Она лежит в кровати. Будильник прозвенел некоторое время тому назад. Она не может с точностью объяснить, почему теряет драгоценное время, разве что она ощущает настоятельную потребность не спешить. Несомненно, на работе ее будут ждать люди. Принимая спасительный душ, она лениво думает об этом, вспоминая только в этот момент, что вчера вышла из дома слишком поздно. Но, как только она выходит на улицу, ее захватывает ритм окружающих. Тогда ею овладевает чувство вины, заставляющее бежать к автобусу, который отъезжает без нее. Всю дорогу она придумывает спорные алиби. Она отбрасывает те, что уже использовала в последние недели. По мере того, как текут минуты, тревога дает о себе знать внизу живота. Да так, что, когда она, запыхавшись, переступает порог офиса, ее глаза заволакивают непритворные слезы. И никто даже не осмеливается задать ей вопрос о ее личных проблемах, от которых она выглядит такой усталой в это раннее утро. Так замыкается заколдованный круг, потому что обращенные к ней сочувственные взгляды заставляют поверить в то, что она по-настоящему несчастна.

Сидя за рабочим столом, она работает, в действительности не придавая значения тому, что делает. Пока пальцы бегают по клавиатуре, ей на память приходит лицо того мужчины, с которым она не закончила прошлый вечер, мужчины, которого она даже не поцеловала. Она полагает, что в мыслях можно почувствовать себя сиротой, покинутой абсолютно незнакомым человеком. Когда коллега задает ей несколько имеющих отношение к работе вопросов, она сбивается, подпрыгивает, напускает туман. А когда сидящая напротив нее девушка высказывает то, что она об этом думает, она злится, не скрывая ни перед кем своего вулканического характера, выбивающего из седла ее окружение, не исключая и ее саму. После чего никто до конца дня не смеет приблизиться к ней. Придя в себя после срыва, она берется за работу и заканчивает все свои дела с яростью, достойной девушки, желающей доказать всему миру, что она что-то значит. Она сосредотачивается на трудных переговорах и из гордости отказывается от другой должности. Задрав подбородок, она уходит гордой походкой, с чувством выполненного долга… и серьезно подумывает о том, чтобы пойти пропустить стаканчик перед тем, как вернуться домой. В конце концов, она это заслужила.

Парижанка никогда не нанимает очень красивую приходящую няню, находя, что дурнушка всегда компетентнее.

Она часто из ложной скромности говорит еле слышно, что ее дочь «слегка опережает своих сверстников в развитии». Так она намекает на то, что ее ребенок гениален. И на то, что сама одарена умом от природы.

Чтобы уклониться от наскучивших ужинов, она часто прикрывается воображаемыми болезнями своего ребенка. Потом она винит себя, задаваясь вопросом, не отомстит ли ей какой-нибудь бог за ее ложь, наслав настоящую болезнь на малыша.

Она безропотно меняет пеленки, но никогда на публике не станет говорить о диарее или желудочных проблемах. Даже у педиатра она не решается произнести эти слова.

Она не обязательно кормит младенца грудью. Только если сама этого хочет. И плохо придется тому, кто наберется храбрости объяснить, что она должна и чего не должна делать со своей грудью. Особенно если это мужчина.

Время от времени она позволяет ребенку спать в своей постели, главным образом из-за того, что все книги по уходу за младенцами это запрещают, и из-за того, что она не любит быть как все.

Время от времени она покупает ребенку конфеты, чтобы иметь возможность закончить телефонный разговор со своей лучшей подругой.

Среди друзей ее детей есть те, кого она действительно любит. И другие, которых она находит просто идиотами. И она не делает особых усилий для того, чтобы скрывать свои мысли, полагая, что лгать – значит подавать плохой пример.

Вместе со своими малышами она может часами фантазировать, придумывая воображаемый мир, в котором ей хотелось бы остаться навсегда, если бы не нужно было иногда становиться взрослой, чтобы зарабатывать на жизнь.

© Caroline de Maigret

Она:

Отменяет свидание за пятнадцать минут до назначенного времени, банально извиняясь, но не объясняя причины.

Потом употребляет не более пяти слов для того, чтобы рассказать, чем она занималась вечером. «Правда, это супер». И идет спать.

О политике говорит ртом, а о сексе – глазами.

Выкладывает чистую правду и способна ответить «Очень плохо» на вопрос: «Как дела?»

Действительно забывает надеть летом бюстгальтер.

Будоражит деловое совещание, нескромно положив руку себе на бедро.

После ссоры расплачивается в постели, возбуждая его вместо того, чтобы поговорить.

Хватает незнакомца за руку, когда спускается по лестнице на каблуках.

Оплачивает счет до того, как он попросит об этом.

В самые безобидные моменты восклицает: «Это самый счастливый день в моей жизни!»

© Caroline de Maigret

Model: Sophie Mas

Эта история начинается с душевных терзаний. Назовем их вечерними терзаниями. Рабочий день близится к концу, и перед ней встает дилемма. Должна ли она действительно принуждать себя ходить в спортивный зал? Дело в том, что в результате другого диалога с самой собой она решила записаться в клуб. Она провела несколько часов в доме своей матери. Ее мать была такой красавицей. Всего-то десятка лет бездействия хватило для того, чтобы разрушить то, что было даровано природой. Глядя, как мать, с отяжелевшими бедрами и обвисшими ягодицами, стоя к ней спиной, готовит кофе, она говорила себе, что Бог, который придумал климакс, был страшным женоненавистником. И в тот же день она приняла важное решение. Нужно записаться в тренажерный зал и бороться со своим генетическим багажом и силой тяжести.