Хутор отбили только через четыре дня и то лишь потому, что командиру нашего полка удалось выпросить для себя две пушки, у кого то из строевой части и отдать их нам на пол дня. К этому времени в сотне насчитывалось двадцать семь человек, остальных или поубивало, или увезли в лазарет. Самым старшим, по званию, был у нас Свистунов. Поэтому мы сильно не удивились, когда ему приказом командира присвоили младшего унтер офицера и официально поставили над нами командовать. Моё назначение капралом тоже никого не удивило, потому что из рекрутов я тоже был один, а значит достоин следующего звания. Но я то знаю, что в живых остался не потому что такой умелый или очень грамотный, а от того, что просто очень везучий. Мой командир, по этому поводу так прямо и сказал:

- Ты Тихомиров просто колдун какой то. Не видел я в своей жизни ни одного человека, чтобы ему везло точно так же, как и тебе.

Сотню нашу расформировывать не стали, это случилось со второй, там людей осталось меньше, чем у нас, вот на ней временно крест и поставили, объединив с нами. Из командиров от них нам достался только капрал, а остальных дали совсем новых, вытащив их откуда то из штаба. Правда комплекта всё равно не получилось. В сотне сейчас только сорок шесть добровольцев, два капрала, два унтера и прапорщик, которому всего то двадцать лет отроду и который дальше штаба нигде не был. И вот такими силами нам поручено держать оборону на отбитом хуторе. Даже мой бывший капрал считает, что сделать это будет невозможно. Так почему этого не понимает командир полка? Правда есть у нас небольшое преимущество перед турками, патронов вдоволь, как своих, так и вражеских, да и оружия, того и другого, штуки по три на брата имеется, так что сразу вытурить отсюда нас, у них не получится.

Оборону стали делить ещё с вечера, наш юный прапорщик, прихватив своих унтеров, обходил хутор до темна. Вот только будет ли от этого толк?

Гадать о том, какой у нас новый командир сотни, долго не пришлось, возвратившийся Свистунов мне прямо так и заявил:

- Здесь нас и похоронят.

- Чего, совсем плохо? - поинтересовался я у него.

- Не то слово. Этот наш, новый, одно твердит, как попугай, уставом так положено, значит и делать надо так. А то что в сотне меньше половины состава, это как?

- Так ты бы ему Игнат Петрович, так бы и сказал - предложил я, своему непосредственному командиру.

- Думаешь не пробовал? Ответ один, раз командир полка приказал, стало быть наша задача всё исполнить и весь сказ.

Мы только вздохнули по этому поводу, а что тут скажешь, неопытность нашего нового командира, в первую очередь, на нас отразится и только потом на выполнении этого самого приказа. Хорошо, что хотя бы кухня к нам прибыла без опоздания, об этом прапорщик позаботился, вот бы где ему своё умение прилагать, а не на фронте.

Ощутить слабые стороны нашего командира, сотне довелось прямо с самого утра, после того, как турки, вполне ожидаемо, пошли в атаку. Правда перед этим они какое то время кидали в нас снаряды, из своих пушек, о чём и предупреждал наш унтер, но парню это было уже всё равно, его первым же выстрелом накрыло.

Отбиться мы смогли, хотя людей потеряли на много больше, чем требовалось для выполнения поставленной задачи.

- Ну что делать будем? - спросил Свистунов, во время временного затишья, обратившись ко всем, оставшимся в живых, командирам, нашего подразделения.

- А сам то чего думаешь? - задал ему вопрос второй унтер, воевавший, до перехода к нам, капралом в первой сотне.

- Не знаю. Можно кого то отправить в штаб, за новым командиром, а можно и самим пытаться отбиваться. По мне так лучше самим, чем с такими командирами, каких сюда отправляют.

- А если потом командир полка за это взыскание наложит? - спросил капрал второй сотни, воюющий теперь вместе с нами.

- Думаешь будет на кого? - поинтересовался я у него.

- Вот в том то и дело - ответил он и добавил: - На нас же потом всё и свалят.

- Хорошо. Сделаем так. Отправлю я вестового с донесение, но скажу ему, чтобы не торопился. Согласны? - предложил Игнат Петрович.

Мы дружно закивали головами. А что ещё остаётся делать? Прав конечно капрал, о нас потом ноги и вытрут, все, кому не лень.

Отбились мы ещё один раз, до обеда, не подпустив турок ближе, чем на пятьдесят шагов к своей обороне, а потом удача отвернулась от нас.

Началось все с того, что вернувшийся вестовой, вместо очередного командира, принёс лишь приказ, держаться до последнего. Его мы восприняли спокойно, но в душе всё же надеялись на то, что, хотя бы пару десятков добровольцев нам все таки подкинут. Однако кроме кухни с обедом, у нас так никто и не появился. Повар, раскладывая кашу по мискам, сообщил, что обстановка везде такая и людей не хватает на всех участках, где стоит наш полк, испортив нам впечатление от своей стряпни, таким заявлением, окончательно.

Турки идти, в новое наступление, не спешили, наверное, тоже обедали. Они предприняли его часа через полтора после того, как наши позиции покинула кухня и обслуживающий её доброволец. На этот раз стрелять из пушек, с той стороны, не стали. Удовольствие это не дешёвое и надо думать, в штабе противника решили, что и так нас выкурят из, принадлежавшего всего лишь день назад им, хутора.

Левый фланг нашей не очень крепкой обороны просел почти сразу, несмотря даже на то, что командовал там сам Свистунов. Как неприятелю удалось за одну перезарядку заставить добровольцев отступить я не знаю, скорее всего турки бросили на него свои основные силы, вот наши и не смогли их удержать. Ну а после таких событий и нам ничего не оставалось делать кроме, как отступить и засесть прямо в хатах, в которых давно уже выбиты окна, а саманные стены, в некоторых местах, наполовину раскрошились, из-за обилия пуль, попадавших в них. В результате этих событий получилось так, что наша оборона превратилась в три отдельных островка, которые со всех сторон были окружены противником. Нам оставалось одно, либо биться до конца, либо после того, как закончатся пули и порох, сдаваться в плен. Как там в плену, я уже слышал, поэтому попадать туда нет у меня никакого желания, а вот как биться, когда кончатся все припасы, про это мне никто не рассказывал, придётся самому чего то придумывать. Хотя я точно не знаю, имею ли право заставлять тоже самое делать остальных, тех, кто оказался вместе со мной, в такой непростой ситуации.

Моему, правому флангу, досталась самая просторная изба, из которой окна выходили на три стороны. Поэтому разместиться в ней одиннадцать человек смогли спокойно, тем более четверо из нас были ранены и занимались только тем, что снаряжали патроны, занимая в помещении совсем мало места. Соломенную крышу, сами турки, здесь уже давно раскидали, в связи с этим боятся, что нас смогут поджечь нам не стоило. И глухая стена меня тоже не очень волновала, выходила она к нашему лесу, так что стрельнуть из пушки в неё не получится, даже если бы кому то из нападавших пришла в голову такая шальная мысль. У нас только одна проблема, патроны, порох для которых почти закончился, а так бы мы здесь могли хоть до ночи сидеть.

- Чего делать будем, мужики? - спросил я парней из своего десятка, во время краткой передышки. - Скоро порох кончится и всё, взять его негде будет.