Максина подумала было набрать другой номер, но в итоге швырнула трубку на рычаг. Нет, она поступит иначе. Она самолично устроит такую выволочку тому малому, что должен был взять трубку, а вместо этого включил автоответчик. Она ему напомнит, кто в доме хозяин. Максине давненько не приходилось заниматься воспитанием подчиненных, но она не забыла, как это делается. Не забудет и этот нахал, когда она с ним покончит. Максина, мрачно усмехаясь, направилась к двери.

Но дверь распахнулась ей навстречу.

Максина в изумлении застыла. Эту дверь никто не смог бы открыть, кроме нее самой. Она протянула руку к потайной кобуре, но мужчина, стоявший на пороге, шагнул к ней и посоветовал:

– На вашем месте я бы не стал этого делать, миссис Пруит. Вы окружены, а наказание за нападение на сотрудника аппарата правительства карается очень сурово.

– Сотрудник аппарата правительства? – ахнула Максина. К ней почти мгновенно вернулась обычная надменность. – А что вы, хотелось бы знать, делаете в моем номере? Это не входит в вашу компетенцию. Согласно законам Лорелеи, я имею полное право расстрелять вас за то, что вы нарушили неприкосновенность жилища. Так что уходите, пока я не сделала этого.

– Боюсь, вы ошибаетесь. Это входит в мою компетенцию, – заявил мужчина и, раскрыв бумажник, продемонстрировал Максине голографическую идентификационную карточку агента МНС. Под аббревиатурой значилось: «Роджер Пиль, специальный агент». – Федерация допускает для разных планет массу автономии в том, что касается уголовного и гражданского права, – торжественно возвестил Пиль, – но налоговый кодекс един повсюду.

– Налоговый кодекс? Вы не можете привлечь меня к ответственности за неуплату налогов! – возмутилась Максина. – Это я вызвала вас сюда и натравила на «Верный шанс». Вы не за мной должны охотиться, а за этими крючкотворами из Легиона.

– Мы сами решаем, за кем нам охотиться, – гордо заявил агент Пиль. – Ситуация в казино «Верный шанс» находится под нашим наблюдением, и мы займемся ею в свое время. Пока же должен объявить вам со всей серьезностью, что у нас есть все основания полагать, что вы систематически утаиваете большую часть ваших доходов, попрошу вас пройти со мной, миссис Пруит. Нам нужно задать вам несколько вопросов.

– Я не стану отвечать ни на какие вопросы, пока не повидаюсь с моим адвокатом! – вскричала Максина. – А теперь убирайтесь отсюда, пока я не вызвала охрану!

– Ваш адвокат и ваши охранники уже арестованы, – сообщил Пиль. – Можете побеседовать с ними в своем кабинете. – Он предостерегающе поднял руку. – А теперь я предлагаю вам сдать ваше оружие, пока вы не совершили более тяжкого преступления.

Максина выругалась, но отдала агенту пистолет и без слов вышла из номера. Она слишком давно была владелицей казино, чтобы научиться отслеживать те моменты, когда удача отворачивается. Сегодня был как раз такой момент.

Услышав шум в приемной, генерал Блицкриг сразу понял, что ему грозит беда. Только один человек на свете мог обнаглеть настолько, чтобы ворваться к нему и требовать приема без предварительной договоренности.

– Я знаю, что он у себя, майор! Уйдите с дороги и впустите меня. Я все равно пройду к нему, хочет он этого или нет.

Генерал Блицкриг уже не впервые пожалел о том, что его кабинет не оборудован аварийным выходом, которым можно было бы воспользоваться в таких ситуациях. Но даже имея такой выход, он бы только отсрочил неизбежное. А это, как визит к стоматологу, можно было отложить только ценой еще более сильной боли. Генерал нажал кнопку на пульте интеркома и как можно более сдержанно проговорил:

– Майор, не нужно удерживать полковника Секиру. Впустите ее поскорее, прошу вас.

Прозвучало фальшиво – даже для генерала.

Дверь распахнулась настежь, в кабинет маршевым шагом прошествовала полковник Секира. Генерал успел увидеть расстроенное лицо своей адъютантки. Видно было, что она столь же не обрадована тем, что ей пришлось предотвращать попытки полковницы войти к генералу, сколь сама полковница тем, что ее к генералу не допускали. Блицкрикг понял, что ему достанется и за то, и за другое. Порой он гадал: какой смысл быть генералом, когда приходится терпеть нападки подчиненных?

