Вперёд вышел староста.

- Мы знаем, что Смага идёт в вашем отряде. Этот пострел совсем отбился от рук, сильно огорчил родного отца и теперь бежит из-под венца, оставив в безутешном горе молодую невесту.

- Не могу, не имею права, - смягчил голос Сувор. - Парень добровольно вызвался на трудное и опасное дело, где вполне может сложить голову. Я бы отказал, если бы он был единственным сыном у родителей, но у него есть ещё два брата.

Поняв, что ничего не добьётся, Липок отступил в сторону, освобождая дорогу.

- Не горюй, Бонята, - вдруг весело крикнул воевода. - Вернётся сын, тогда и жените, может к тому времени поумнеет.

Пройдя мимо расступившихся жителей, мы миновали городские ворота и вскоре свернули на торговый тракт, ведущий к становищу угров. Здесь нас поджидал Голик.

- Вот, - протянул он брату узел со снедью и запасной одеждой. - Матушка собрала в дорогу.

- И ещё, - парнишка достал из-за пазухи кошель с деньгами. - Держи, тебе пригодится.

Обняв нас и пожелав лёгкого пути, он остался на обочине, дожидаясь, пока отряд скроется за поворотом.

Притихший было при встрече с отцом, Смага сразу повеселел, теперь он бодро шагал за повозкой, и даже иногда пытался насвистывать немудрящую мелодию. Дорога петляла между перелесками, иногда поднимаясь на невысокие холмы. Высокая трава ещё не успела пожухнуть под солнцем, множество цветов украшало степное разнотравье, гудели шмели, стрекотали кузнечики и цикады, в небе звонко пели жаворонки.

Остановившись на высоком пригорке, воевода Сувор осмотрел окрестности из-под руки и, не заметив ничего подозрительного, стал прощаться.

- Пусть боги хранят вас на пути, и успех сопутствует походу, - подняв руку, громко произнёс он.

Скоро наш отряд остался наедине с бескрайним и опасным миром.

Примечания:

Летник1 - глухая женская одежда прямого покроя, расширенная за счёт боковых клиньев до 4 м внизу. Особенностью летника были широкие рукава, сшитые от проймы только до локтя. Далее они свисали до пола остроугольными полотнищами ткани.

Запона2 - передник-запона (завеска, занавеска), дополняет одежду селянки. Запона может завязываться высоко над грудью. Могла быть цельнокроеной и одеваться через голову. По праздникам к такому наряду добавлялся ещё один элемент - навершник. Под этим названием понималась любая накладная, надеваемая через голову, верхняя одежда.

В дороге с нами ничего интересного не происходило, наши спутники хорошо знали путь к ставке хана и удобные места для ночёвок. Двигаясь спорым шагом, мы быстро приближались к цели. Возчик Буслай оказался бывалым человеком, к тому же ещё и кашеваром отряда, и как то негласно мы со Смагой стали его помощниками. Он хорошо изучил нравы и обычаи угров и охотно делился с нами своими знаниями.

- Странный народ, - рассказывал возчик у вечернего костра. - Не могут жить на одном месте. У них есть укреплённые городки с домами и караван-сараями, но там они живут только зимой. Как только сойдёт снег, большинство семей разбирают свои юрты и уезжают на летние пастбища. На месте остаются только мастеровые люди и землепашцы. Сеют овёс, ячмень, рожь, разводят огороды, но понемногу, предпочитают покупать хлеб или обменивать на свои товары. Основной ценностью для угров является конь, они и конину предпочитают всему остальному мясу, и очень любят кобылье молоко, делают из него кумыс, это такой кисловатый хмельной напиток, даже на зиму его замораживают целыми бочками.

- Если вас станут угощать кумысом, - решил предостеречь Буслай. - Пейте с осторожностью. Незаметно, незаметно, а с ног сшибает не хуже нашей сурьи.

- Конь для степняка - это всё, - снова, увлёкшись, пояснял он. - Это друг, спутник, тягловая сила, еда, а считая шкуру, гриву и копыта - то и домашний инвентарь. У них и значимость человека определяется больше не знатностью рода, а тем, сколько у него имеется дойных кобылиц или конских табунов.

