Долго задерживаться в гостях не стал, а какой смысл? Нормально разговаривать не с кем, а слушать пьяные бредни, на трезвый рассудок, не хочется. Поболтал ещё пол часа, съел пару бутербродов с колбасой и поехал к себе, в гостиницу. Пару часов у меня в запасе имеется, потрачу их с пользой, высплюсь, как следует, перед очередной встречей с помощником министра.

Когда я появился в ресторане для избранных, мой новый знакомый уже был там. Он что то заказывал официанту, изредка поглядывая в меню. Тавровский был так увлечён этим занятием, что даже не заметил моего появления в зале и обратил на меня внимание лишь после того, как я, отодвинув стул, стоящий у самого стола, стал на него садится.

- Макс! Ты, когда появился? - спросил меня, заулыбавшийся, работник министерства финансов.

- Недавно. Но уже успел заметить, с каким пристрастием ты выбираешь блюда на ужин.

- Сегодня пообедать не удалось, вот и решил себя побаловать. Надо же как то компенсировать удлинённый рабочий день.

- Я, кстати, тоже сегодня без обеда. Может и мне взять чего нибудь эдакого? Что посоветуешь? - спросил я Андрея Сигизмундовича, взяв в руки меню.

Весь вечер мы обсуждали всё что угодно, но только не то, ради чего познакомился со мной этот холёный финансист. Не поверю я, чтобы ему не было с кем распить, кроме меня, бутылку дорогого вина, сегодня, в конце работы. Также, как и не найдётся человека, способного убедить меня в том, что наше знакомство произошло из простого любопытства чиновника. Не похож он на человека, который знакомится ради того, чтобы просто познакомиться. Взгляд у него не такой. Я же ещё не успел забыть, как смотрели на окружающих, соседи по гостинице, стоящей на берегу океана, в далёком американском городе. Они смотрели на окружающих ласково, пускай и немного пренебрежительно, и где то даже с оттенком некоторого безразличия, но всё же ласково. Потому что им, от них, ничего не надо, ну может быть кроме одного, составить компанию в баре или во время вечерней прогулки с девушками. А этот смотрит на тебя так, как будто пытается заглянуть в такие потайные уголки твоего сознания, о которых ты даже сам не подозреваешь.

О том, что этот человек изучает меня, вот уже второй день подряд, я догадался, но вот зачем ему это, не пойму, хоть вешайся.

Возле биржи появился на двадцать минут позже, чем обещал. Один из сотрудников отдела, где вчера договаривался о встрече, нервно прохаживался возле саней, владелец которых мирно дремал на своём рабочем месте.

- Господин Тихомиров!? Ну что же вы так, в самом то деле!? Так же никаких нервов не хватит. Мы уже начали думать, что вы снова сегодня не появитесь - высказал он мне всё или почти всё, что у него накипело, за эти пару десятков минут.

- Я же пообещал, что непременно буду. Так что вы зря волновались - ответил я ему, хотя сознаю, что подвёл людей. Проспал, каюсь, а кто бы не проспал, окажись он на моём месте, вчера ночью.

Ехать куда либо, а тем более за город, совсем не хотелось. Мороз за ночь только усилился и поэтому сидеть в открытых санях было совсем не комфортно. Чтобы время в пути не показалось слишком длинным, я поплотнее закутался в накидку и спрятавшись, на сколько смог за темный брезент полога, попытался подремать. Смотреть, как выглядит город, в такую погоду, а тем более его окраины, нет уж увольте, этим я смогу полюбоваться как нибудь в следующий раз, когда будет теплее.

Но как ни старался, избавиться от мысли о моём новом приятеле, с которым мы до двух часов ночи зажигали, в одном увеселительном заведении, доступ в который имеет очень узкий круг лиц, не смог. Картинки вчерашней ночи перемешивались с размышлениями о его действительных намерениях, в отношении меня, образовывая такой взрывоопасный коктейль, от которого спокойно подремать никак не получалось.

