— Я все, — сказала девушка, не сдержав дрожи волнения.
Нико вошел в спальню, огляделся и… начал раздеваться. Щеки Дили заалели. Она видела гравюры с обнаженными мужчинами, когда ей преподавали искусство любви, но штрихи гравюры и живой, привлекательный парень — вещи очень разные. Девушка отвернулась и сжалась в клубочек.
Вскоре перина прогнулась под тяжестью мужского тела. Однако, Нико не стал тут же хватать и лапать Дили, чего девушка подспудно боялась. Он лег рядом, но не касаясь ее всем телом. Ладонь парня осторожно легла на плечо девушки, а на спине между лопаток девушка ощутила губы и… язык Нико. Эта сладкая парочка прошлась по лопаткам, перешла на шейку, куснула мочку ушка…
— Солнышко свернулось в клубочке, — жарко зашептал парень, — и превратилось в маленького рыженького ежика.
Девушка неожиданно даже для себя самой фыркнула и немного расслабилась, а ладонь между делом погладила ее бок и скользнула на бедро. У Дили низ живота скрутился в томительно сладкую пружинку. Девушка судорожно вздохнула и крепко-крепко сжала бедра. Шустрая ладонь, тем не менее, не остановилась на достигнутом, погладила ногу до колена, затем неожиданно перепрыгнула на попку и сжала ягодицы.
— А-ах.
Губы вместе с языком тоже не бездельничали, нежно исследуя спинку Дили все ниже и ниже, отчего девушка ежилась от удовольствия и замирала, забывая дышать. Рука Нико в это время перешла на живот и стала его гладить едва касаясь кожи.
Дили и сама не помнила, как оказалась на спине в состоянии затяжного поцелуя, а ее руки уже жили своей жизнью, то зарываясь в волосы парня, то гладя его спину. Нико целовал девушку, бережно тискал ее груди, гладил живот, бедра, целовал и щекотал языком все тело девушки, но… еще ни разу не коснулся самого интимного места между ног рыженькой. Дили млела и таяла от удовольствия, стараясь, в свою очередь, как умела, ласкать парня, и все больше и больше, незаметно для себя самой желала, чтобы Нико взял ее, но бедра так и оставались крепко сжатыми, словно створки боязливой ракушки.
Она не сразу смогла полностью расслабиться, а Нико сдерживал свое нетерпение, дожидаясь момента, когда его рыженькая полностью отбросит всякую стеснительность и сама потянется к нему. Когда Дили застонала от нетерпения, готовая сама изнасиловать парня, Нико вдруг скользнул вниз и приник губами к ее лону. Девушку охватило такое блаженство, словно небо приняло ее в свои объятия и, солнечно улыбаясь, посадило на коня-облако и отправило в скачку-полет по радужной дуге небесного моста, сотканного из чистейших цветов счастья.
Небо в алмазах! Теперь Дили знала, что это такое.
Когда судороги сладострастия перешли в истому удовлетворения, поутихли вздохи и стоны, руки перестали с силой комкать простынь, а туман в глазах девушки немного рассеялся, Нико приостановил ласки и снова спросил ее.
— Дили, тебе ведь хорошо было? Может быть на этом остановимся? Ты по-прежнему девственница, а как твои родные отнесутся, если мы зайдем дальше?
— Нет-нет, Нико. Прошу тебя, сделай это. Родные поймут меня. Я точно знаю. Только… — смущенная девушка спрятала голову подмышкой парня и договорила уже оттуда. — Только ты меня научишь, как мужчине доставить удовольствие?
— Все что знаю, рыжик. Для тебя все что угодно. Даже учебным пособием готов послужить.
Под утро мы лежали обнявшись на разоренной постели полностью вымотанные почти суточным любовным марафоном. Даже магию применять я уже едва мог столько пришлось вызывать, чтобы подлечить Дили, а потом по ходу добавлять сил и себе и ей. Я все-таки не половой гигант, чтобы сутки напролет с небольшими перерывами на душ и обед кувыркаться в постели, пусть даже с очень и очень очаровательной девушкой. Дили словно вулкан, в одночасье проснувшийся от векового сна, была огненно горяча, страстна, нетерпелива и ненасытна. Она была… вот уж и в самом деле огонек! Да не мелкий и трепетный, а настоящий огненный шторм! Вихрь неистового пламени! Торнадо! Очень повезет мужчине, которого она назовет своим единственным. Ему уж точно не придет в голову смотреть на сторону. Просто сил на интрижки не останется. Главное, чтобы не притушил холодом и равнодушием.
