– Да, знать бы, что творится в таких заведениях… – раздумчиво сказал Бобби и тоже приложился к оловянной кружке.

Тут живо заверещала буфетчица:

– Вот и я о том же, мистер Хоскинс. Что там происходит? Господи, да однажды ночью оттуда сбежала какая-то несчастная молодка в ночной сорочке. А доктор и две-три сиделки искали ее. «Ах, не отдавайте меня им обратно!» Вот что она кричала. Такое жалкое зрелище. А ведь она богатая, на самом деле это родственники упрятали ее туда. Забрать-то они ее забрали, и доктор еще объяснил, что у нее мания преследования – так он это называл. Вроде как думала, что все хотят ей насолить. И я частенько задумывалась, да, частенько. Я частенько задумывалась…

– Эх! – вздохнул мистер Эскью. – Говорить-то легко…

Кто-то из присутствующих заметил, что жизнь в такого рода заведениях – тайна за семью печатями, а еще кто-то сказал, что это истинная правда. Наконец диспут завершился, и Бобби объявил, что пойдет прогуляться на сон грядущий.

Грейндж, как ему было известно, находился далеко от Мерроуэй-Корта, на противоположном краю деревни. Туда он и направил свои стопы. Услышанное сегодня вечером показалось ему достойным внимания. Разумеется, далеко не все деревенские жители с предубеждением относятся к вновь прибывшим, особенно когда те чужестранцы. Если Николсон держит наркологическую лечебницу, оттуда, разумеется, будут доноситься и крики, и стоны. И ничего зловещего в этом нет. Тем не менее после рассказа о молодой беглянке Бобби было не по себе. А что, если Грейндж – заведение, где людей держат вопреки их воле, набрав для камуфляжа некоторое число настоящих больных?

Размышляя об этом, Бобби приблизился к высокой ограде с коваными железными воротами. Подойдя к ним, он легонько потянул одну створку. Ворота оказались на замке. Что ж, почему бы и нет? И все же прикосновение к этим запертым воротам наполнило его ощущением чего-то зловещего. Этот дом слишком смахивал на тюрьму.

Бобби прошагал чуть дальше по дороге, прикидывая на глаз высоту стены. Можно ли перелезть через нее? В гладкой и высокой стене не было никаких выбоин. Он покачал головой, но вдруг наткнулся на маленькую калитку и без особой надежды попробовал открыть ее. К его удивлению, она не была заперта и подалась.

«Тут они недоглядели», – с усмешкой подумал Бобби и шагнул внутрь, прикрыв за собой калитку. Он оказался на дорожке, петлявшей в каком-то кустарнике, и пошел по ней. Дорожка была извилистой, и Бобби вспомнилась тропинка из «Алисы в Зазеркалье».

Вдруг дорожка круто свернула и как-то разом вывела его на лужайку перед домом. Ночь была лунная, и лужайку заливал свет. Бобби не успел остановиться и очутился на виду. В тот же миг из-за угла дома показалась женщина. Она ступала очень тихо, озираясь по сторонам, и держалась настороженно, будто затравленное животное. Внезапно она остановилась и принялась раскачиваться из стороны в сторону, словно вот-вот упадет.

Бобби подбежал и подхватил ее. У девушки были белые губы, и молодому человеку показалось, что он впервые видит на человеческом лице выражение такого ужаса.

– Все в порядке, – успокаивающе сказал он, стараясь говорить как можно тише. – Все в полном порядке.

Девушка слабо застонала, полуприкрыв веки.

– Мне так страшно, – пробормотала она. – Как же страшно.

– Что случилось? – спросил Бобби.

Девушка лишь покачала головой и тихо повторила:

– Мне так страшно. Как же страшно.

Вдруг до них донесся какой-то звук. Девушка резко выпрямилась и бросилась прочь, но потом повернулась к Бобби.

– Уходите, – сказала она. – Немедленно уходите.

– Я хочу помочь вам, – возразил Бобби.

– Правда? – Она окинула его долгим пытливым и до странности трогательным взглядом. Казалось, она хочет проникнуть к нему в душу. Потом девушка покачала головой. – Никто не может мне помочь.

– Я могу, – сказал Бобби. – Я сделаю что угодно. Вы только скажите, что вас так пугает.

Она снова покачала головой.

– Не сейчас. Ах, скорее, они идут! Вы не сможете мне помочь, если сейчас же не уйдете. Немедленно, немедленно!

