- Тебе что, их шкуры не нужны? - спросил он.

- Кнут не возьмет.

- Да все он возьмет, это тот еще барыга, а монеты не помешают. Иди сюда, потренируешься, как шкуру снимать.

Провозился я до утра, освобождая тела от шкур под чутким руководством Шороха. Спать не хотелось, хотя я еще не знал, что организм орка может некоторое время обходится без сна если это необходимо, мобилизуя все его резервы на выполнение задачи, так что к утру, погрузив на платформу четыре шкуры и оставив для Клыкаря подарки в виде разделанных туш, я отправился в обратный путь. Шорох прихватил несколько кусков и заверил меня, что зверь точно заявится на место бойни, запомнив, что здесь еще осталась еда. Мы только выкопали небольшую ямку и прикрыли ее ветками, Шорох объяснил, что Горные Клыкари живут в естественных пещерах и хранят свою добычу там, так что в отличие от лесных у этих проблем с запасами нет. Я пожелал Шороху удачи и тот вернулся в лагерь, где храпели пьяные "геологи". На разящих самогонным духом орков за ночь не позарилась ни одна стая Зубанов - вот чем от них надо было защищаться, стоило только пролить круг спиртом, они бы и носа не сунули, мигом нюх отшибает. Но кто же знал, да и "геологи" не дали бы расходоваться такому важному продукту, который можно употребить внутрь для "сугрева". Вот они и наклюкались. В поисковых партиях это обычное дело, как сказал тролль. Гоблины гонят самогон в своих аппаратах, а землемеры, когда получают необходимое оборудование на складах больше берут выпивки, чем продуктов, которые и так наловить можно, вон они по лесам бегают. Так что никто в обиде не остался - я приобрел охотничий опыт, "геологи" - повод выпить (хотя он им как бы и не нужен), а Шорох наконец-то нашел себе слушателя, потому что в лагере он и так всем надоел. Так что отправившись в обратный путь, я от езды по пересеченной местности еще был бодрячком, а когда вышел на финишную прямую и пошли поля, стал клевать носом. Солнце поднялось уже высоко и стояло в зените, когда я въехал в поселок - ребятня, преимущественно гоблинята, побежали за мной, тыча пальцами в шкуры и восхищенно вопя что-то, так, что даже взрослые оборачивались. Я как герой проехал по улице и остановился возле лавки Кнута. Сам хозяин выглянул на ор и расплылся в улыбке.

- Ба, Молчун, все же достал шкуру, шельма! - Он выдвинулся к повозке. - А это что у тебя? Шкуры Зубанов? Плохонькие, да и воняют, возьму да двадцать мелких монет.

Обалдел, барыга, подумал я, сам впарит их же но уже за сотню. Ну и еврей!

- Бери за тридцать. - Сказал я.

- Ого, ты еще и торговаться будешь! - восхитился Кнут. - Тогда вообще не возьму!

- Тогда я сам их мастеру Факелу предложу. - Ответил я.

- Э, погоди Молчун, зачем так торопиться. - Глаза Кнута забегали. - Я же так, пошутил. Возьму за двадцать пять.

- Тридцать и не монетой меньше.

- В убыток себе покупаю, - заныл торгаш. - Ну хорошо, уговорил, тридцать так тридцать и за шкуру Круторога тридцать, так.

- Тридцать больших монет. - Напомнил я, а то еще с этого жулика сдастся меня объегорить.

- Молчун, что ты такое говоришь, конечно, я помню наш с тобой уговор. - Кнут замотал головой. - Или ты серьезно думаешь, что я бы смог обмануть своего спасителя?

Да легко, подумал я. Толпа собралась возле повозки и внимала, как барыга торгуется за товар с мальчишкой, который с таким трудом добыл шкуру Круторога. Взрослые знали, что это очень непросто сделать в одиночку.

- Ладно, куда выгружать? - спросил я.

- Да я сам их заберу, тебе даже трудиться не надо. - Кнут свистнул двоих работников.

