Из висящего на стене кожаного мешочка Добрыня достал несколько комочков железной соли2 и приготовил из неё раствор. Затем вылил раствор в длинное и узкое деревянное корыто и уложил туда мечи.

- Если железную соль раза два прокалить в горне до ярко-красного, а ещё лучше - до оранжевого цвета железа, то из неё получится крокус3, это такой тёмно-красный порошок, - между делом учил меня мастер. - Очень хорош при доводочной полировке настоящего харалужного клинка.

Через некоторое время он вынул один меч из раствора и стал мыть в бочке с водой, протирая чистой тряпицей. Я повторил его действия со вторым клинком. После травления на лезвии стали заметны поперечные слегка изогнутые полоски более светлого металла. Узор был мало заметен и не так красив, если сравнивать с мечом Белота, но всё равно мало кто из простых воинов мог похвастаться подобным оружием.

Убедившись, что урок усвоен, старик ласково потрепал меня по плечу:

- Поспешай, Путяй, скоро отправляться в дорогу, - и покинул кузницу.

Я снова вооружился ясеневой палочкой и продолжил полировку изделий. Ножны для мечей у меня уже были готовы, перевязь для их крепления за плечами заранее заказана у шорника Вавилы, и основные усилия пришлось сосредоточить на доводке кинжала. А тот получился очень удачным.

Рукоять с повёрнутым назад навершием удобно ложилась в руку. Она отделялась маленькой крестовиной от лезвия, длиной в полторы пяди, которое плавно сужалось к острию и со стороны казалось смертельно опасным. После травления на нём чётко выделялся волнистый узор, как и подобает настоящему харалугу.

К концу третьего дня я как раз заканчивал мастерить ножны для кинжала, когда со стороны дороги послышалось конское ржание, лай Трезорки, и в дверном проёме выросла фигура молодого боярина Истислава.

- Доброго здоровья всем, - поздоровавшись, тот стал вглядываться в полумрак кузницы.

- И ты будь здрав, боярин, - поднялся я навстречу гостю.

На плечах и волосах Истислава серебрилась дорожная пыль.

- Заехал узнать, готов ли ты, Путивой, к поездке в Хазарию.

- Конечно, готов, - успокоил я гостя.

- Тогда приходи завтра с утра на двор к воеводе.

- Когда едем? - стало интересно мне.

- Послезавтра, - развернулся к выходу боярин. - А пока, прощевай. Я пойду баньку приму после дороги.

"Вот и кончилось моё ученичество", - понял я. - "Пора собираться".

Вскоре появился Добрыня, он уже знал о близком отъезде и принёс с собой горшочек свежей бараньей крови.

- Будем лечить оружие от сырости и ржавчины, - засмеялся он на мой удивлённый взгляд. - Разводи огонь в горне.

Пока я разогревал угли с помощью мехов, старик вылил в кровь из глиняной склянки осадок от выпаренной болотной воды и стал тщательно размешивать. Теперь мне стало понятно, зачем учитель выпаривал привезённую в бочонке воду из чёрного бочага, просто она содержала в себе нужные соли.

Взяв один из моих мечей за рукоять, кузнец промазал лезвие полученной смесью и стал сушить над углями.

- Делай так же, только не давай железу сильно нагреваться, - сказал он мне.

Раз за разом Добрыня смазывал лезвие кровавой смесью, пока оно не покрылось горелыми разводами, затем отмыл металл в чистой воде и снова повторил весь процесс.

- Теперь железо будет крепче и намного меньше бояться влаги, достаточно его просто протирать насухо после купания в воде, - пояснил мастер.

Я повторил холодную закалку для второго меча, а потом, увидев, что смеси осталось достаточно, и для всего остального походного оружия. Учитель терпеливо наблюдал со стороны, не пытаясь вмешиваться, и, дождавшись окончания, подошёл ко мне:

- Молодец, умеешь ценить чужой труд, понимаешь душу оружия. Вон, кинжал замечательный сделал. Ты станешь большим мастером, пожалуй, даже сильнее меня. Я буду гордиться таким учеником.

Обняв, он порывисто поцеловал меня в лоб и отступил в сторону.