Бобби уступил ее настойчивости.

– Я остановился в «Энглерс-Армз», – прошептал он и снова скрылся в кустах, отступив на тропинку. Напоследок он лишь успел оглянуться, чтобы увидеть ее отчаянный подгоняющий жест.

Внезапно впереди послышался звук шагов. Кто-то приближался со стороны калитки. Бобби живо нырнул в кусты. Он не ошибся: по тропинке шагал мужчина. Он прошел совсем рядом с Бобби, но впотьмах молодой человек не разглядел его лица. Дождавшись, пока мужчина пройдет мимо, Бобби возобновил отступление. Он чувствовал, что в тот вечер больше ничего сделать не сможет, но у него и так уже голова шла кругом. Ведь он узнал эту девушку. Именно она была запечатлена на загадочно исчезнувшей фотографии. В этом не было ни малейшего сомнения.

– Мистер Хоскинс?

– Да? – невнятно откликнулся Бобби, поскольку рот у него был набит яичницей с ветчиной.

– Вас к телефону.

Бобби поспешно проглотил кофе, вытер губы и встал. Телефон находился в темном коридорчике. Молодой человек взял трубку.

– Привет, – раздался голос Фрэнки.

– Привет, Фрэнки, – неосторожно ответил Бобби.

– Говорит леди Фрэнсес Деруэнт, – холодно произнес голос. – Это Хоскинс?

– Да, миледи.

– К десяти часам мне понадобится машина, чтобы поехать в Лондон.

– Очень хорошо, ваша светлость. – Бобби положил трубку.

«Когда надо говорить «миледи», а когда – «ваша светлость»? – размышлял он. – Мне бы следовало это знать, а я не знаю. На таком вот пустяке настоящий шофер или дворецкий запросто меня поймает».

Фрэнки повесила трубку и повернулась к Роджеру Бэссингтон-ффренчу.

– Такая незадача, – небрежно бросила она. – Надо ехать в Лондон именно сегодня. И все из-за суетливости отца.

– Но вы ведь вернетесь к вечеру? – спросил Роджер.

– О да!

– Я уже хотел было просить вас подбросить меня до города, – небрежно сказал Роджер.

Фрэнки замялась на какую-то долю секунды, потом с деланой готовностью ответила:

– Разумеется, почему бы и нет?

– Однако, поразмыслив, я решил сегодня не ездить, – продолжал Роджер. – Генри выглядит еще более странно, чем обычно. Мне почему-то не хочется оставлять Сильвию наедине с ним.

– Понимаю, – сказала Фрэнки.

– Вы сами поведете машину? – обыденным тоном спросил Роджер, когда они отошли от телефона.

– Да, но я прихвачу Хоскинса. Ко всему прочему мне надо еще сделать кое-какие покупки, а это не очень удобно, когда ты сама за рулем: нельзя оставить машину где душе угодно.

– Да, разумеется.

Больше он ничего не сказал, но, когда подкатила машина, ведомая чопорным и вышколенным Бобби, Роджер вышел на крыльцо проводить Фрэнки.

– До свидания, – сказала она. Ей как-то не пришло в голову подать ему руку, но Роджер сам взял ее ладонь и задержал в своей.

– Ведь вы вернетесь? – с непонятной настойчивостью спросил он.

– Да, разумеется. Я хотела сказать: до свидания вечером.

– Смотрите, не попадите опять в аварию.

– Если хотите, машину поведет Хоскинс.

Она села рядом с Бобби, который приложил ладонь к козырьку. Машина покатила по аллее. Роджер стоял на крыльце, глядя ей вслед.

– Бобби, – сказала Фрэнки, – как ты думаешь, может ли Роджер влюбиться в меня?

– А он что, влюбился? – спросил Бобби.

– Ну, я просто хотела бы знать.

– Я полагаю, тебе хорошо известны признаки такого состояния, – сказал Бобби, но ответ прозвучал как-то рассеянно.

Фрэнки бросила на него быстрый взгляд.

– Что-нибудь случилось? – спросила она.

– Да, случилось. Я нашел девушку с фотографии.

– Ты имеешь в виду ту… ту, о которой ты столько говорил? Ту, чей снимок был в кармане покойника?

– Да.

– Бобби, у меня есть что тебе рассказать, но ты меня переплюнул! Где ты ее отыскал?