить, что изменилось. Ну, кроме того, что я проснулась в своей кровати вместе с Ди, как долбанная извращенка. Стук в дверь вынуждает меня нахмуриться еще больше; хоть убей, не могу понять, что не так.

Дверь приоткрывается, и в комнату заглядывает Грег:

— Эй, — говорит он нерешительно. — Ничего, если я войду?

И этого вполне достаточно, чтобы вспомнить все кристально ясно и в цвете. Мой день рождения, посылка, клуб «Carnal» и Аксель.

Ди, потирая ушибленную задницу, поднимается с пола, после чего обходит стоявшего в дверях Грега и выходит из комнаты, раздраженно бормоча про себя ругательства.

— Кто-то проснулся счастливым, — говорит Грег, подходя к кровати и присаживаясь. Он смотрит на меня так, словно хочет убедить, что это всего лишь скромный дружеский визит. — Доброе утро, крошка. Хорошо спала?

Он выглядит слишком нелепо в моей девичьей комнате. Его каштановые волосы взъерошены ото сна, что придает почти мальчишеский вид его обычно суровой физиономии. На нем спортивные штаны и обтягивающая белая майка, демонстрирующая его мощные, мускулистые руки. Он всем своим видом источает мужественность, которая слишком несуразна в моей комнате с рюшами и оборками.

— Думаю, спала неплохо, по крайней мере, мне так кажется, — я смахиваю со своего стеганого одеяла несуществующую пушинку, не глядя в его проницательные глаза. Я чувствую, что он сдвигается, поворачиваясь ко мне так, чтобы сидеть лицом к лицу. Тем не менее, я не поднимаю головы.

— Посмотри на меня, крошка, я должен убедиться, что ты в порядке.

Я втягиваю в себя большую порцию кислорода, задерживаю ее в легких и поднимаю голову. Его взгляд давно уже не сонный, а жесткий и контролирующий. Взгляд, которому я не могу противостоять. Я видела его в действии миллион раз; этот взгляд всегда говорил о его решительном настрое, невзирая на обстоятельства, и с таким взглядом вам бы не захотелось пересечься.

Думаю, это какая-то игра, но надеюсь, он бросит эту затею. Здесь нечего обсуждать.

— Послушай, Джи, я знаю, ты хочешь, как лучше, но это дерьмо… дерьмо, с которым я не хочу иметь дело. Ни сейчас, ни потом. Я даже не уверена, что когда-нибудь захочу. О чем здесь вообще можно говорить, а? Это не та дорога, по которой я готова пойти. Она давно перекрыта объездными знаками, огромными, черт возьми, предупреждениями, предлагающими выбрать другой маршрут. Я лишь причиню себе дополнительную боль и страдание, а мне бы этого не хотелось. Неужели я не могу выпросить для себя капельку счастья, способного разогнать это черное облако? — я даже не даю ему возможности вставить что-то, обрывая, прежде чем он попробует мне возразить. — Мы теперь знаем… что вы… что вы с ним друзья. Давай, просто оставим все как есть. Ты можешь дружить с ним и со мной. Думаю, мы никогда с ним не столкнемся. Никогда.

Я уверена, что он пытается усмирить свой взрывной характер, а может у него просто возник какой-то замысловатый спор с самим собой, кто его знает. На данный момент меня это не волнует; даже не собираюсь из-за этого переживать. Не когда на моей коже по-прежнему такие свежие раны. Я чувствую, как у меня в голове прокручивается фильм, снова и снова одни и те же картинки. Образы забытого прошлого и потерянного будущего.

— Иззи, это так просто не пройдет. Рано или поздно тебе придется иметь с этим дело, — я знаю, что он прав, я действительно это понимаю, но это не означает, что я должна с ним согласиться. Отрицание — идеальное убежище, стоит только собраться и двинуться к нему. — Он будет моим партнером, поселится здесь и останется, Из. Он не исчезнет.

У меня не хватает сил и энергии на эту борьбу, и я знаю, что для одного из нас она закончится поражением. В ходе противостояния мне понадобится все мое остроумие, потому что с Грегом сражаться нелегко.

— Я понимаю, что этого не избежать, но я не намерена разбираться со всем этим прямо сейчас, черт побери, — как же мне хочется что-нибудь расколошматить. Почему мы не можем просто притвориться, что вчера ничего не произошло, ведь я – первоклассный специалист по скрытию проблем, это игра, в которую я играю лучше всех. С глаз долой – из сердца вон.

— Крошка, это мучает меня, я чувствую себя виноватым, как кусок дерьма. Ты можешь забыть или попытаться забыть, но я не могу. Я знаю, чего тебе стоила прошлая ночь, и я не могу сидеть сложа руки, зная, что ты страдаешь от боли, — он качает головой, его голубые глаза больше не излучают тот яркий блеск. — Я должен был знать, но… черт, Из, я никогда не знал его как Акселя, — он снова замолкает, либо таким образом демонстрируя свой актерский талант, либо просто пытаясь найти лучший способ, чтобы меня разозлить, не знаю, но именно в тот момент, когда я готова была сорваться, он продолжает. — Я всегда знал его как Рида. Когда мы познакомились с ним на курсе базовой подготовки, он был Х. Рид, и с тех пор мы звали его Ридом, Акселем… черт, крошка, он никогда не был Акселем. Когда мы выпустились, и он открыл свою контору в сфере безопасности, это был единственный раз, когда я услышал, что он зовет себя иначе, не Ридом, но и не Акселем. Клянусь тебе.