Хриплым голосом пытаясь выговорить слова благодарности, я кинулся к Добрыне, но тот властно остановил меня вскинутой рукой:

- Я лишь проводник к знаниям, Сварога благодари за науку.

Освещённое тусклыми бликами суровое лицо бога испытующе смотрит на меня в опустевшей кузнице. Преклонив колено, я поднимаю на него глаза и произношу слова клятвы, которые будто сами рождаются в моей голове.

- Благодарю тебя, Светлый Бог, что дал прикоснуться к своей мудрости, не оставь меня на пути жизни, а я обещаю, что полученные знания буду обращать только на благо роду и всем людям, твоим потомкам.

Примечания:

Холодная закалка1 оружия - имеется в виду цианирование или процесс насыщения поверхности стали одновременно углеродом и азотом. По сравнению с цементированным (насыщенным только углеродом) цианированный слой обладает более высоким сопротивлением износу, немалой твердостью, хорошей устойчивостью против атмосферной коррозии. Для цианирования применяют чаще всего желтую кровяную соль К4Fе(CN)6. В прошлые времена её получали сплавлением обугленной животной крови с поташом и железом.

Железная соль1 - это железный купорос (водный сульфат железа), кристаллы которого имеют голубовато-зелёный цвет. Природный аналог - минерал мелантерит, встречается в виде примазок или натёков зелёно-жёлтого цвета.

Крокус2 - чрезвычайно мелкодисперсная красная окись железа. Используется для заключительных стадий полировки. Имея меньшую, нежели алмаз, твердость, этот темно-багровый абразив бережно выглаживает поверхность металла, после чего та принимает почти стеклянный лоск. Крокус можно получить - дважды прокалив до 900╟ железный купорос. Применяется в виде порошка или пасты.

Утром во время завтрака к нам неожиданно пришёл Голик, отказавшись присоединиться, он терпеливо дождался на скамье конца трапезы.

- Опять Смага что-то натворил? - спросил Добрыня.

Парнишка смущённо кивнул головой.

- Давай, рассказывай, - поторопил его старик.

Как оказалось, этот шалопут снова влип в неприятность, да ещё так основательно, как говорится - по самые уши.

На днях углежоги захотели устроить охоту. Недалеко от займища находилось обширное болото, где постоянно кормилось большое стадо диких свиней. В зарослях камыша кабаны протоптали множество тропинок, которые в узком месте на выходе из болота объединялись в две большие тропы. Устроив на этом участке две ловушки с заострёнными кольями, охотники обошли болото и с широкого конца решили загонять на них свиней. Все четверо, Бонята и три его сына, встали широким полукругом и, поднимая сильный шум, двинулись вглубь камыша.

Загон уже закончился, когда недалеко от ловушек Смага вдруг заметил на соседней тропинке старшего брата. Тому, видать, сильно приспичило. Спустив порты, Вышата присел на вытоптанной прогалине и начал справлял нужду.

Желая подшутить, мой дружок тихо прихрюкнул. Страдалец приподнялся, повертел головой, но ничего не заметив, опять опустился на корточки. Это лишь раззадорило проказника.

Осторожно, ползком протиснувшись сквозь стебли камыша, он кончиком древка копья почесал седалище брата, издавая при этом хрюкающие звуки. Испуганно вскочив, бедняга кинулся бежать по тропинке, продолжая своё дело на ходу. Только теперь Смага понял, что глупо ошибся, приняв за брата родного отца. Хотя это было и не мудрено. Кряжистые, заросшие густыми волосами, Бонята со старшим сыном были здорово схожи между собой.

Рассказывая нам эту историю, Голик и сам не удержался от смешка, представив перед собой забавную картину:

- Медвежья болезнь напала на отца. Понимает, что тревога ложная, бежит и остановиться не может.

- Охота, хоть, удачная была? - посмеиваясь в бороду, спросил Добрыня.

- Секача и двух подсвинков завалили, только братца это всё равно не спасло. Отец сильно осерчал за проказу и прилюдно пообещал поймать наглеца, хорошенько выпороть и силком женить на Пороше.