– Доброе утро, сэр, – процедила сквозь зубы полковник Секира и отдала генералу честь.

«И на том спасибо», – подумал генерал, отвечая ей взаимностью. «Хотя бы устав соблюдает».

Судя по всему, ничего более приятного, чем это приветствие, от грядущей беседы с Секирой ждать не приходилось.

– Садитесь, полковник, – пригласил генерал Секиру. – Чем обязан радости видеть вас у себя? «Давай, – давай, старина, – подбадривал он себя, – продолжай делать вид, что ты безумно рад ее видеть, и может быть, на этот раз она не откусит тебе голову». На самом деле, он не очень верил в собственные уговоры.

Полковник Секира уселась на стул напротив письменного стола Блицкрига.

– Я смотрела новости, генерал, – сообщила она. – Вы опять взялись за свое?

Блицкриг попытался разыграть изумление.

– В Каком смысле?

– В том, что в ландурском космопорте была стрельба. Стреляли, по всей вероятности, мятежники-оппозиционеры.

– Ландур… Ландур… Знакомое, вроде бы, название…

– Еще бы не знакомое! – хмыкнула полковник, теряя терпение. – Ведь это вы пресмыкались перед генштабом, добиваясь того, чтобы подразделение Легиона было отправлено на Ландур в качестве миротворческого контингента. Не так часто вы занимаетесь подобными делами, чтобы забыть об этом – если, конечно, вас не настиг скоротечный старческий маразм. Вы отправили Шуттовскую роту… то есть, я хотела сказать роту капитана Шутника, на Ландур.

– Ну да, вроде, направил, – разыгрывая невинность, ответил генерал. – Между прочим, это большая честь для Легиона.

– Не морочьте мне голову, генерал, – рявкнула полковник Секира. – До того инцидента с обстрелом мирных переговоров на Новом Атлантисе – как тогда именовался Ландур – о Шутнике никто слыхом не слыхивал. Последующее возвышение капитана вы восприняли как личное оскорбление. Теперь вы отправляете его на единственную планет у в галактике, где есть люди, которые злы на него сильнее, чем вы. И вы хотите, чтобы я поверила, что все это не нарочно?

– Ну, да… то есть – нет! – Блицкриг побагровел. – Проклятие, полковник, к чему вы клоните?

Секира встала и уперлась ладонями в крышку стола.

– Генерал, вам пора уяснить: независимо от того, нравится вам Шутник или не нравится, он – восходящая звезда. Если бы вы смирились с этим пораньше, вся слава его подвигов досталась бы не ему одному, а всему Легиону. А вместо этого он являет собой блестящее исключение на общем сером фоне. Не могу представить, какую еще роту Легиона генштаб столь страстно пожелал бы поставить в столь щекотливое положение. Теперь, если наш Шутник с треском провалится, с ним вместе провалится и весь Легион. Быть может, вы не в состоянии видеть дальше собственного носа, но те из нас, кому это под силу, не позволят вам этого добиться! – Секира пригвоздила генерала к стулу пламенным взглядом, выпрямилась и, подумав добавила: – О чем я со всем уважением извещаю вас, сэр.

– Это гнусные измышления, – залепетал генерал. – Я все отрицаю.

С его лба струями стекал пот.

– Честно говоря, генерал, ничего другого я и не ожидала, – усмехнулась полковник Секира. – Так вот: если с Шутником что-то стрясется на Ландуре, среди нас найдутся люди, которые позаботятся о том, чтобы за это ответил тот, кто на самом деле в этом виноват. Поэтому я и предлагаю вам позаботиться о том, чтобы с Шутником ничего не случилось.

Блицкриг пожал плечами.

– Честное слово, полковник, – сказал он, – я совершенно не понимаю, с чего это вы так раскипятились. Капитан – командир роты Легиона должен быть в состоянии сам о себе позаботиться. Если же он не в состоянии позаботиться о себе – что ж, очень жаль, но нас в этом винить никак нельзя.

Полковник Секира мрачно кивнула.