С этими словами он направился через замусоренную улицу к детям, всеми силами стараясь придать себе самый безобидный вид, что было не так-то легко при росте в семь футов и внешности кабана-бородавочника. Но капитан настоятельно рекомендовал легионерам налаживать дружественные отношения с местным населением, и Клыканини решил последовать рекомендациям командира.

– Меня зовут Баки, и я тебя не боюсь, – нахмурив брови, заявила девчушка, отважно глядя на Клыканини снизу вверх.

Писклявый голосок кого-то из ребятишек внес ясность:

– А по-настоящему ее Клаудия звать.

– Заткнись, Абдул, – прошипела Баки-Клаудия, бросила на мальчишку свирепый взгляд через плечо и снова уставилась на Клыканини. Как и остальные ребятишки, одета она была плохонько, в латаное-перелатаное платьице. Похоже было, что она – не робкого десятка. Клыканини решил, что она – лидер этой компании.

– Вы тут жить, Баки, или вы приходить смотреть на меня? – поинтересовался Клыканини и опустился на одно колено, чтобы стать одного роста с девочкой. Он уже давно заметил, что люди меньше боятся его, когда он сравнивается с ними в росте. Бывали, конечно, случаи, когда нужно было выглядеть устрашающе, но сейчас был совсем не такой случай.

– Я на Гастингс-стрит живу, – ответила девочка. – У нас там целый свой дом, вот! – гордо добавила она.

– А у вас конфетка есть, мистер? – спросила еще одна чумазая девчушка, осмелившаяся встать рядом с Баки. У нее были растрепанные соломенные волосенки и пытливые голубые, непропорционально большие глаза.

– Как твои имена? – спросил Клыканини, уйдя от вопроса. Никаких конфет у него с собой не было, но он решил непременно захватить их с собой в следующий раз, когда пойдет этой дорогой. Пока же, по его мнению, достаточно было проявить дружелюбие.

– Это Синтия, – сообщила Баки. – Она моя младшая сестренка, но она хорошая. – Она строго взглянула на Синтию. И правда, какое-то сходство между ними было, но не настолько явное, чтобы оно могло броситься в глаза Клыканини. – Опять ты клянчишь конфеты у чужих людей? Тебе мама строго-настрого запретила!

– А он и не человек вовсе, – заявила Синтия с непоколебимой уверенностью. Другие ребятишки согласно закивали. То, что Клыканини подходил под определение «чужой», у них сомнений не вызывало, а вот относительно его соответствия определению «человек» можно было и поспорить, тем более что тут можно было бы схитрить и взять таки конфетку.

– Клыканини не брать конфеты сегодня, – смущенно проговорил волтон. – Следующий раз, как приходи сюда, обязательно неси конфеты. Но вы спрашивай мама, можно забирай у меня конфеты. Я не хотеть, чтобы ваша мама на меня ругайся.

– И разговаривает он смешно как… – вставил слово мальчик, решивший, что неграмотная речь – еще одно оправдание для того, чтобы взять конфеты у этого странного незнакомца и не получить за это нагоняй от родителей.

– Заткнись, Абдул, – строго приказала ему Баки. – Он чужак. Чужаки все странные и разговаривают смешно.

– Он мне не нравится, – заключил Абдул. – Чужаки тут не должны жить.

Клыканини гадал, дипломатично ли будет указать мальчику на то обстоятельство, что если бы не успехи, достигнутые в области межзвездных перелетов, люди бы на этой планете тоже вряд ли бы появились, и что к любым чужакам следует проявлять терпимость, но тут внимание детей было отвлечено новым действующим лицом.

– Ой, а это еще кто такой? – ахнула Баки и от изумления открыла рот.

Клыканини обернулся в ту сторону, куда смотрела девочка, и увидел зрелище, которое ему было очень хорошо знакомо: из-за угла вылетел на глайдборде – летающей доске – Спартак, один из двоих легионеров-синтианцев, и устремился вперед, паря над улицей,

– Друг Спартак, летай сюда! – позвал его Клыканини.