Я развязал ремни, они поднатужились, взвалили шкуру на себя и потащили, пригибаясь под ее тяжестью. Толпа подивилась, какого большого зверя я добыл, взрослые орки захлопали по груди ладонями, выражая одобрение, гоблинята глядели восторженными глазами и подпрыгивали от нетерпения на месте. Я получил свои деньги, Кнут прилюдно, то есть при орках, пересчитал их и вложил мне в ладонь неплохой такой мешочек с монетами. Оставалось только отогнать транспорт на рембазу и вернутся домой, что я и проделал, подвезя радостных гоблинят на платформе. Впрочем, некоторые взрослые тоже были не прочь прокатится. Странно, что народ был не на работе и я спросил об этом у своих "пассажиров", на что услышал ответ, что это та смена, которая должна работать в шахте, где произошел обвал. Пока тот тоннель закрыли для выработки и сейчас около пятидесяти шахтеров просто подвисли в ожидании решения руководства. Что-то Древляна затеяла, подумал я, но ничего, дома узнаю.

Гоблинам я вернул платформу в целости и сохранности, отмыв от крови, в чем мне помогли гоблинята, на совесть почистив площадку. Я одарил детвору монеткой и указал путь в единственную на весь поселок лавку, что стояла рядом с училищем. Гоблинята умчались за сладостями, а я сдал технику с рук на руки и, поправив оружие и мешочек с монетами, потопал домой.

Пройти решил переулком между домами соседей, сократив путь и как только завернул за угол забора, как увидел, что Горшок и два орчонка что-то выпивают из бутылки и при этом морщатся. Я ускорил шаг - троица меня не заметила - и очень скоро поравнялся с ними. Брат заметил меня и глядя в его косые глаза, я понял, что они пробуют самогон.

- О, Молчун, ты как здесь? - не успел он удивится, как упал в землю с расквашенным носом.

Его товарищи удивленно воззрились на меня. Бутылка плавно перекочевала из руки одного в мою и я демонстративно вылил содержимое на землю. В глазах орков зажегся недобрый огонек, да и братец стал вставать, хлюпая носом и постепенно наливаясь зеленью - типа рассердился.

- Ты что делаешь, гад! - возопил один из них и попытался меня ударить.

Усталость брала свое, ночь не спал, от Зубанов отмахивался, а тут еще какие-то сопляки на меня лезут, хоть и на два года старше. В общем злость сама предала мне сил - я подставил топор лезвием плашмя под удар орчонка, тот завыл от боли - неприятно, когда твои кости ломаются о прочную сталь, обухом ударил в подставленную руку второго, потом пнул его в подколенный сгиб - тот сложился - и добавил сверху локтем по шее. Первый тряс рукой и никак не мог отойти от боли. Братец выпил видно лишнего и его не впечатлила такая скорая расправа - он кинулся на меня как разъяренный волкокабан, забыв про все ухватки и тренировки. Уйти с линии атаки, его кулак проваливается в пустоту, подсечка, второй раз за последнее время он валится на землю и вдобавок крепкий пинок под зад. Все трое отдыхают на земле - даже трясун предпочел прикинуться не боеспособным и шлепнулся на задницу просто за компанию.

- Значит так, сопляки. - Сказал я, встав над ними. - Еще раз увижу как вы за углом выпивку хлещете - отделаю так, что родная мать не узнает, усекли?

- Что, даже меня? - спросил, шамкая прокушенным языком Горшок.

- А тебя в особенности. - Я подхватил его за руку и рывком поставил на ноги. - Где достал? И кто надоумил попробовать?

- Я не обязан перед тобой отчитываться! - рявкнул Горшок и попытался выдернуть руку, но я живо вывернул ему запястье, чтобы не дергался. - Пусти!

- Ты слышал, что я сказал? - спокойным ледяным тоном спросил я его.

Что-то такое отцовское проскользнуло в голосе брата и Горшок предпочел согласиться, кивнул головой, мотнув патлами. Почудилась тень родителя, который сейчас говорил устами Молчуна и смотрел так же укоряющее, когда он, Горшок, бывало провинился и все знали, что это он, но тот продолжал отпираться. Он видел, что брат хочет ему только добра, также как и отец, когда наставлял на путь истинный с помощью ремня.

- Это все Шкет. - Прохныкал Горшок. - Предложил выпить, мы согласились.

- Который из них Шкет? - спросил я, кивая на приятелей.

Те замотали головами и Горшок пояснил.

- Шкет - это ичиг с рембазы, он там работает, как училище закончил.

- Недавно?

- Да.

- Потом покажешь, я с ним поговорю, объясню ему популярно, как молодежь спаивать. - Мои глаза блеснули, я уже представлял, как держу гоблина за горло. Троица, включая моего брата, поежилась. - А теперь по домам и чтобы сидели тихо. А ты пойдешь со мной. - Это уже брату.