Первый раз выстрелить нам разрешили лишь на второй день знакомства с оружием, после того, как мы разобрались, в теории, как оно раскладывается, чистится и заряжается. На стрельбище, так называется место, где стреляют, каждый из нас сделал по три выстрела, по трём, похожим на маленьких человечков, мишеням, стоящим в пятидесяти шагах от стреляющего. Что сказать и здесь у меня результаты, по слова нашего командира, были совсем недурственные. Попал я все три раза, причём точно в голову, этому нарисованному врагу. Скорее всего поэтому, наш унтер, когда сам стрелял из своего пистолета, в принципе мало чем отличающегося от винтовки, может только размером, дал и мне один разок пальнуть. И снова я удивил его, попав опять в башку мишени, с тридцати шагов, причём сделал это на глазах у всех остальных добровольцев, видевших что командир то, только в огромное туловище мишени попадал, до этого.

- Что же Тихомиров, если так дело пойдёт и дальше, то может через годик другой ты тоже сможешь дослужиться до младшего унтер офицера. Если конечно не убьют тебя до этого. Старайся и дальше служить хорошо, и дай бог в живых останешься. Потом вместе послужим, царю и отечеству - похвалил он меня.

- Рад стараться, господин младший унтер офицер - рявкнул я, как и учили.

После обеда снова были занятия в помещении, затем ужин, а потом снова учили записи в тетрадях, которых в ней накопилось довольно прилично.

Утро началось с того, что у нас в домике появился тот самый младший унтер офицер, с которым мы были на стрельбище. Он привёз с собой, на телеге, два больших деревянных ящика и один объёмный мешок. Выгрузили мы всё это прямо к себе в казарму, так теперь называется дом, где мы проживаем.

- После завтрака жду вас всех здесь, будем учиться снаряжать патроны - предупредил он нас.

Но прежде чем вернуться из столовой, на новые занятия, нам пришлось познакомиться ещё с двумя добровольцами, которых перевели к нам из другого дома. Сделали это для того, чтобы и у нас было полноценное подразделение, как и у остальных. Теперь жить, ходить на стрельбы и занятия мы будем вдесятером, так же, как потом, собственно говоря, и воевать.

Разместив нас за длинным столом, который до этого стоял в нашей казарме без дела, унтер стал раздавать пустые гильзы, по двадцать штук на каждого, патронташи для них, мерные напёрстки для пороха, литейки для пуль, запасные капсюли, свинец, порох, набор пыжей и пули, с картечью, которых в нашем распоряжении, будет ограниченное количество. Потом он, уже на улице, провёл показательное литьё, заправил полученной пулей гильзу и заставил тоже самое сделать нас, причём двадцать раз подряд.

Таким образом на следующие стрельбы, состоявшиеся после обеда, отправились мы, каждый со своими патронами, от правильности изготовления которых будет многое зависеть во время стрельбы. Так ли это на самом деле или унтер попросту приврал, чтобы нас по стращать, мы скоро узнаем.

Вечером всех заставили, в первый раз, полностью разбирать своё личное оружие, проводить его смазку и чистку. Оказалось, что делать это совсем не просто и не потому, что мне чего то было непонятно в нём, а из-за того, что конструкция винтовки была не очень простой, на мой взгляд конечно.

Время в школе добровольцев летело с бешеной скоростью. Основной упор в наших занятиях делался на практику. Каждый день мы стреляли, лили пули, чистили оружие, снова стреляли и лишь три раза в неделю занимались в классе, а маршировали так и вовсе только по выходным дням. Месяц пролетел, как один день, хотя за это время я многому научился и много про что узнал.

Выпуск нашей сотни назначен был на очередное воскресенье, так же собственно, как и ещё двух сотен, правда совершенно другого добровольческого полка. Так получилось, что четыре сотни седьмого добровольческого полка, куда я попал, уже почти, как полтора месяца выехали отсюда. А пятую, то есть нашу, к тому времени скомплектовать не смогли, вот поэтому мы сейчас и будем добираться на фронт самостоятельно.

Командиром нашей сотни является тот самый прапорщик, учивший нас тактике, по фамилии Стрелков, у него в помощниках три младших унтер офицера, один из которых учил нас стрелять, его фамилия Кротов, а небезызвестный капрал Свистунов помогает ему командовать тридцатью солдатами, куда входит и наш десяток.

Три сотни добровольцев, построившиеся на площади учебного центра, в новеньких чёрных бушлатах, выданных накануне, с личным оружием в руках, смотрелись очень достойно. Поэтому, когда мы сначала клялись в верности царю, а потом некотором из нас присваивали очередные звания, выглядело это очень торжественно и ни у кого не вызывало даже малейшего сомнения в искусственности всего происходящего. Клятву царю давали хором и от этого она становилась непростой формальностью, а действительно клятвой, во время принятия которой мурашки бегают по спине. Присвоение званий хотя и происходило в каждой сотне отдельно, но от этого такое, ранее невиданное для нас событие, не стало менее значимым. Хотя может это только мне так показалось, потому что следующее звание, рекрут, я тоже получил. Теперь меня, от остальных солдат, с которыми нас связывает почти что дружба, будет отличать одинокая нашивка, на правом рукаве, которая даёт мне право командовать десятком и требует нести ответственность, за него же.

Отъезд из школы был назначен на сегодняшнее раннее утро, но ближе к ночи нас предупредили, что произошли изменения в расписании и заставили половину её, топать строевым шагом, по кругу. Вот же тоже удовольствие. Сейчас мы грузимся на повозки и едем в город абсолютно не выспавшимися, с надеждой на то, что удастся немного покемарить по дороге.

Тридцать телег одновременно, под предводительством трёх экипажей, зрелище которое каждый день не увидишь, так что поспать нам во время передвижения тоже не довелось. Жители многочисленных населённых пунктов, пока мы добирались до столицы, не позволили нам вести себя неподобающим образом, они то и дело кричали нам ура или просто хлопали в ладоши, когда мы проезжали мимо. Поспишь под такие аккомпанементы, как же. А когда въехали в город, то внимания к нам было ещё больше и стало совсем не до сна.

О том, что мы едем к царскому дворцу и будем там маршировать, перед братом царя, нас предупредили только за час. Сделали это, наверное, потому, что не хотели перенапрягать, лишний раз, нервную систему добровольцев. Увидеть пускай и брата царя, не каждому в жизни удаётся, так что многие из тех, кто ехал по соседству, действительно стали очень волноваться по этому поводу. Мне же было безразлично, сам царь там на площади будет стоять или его брат, маршировать ни перед тем, ни перед другим не хотелось совсем. Конечно, если требуется сделаю всё, как надо и других делать это заставлю хорошо, но вот радости от этого испытывать не буду, даже толком не знаю, почему.

Площадь, к которой мы шли пешком, была заполнена до отказа. Жители города, пришедшие на представление, не жалели осенних цветов, своих улыбок, а некоторые девушки, то и дело подбегающие к нашей колонне, и своих жарких поцелуев. Неожиданный праздник заставил и меня немного занервничать, от такого количества внимания обычных людей. Представляю, что творится сейчас с моими товарищами, бывшими ворами и мелкими хулиганами, которые от такого количества народа, кричащего и махающего нам с обочины, могут просто запсиховать.