– Ой, а он твой друг? – восхитился Абдул. – А что это за штука, на которой он летает?

Казалось, его интересует исключительно транспортное средство, используемое синтианцем, а на то, что водитель этого удивительного транспортного средства напоминал гигантского слизня, облаченного в легионерскую форму, мальчик, похоже, внимания не обращал.

– Я летаю на глайдборде, – добродушно отозвался Спартак. Голос его из динамика транслятора слышался в виде приятного баритона, и неведомо каким образом приобретал аристократический акцент, неизменно поражавший тех, кто имел дело со Спартаком впервые. На самом деле этот выговор никак не вязался с общим популистским настроем синтианцев, но детям этого знать было не дано.

– Вот это штука! – восхищенно воскликнула Баки. – А можешь показать, как на ней кататься?

– Пожалуй, я мог бы предложить вам нечто поинтереснее, – ответил Спартак. – Если мой друг Клыканини не откажется мне помочь, я так думаю, капитан позволит нам захватить с собой несколько таких летающих досок, когда мы вознамеримся в следующий раз посетить вас. И тогда вы все сможете научиться тому, как ими управлять.

– Ничего себе! – восторженно вытаращил глаза Абдул. – Ну, мужики, вот это вы даете!

Клыканини по-кабаньи хрюкнул. Похоже было на то, что ему можно было обойтись без лекции о расовой терпимости. Новая игрушка из рук чужака – беспроигрышный способ завоевания детских сердец.

Ландур стал не только и не просто приятной, переменой после жизни на космической станции. Вскоре легионеры обнаружили, во время прогулок по городу и его окрестностям, что местные пляжи и северная гористая местность острова столь же хороши наяву, сколь и в рекламных проспектах. Неплохой оказалась и местная кухня, впитавшая сразу несколько терранских традиций. Ротный повар, сержант Искрима, незамедлительно принялся включать в меню легионеров новые блюда, изготовленные по ландурским рецептам, расширяя, тем самым, свой и без того обширный кулинарный репертуар.

Искрима обвел взглядом гостиничную кухню. Сверкающее современное оборудование, аппетитные ароматы – все это говорило о том, что перед ним – кухня ресторана мирового уровня. Мало кому из поваров Легиона выпадала возможность по-настоящему заняться приготовлением еды…

Запахи по большей части были знакомые. Пахло чесноком и лавровым листом, перцем и луком, помидорами. Пахло вареным рисом и бобами, варившимися в больших кастрюлях. Готовилось сразу несколько сортов мяса – жареного, тушеного, на вертеле. Один из мясных запахов показался Искриме незнакомым. Он решил, что скорее всего, это блюдо готовится из мяса какого-то местного животного. Но ведь это было почти неслыханное дело! Люди в крайне редких случаях могли без боязни за свое здоровье решаться пробовать местную живность.

Что ж, он должен был это в самом скором времени выяснить. Ему была назначена встреча с шеф-поваром ресторана, который не очень-то приветствовал превращение его кухни в ротную столовую. Искрима как раз затем и явился к нему, чтобы помочь справиться с этим предубеждением.

Он подошел к плите и приподнял крышку булькающей кастрюли, чтобы взглянуть на содержимое. В кастрюле готовилось острое месиво из аппетитно пахнущего мяса и лука, с добавлением каких-то специй. Искрима пошарил взглядом в поисках ложки, чтобы попробовать незнакомое блюдо, но его негромко окликнули:

– А-а-а, простите, вы, наверное, армейский повар?

– Не армейский, – автоматически отозвался Искрима, постаравшись не обидеть собеседника резкостью возражения. Тот выглядел как классический шеф-повар – белый фартук и колпак. – Я из Космического Легиона. Меня зовут сержант Искрима, я специалист по приготовлению пищи категории «Е-9», и прибыл сюда для ознакомления с оборудованием. Вероятно, вы уже извещены о том, что впредь нам с вами предстоит вместе работать на кухне?

– Да, сержант, – кивнул шеф-повар. – Наверное, это будет очень… интересно.