Я не обольщаюсь и не считаю себя принцем сладострастия. Просто был терпелив и… надеюсь, деликатен. Главное, она мне доверяла! Все же для Дили я был не первым встречным, а наставником в боевых искусствах, а от нашего брата, по себе знаю, не принято ничего скрывать. Во всяком случае того, что непосредственно относиться к обучению: с желудком что-то не то — наставник должен знать, месячные мешают — то же самое. Никаких: «Ой! Я стесняюсь! Ой, я не могу об этом говорить!». Такие отношения были вполне знакомы и приняты Дили уже давно. Еще прежний мастер их установил. Кстати, он считал, что его подопечная вполне готова к поступлению на боевую кафедру академии, с чем и уехал по своим делам, наказав продолжать тренировки. Без наставника и без фанатизма, чтобы до времени не перегореть. Однако, Дили решила по своему и выбрала себе наставника сама. То есть меня. Несколько дней она присматривалась ко мне, но потом явно приняла мое наставничество. Со всеми втекающими и вытекающими.
В общем, изначальное доверие, плюс мое… обаяние — я же чувствовал, что не отвратителен ей — все вместе позволило девушке получить максимум того, что я мог ей дать на тот момент. Нам бы еще месяц, но, увы и не ах, как раз времени-то и нет совсем. В основном, я старался убедить девушку в том, что «в любви разрешено все, что приносит взаимное удовольствие». В ней нет ничего постыдного и нет ничего запретного. Как ведут себя люди в постели — только их интимное дело и никто не вправе вмешиваться, навязывать свое мнение и, тем более, комментировать. При этом стыд — все же остается важным чувством, как фактор, сдерживающий животные инстинкты на людях. Но не более того.
Дили оказалась прекрасной ученицей, как в боевых искусствах, так и в науке любви. Она быстро усваивала все, что я передал ей из общеобразовательного курса «конфетки» и собственного практического опыта. Многое мы попробовали, пытаясь…хм… «методом научного тыка» выяснить, что ей приятно, что нет, и что ей нравится больше всего.
— Вот и рассвет скоро, — с тихим вздохом сказало мое рыженькое талантливое чудо.
— Для меня не было заката. Ты была со мной, мое солнышко, с самого утра и не пряталось за горами на западе. Другого мне не нужно было.
— А-а-ах ты, льстец! Знаешь, как добиться своего от невинных скромных девушек.
Дили явно очень устала, иначе ее ножка на моем животе и ладошка на груди, не остались бы в неподвижности. Рыжик прекрасно понимала, чем может закончится малейшее движение, которое я не премину воспринять, как начало поползновений на мое мужское достоинство и непременно предприму симметричный, о-о-чень адекватный ответ. Наиадекватнейший! Выставлю его — не ответ, а достоинство — во фрунт и предприму конструктивные шаги к консенсусу, путем усиленной стимуляции эрогенных зон всеми доступными средствами (язык не прикусил и пальцы не сломал). Естественно, завершиться «противостояние» известно чем. Очень хочется, но… сил нет совсем.
— Ты есть хочешь? — внезапно спросила Дили.
— М-м-м?
— А я так очень, — счастливо вздохнув, девушка перекатилась в сторону и легла, закинув руки за голову. Прелестные чашечки груди выразительно подчеркнули ее соблазнительную фигурку.
Не в силах больше сдерживаться я рывком навис над девушкой и голодной пиявкой впился в левую грудь, покусывая, посасывая и облизывая языком альвеолу. Рыженькая снова глубоко с дрожью в голосе вздохнула, прогнулась, позволив моей руке проникнуть под спинку, и прикрыла глаза. Грудок две поэтому, чтобы не обидеть ее подружку, я переместился к правой и повторил то, что делал с ее сестричкой.
Через полчаса, все еще глубоко дыша и всхлипывая — оказывается, мы не все силы растратили! — Дили сказала:
— Не могу больше! Нико! Пощади! Ты прямо вампир — выпил меня досуха. Ни капельки не осталось. Я же сейчас просто умру. Сил моих больше нет! Так выглядит сладкая смерть? Да? Жаль, — девушка хихикнула. — Сейчас умирать совсем не хочется, а когда стану старухой, такой смерти от вас, мужчин, фиг дождешься.