Кроме коней угры разводят много овец и коз, из их молока делают сыр и творог, а вот коров держат мало, только в зимних стойбищах, где можно запасти немного сена. Скот у них круглый год пасётся на воле, в тёплое время возле рек и в низинах, а зимой - на увалах, где меньше снега. Впереди идут табуны лошадей и копытами сбивают снег, а позади - овцы и козы. Поэтому весной хозяева сразу угоняют скот подальше от городков, берегут близкие пастбища для зимы.

Меня больше интересовали нравы этих людей, но и здесь Буслай оказался на высоте.

- Народ дикий, горячий, быстро вскипают, но если слабину не показывать и сразу окорот делать - быстро и успокаиваются. Обиду помнят долго, могут отомстить обидчику через много лет, когда тот уже сам всё забыл, но если с ними по хорошему, по правде поступать - тем же и отвечают. Гостей любят привечать - пока сам не уйдёшь, прогонять не будут. Вера у них схожа с нашей, только боги по другому прозываются, а кроме этого, некоторые беки научились у хазар поклоняться греческому богу или Магомету. Ещё у них нет воровства, пойманному вору сразу отрубают правую руку, а если попался во второй раз - то и голову.

Хан Алмуш у угров сейчас самый главный, но в случае войны они на своём совете выбирают старшего воеводу, который всеми командует. Правой рукой хана считается Сартак-бек, это умелый воин и хитрый советник. Старших своих они очень почитают, стараются соблюдать законы и договоры, но молодёжь, как и везде, сильно воду мутит.

Младшие беки собирают ватаги молодых удальцов, которым терять нечего, и иногда срываются в набеги на далёких соседей, могут караван небольшой ограбить или одинокого путника заполонить. В нашу сторону они сейчас редко ходят, хан не разрешает. Ему выгоднее с нами торговлю вести и дань собирать, которой он потом с каган-беком Хазарии делится.

- Ты, наверное, по-ихнему хорошо лопотать научился? - спросил вдруг Смага, до этого не выказывающий большого интереса.

- При нужде могу немного толмачить, - подтвердил возчик. - Но зачем?.. У угров многие по-нашему умеют говорить, а некоторые ещё и грамоту знают.

За подобными разговорами время текло незаметно, я даже удивился, когда вечером шестого дня наш отряд оказался возле ставки хана.

Войлочные жилища угров размещались на длинной широкой луговине немного в стороне от ручья, заросшего кустами и мелкими деревьями. Короткими рядами по несколько штук, отгороженными с боков пряслами1, юрты окружали центральную часть становища, где особняком стояли ещё две, размерами в полтора раза больше остальных, одна была белого цвета, вторая - светло-серого. В дальней от ручья стороне за оградой из жердей паслись лошади, на коновязях висели сёдла. Повсюду ходили люди, играли дети, от костров кверху тянулись струйки дыма.

На другой стороне ручья наблюдалось ещё одно становище, оно было заметно меньше первого, и стоящая в центре белая юрта не отличалась от остальных размерами. От построенного рядом загона, где теснился целый табун лошадей, до нас доносилось конское ржание.

Старший из подъехавшей к нам группы вооружённых всадников, после разговора с Нагибой, показал место для стоянки возле ручья, где тоже оказался маленький загон с коновязью, и было оборудовано кострище. Пока наши воины ставили походный шатёр, пожилой степняк принёс завёрнутую в шкуру тушу молодого барашка, а шустрый босоногий мальчишка - корзину кизяков2 для костра.

Утром Нагиба, прихватив с собой Истислава и Кудеяра, ушёл на переговоры с ханскими советниками. Маясь бездельем, я бродил вокруг нашей стоянки, присматриваясь к жизни кочевого народа. Взрослых мужчин было мало, только возле белых юрт наблюдалось шевеление и суета. Собравшись в маленькие стайки, ребятишки играли в бабки, лапту и другие игры, время от времени до меня доносились их азартные крики и возгласы. Женщины копошились возле своих жилищ, перебирали вещи, вытряхивали кошмы, варили еду.