- Подъезжаем - услышал я голос попутчика, про которого совсем забыл.

Открыл глаза, но тут же закрыл их. Высоко поднявшееся солнце ослепило так, что даже слёзы выступили. Сколько же сейчас времени, неужели я на самом деле уснул и мне лишь казалось, что делаю вид, как будто бы этим занимаюсь.

Прикрыв ладонью лицо попытался взглянуть на округу, ничего не вижу, одни сугробы на обочинах плохо очищенной трассы.

- Вот туда смотрите - указав направление, предложил мне человек, сидевший рядом. - Видите, дым из труб идёт? Это и есть Невский кирпичный завод и его рабочий посёлок.

Дым я действительно вижу, но кроме него больше ничего. Попробовал привстать и только после этого разглядел несколько изб и какие то странные сооружения из красного кирпича, больше похожие на развалины, чем на заводские корпуса.

- Это предприятие что, находится в стадии реконструкции? - спросил я сопровождающего.

- Нет. С чего вы так решили? - удивился сотрудник.

- Выглядит, со стороны, не очень убедительно - сказал я, то, о чём подумал.

- Ну что же вы хотите? Здесь кирпичи делают, а не колбасу.

Владельца примитивного заводика, по другому обозвать этот кавардак, у меня язык не поворачивается, мы обнаружили в хозяйском доме, в котором расположилась бухгалтерия, конференц зал и место, где отдыхал самый главный, на этом предприятии человек, когда оставался здесь на ночь. Широкая деревянная кровать, видневшаяся за перегородкой, очень явно на это намекала.

- Добрый день, Яков Серафимович. Вот и мы, как обещали - поприветствовал привёзший меня сюда парень, сидевшего за массивным столом, человека.

- Добрый. Теперь в этом не сомневаюсь - ответил он и встав из-за стола, пошёл нам на встречу.

Мы поговорили ещё немного о разных пустяках, а затем меня снова вывели на улицу, чтобы показать товар, так сказать, лицом. Хотя я и без дополнительного осмотра понял, лицо у него совсем не человеческое. Три огромные печи, в настоящее время простаивающие, формовочная, расположившаяся под невысоким, но достаточно длинным деревянным навесом, площадка под готовую продукцию, размером с два футбольных поля, на большую половину заполненная красным кирпичом, торчавшим из под сугробов, вот пожалуй и всё, что считалось заводом. Был конечно ещё карьер, где добывали глину и к которому меня пытались отвести, но куда я категорически отказался топать, не желая превратиться в снежного человека.

- И за семьдесят процентов этой рухляди вы просите сто пятьдесят две тысяч рублей? - поинтересовался я, у продавца акций.

- Почему же рухляди? Вы посмотрите сколько у нас готовой продукции. А карьер какой? Да такой глины, как у нас, во всей округе не сыскать - начал он оправдываться.

- Странно, но я почему то очереди к вам, за кирпичом, не вижу?

- Ну, видите ли, в чём дело. С подъездными путями у нас небольшая проблемка. Но она очень просто решается, надо только проложить нормальную дорогу к реке и по ней можно вывозить продукцию, хоть зимой, хоть летом.

Спорить долго, на открытом воздухе, я не смог, замёрз сильно. Поэтому попросился в помещение, где разговор продолжался более предметно. Как оказалось, у завода по производству кирпича долг по налогам, каким то закладным, поставкам какого то оборудования, которого я в упор не вижу, составляет на сегодняшний день, как раз, без малого, сто пятьдесят тысяч. Если к этому прибавить долги, по зарплате сотрудникам, находящимся в данный момент в неоплачиваемом отпуске, то сто пятьдесят две тысячи и набежит. Вот хозяин производства и решил продать часть своих акций, чтобы рассчитаться с долгами и при этом остаться ещё при деле. Мне же, такая его позиция, совершенно не нравится, проходили уже, знаем, что это такое. Поэтому я сразу же, после того, как прояснилась картина произошедшей катастрофы, поставил одно, очень ясное условие.