- Этот обряд позволит твоему сородичу послужить частице славного народа, который оказался в очень затруднительном положении. Только от него будет зависеть, каким случится их будущее - светлым и свободным или темным и безрадостным. - Парень замолчал. - И да, я не сатанист. Так что можешь идти дальше со спокойной душой. Может быть в будущем и тебе повезет также как и ему и не придется ждать перерождения.

Командир пожал плечами - бред и ахинея, но все же стоило убедиться.

- Я должен увидеть, что тело будет действительно сожжено.

- С чего ты взял, что я предам его огню? - спросил парень. - Оно превратится в прах тотчас же. Ведь это суть сосуд для удержания духа.

Он забормотал какие-то непонятные мантры на неизвестном языке, командир попятился - тело вспыхнуло каким-то неземным зеленым светом, лучи озарили небольшое помещение башни и яркая вспышка, последующая за ними, ослепила старшего. Когда же тот проморгался, то ни парня, ни тела на каменном круге не было. Обманул, черт рогатый, подумал досадливо командир и, повернувшись, вышел из башни. Предстояло еще догнать своих.

Я кое-как разлепил глаза. Боли не было, она куда-то ушла, оставив за собой только неприятные ощущения в памяти. Попытался повернуть голову на бок, но шея как-то плохо слушалась, да и тело оказалось каким-то вялым. Взгляд все никак не мог сфокусироваться, словно смотре сквозь мутное стекло. Два огромных зеленых пятна склонились надо мной, но вот хоть убей подробностей я разглядеть не мог. Пятно которое было слева фыркнуло и пошевелило чем-то и тут вдруг кто-то как будто навел резкость - все стало таким ясным и понятным. Я с интересом стал разглядывать тех, кто склонился надо мной.

Госпиталем тут и не пахло и даже розовощекие медсестры в мятых белых халатах не бегали по коридорам, гремя склянками и утками, а больные не просили: "сестра, ну дай докурить, ты ж меня пойми" и не делали скорбных физиономий, хотя сами от этого курева и загибались. Полежал я в больницах и их белоснежные потолки с отваливающейся штукатуркой и редкими вкраплениями грибка выучил наизусть. Здесь же надо мной нависал деревянный потолок из хорошо оструганных досок, на котором сиротливо притулилась одинокая лампочка в подобие абажура, освещающая келью. По-другому это помещение язык не поворачивался назвать. А надо мной склонились два натуральных орка. Нет, не то шакалье подобие, которое изобразил Питер Джексон в бессмертном творении Дж. Дж. Р. Толкина или Толкиена, как там его правильно, я не помню. Эти напоминали варкрафтовских тварей - клыки, торчавшие из пастей, были не слишком длинными, но могучими. Во всяком случае у левого. Правый же отличался от левого более миниатюрными чертами лица, не такими выдающимися клыками, аккуратным носиком, а не свиным пятачком как у второго и чуть раскосыми глазами, тогда как у левого они были большими и с вертикальными зрачками, как у кошки или змеи. Впрочем, у второго точно такие же, с зеленоватым отливом, тогда как у левого они были желтоватыми. Кожа имела зеленоватый цвет с редкими вкраплениями коричневого и черного, как словно полосы. Прямо природный камуфляж, который однако не казался аляповатой татуировкой, а был своего рода тотемным рисунком, отличающим воина от ремесленника или там торговца. О том, что левый легко сойдет за бойца, говорили его непомерно широкие плечи и раздутые бицепсы вместе с дельтовидными мышцами. Небольшая голова крепко сидела на толстой накачанной шее. Второй был ничуть не слабее, но мышцы не были столь гипертрофированно выкачанными - скорее тренированными как у акробатки какой-нибудь и плавно переходили одна в другую. Мужчина, а это наверняка представитель сильного пола, был одет в тканевую безрукавку и подобие майки под ней, которая туго натягивалась, выделяя грудные мышцы. Женщина была одета в подобие сарафана и в той же безрукавке. Заплетенная коса уютно устроилась на ее левом плече, тогда как мужчина был полностью лыс. Или побрит налысо. Впрочем, я наверняка не лучше. Оба склонились надо мной и внимательно разглядывали, прямо как в музее или кунсткамере какой.

- Ишь, как глазками лупает, серьезный такой, рассматривает, изучает. - Пророкотал мужчина и что самое интересное я его понял без труда. Как будто кто-то включил в голове синхронный перевод. А может быть я подсознательно выучил местное наречие. - И молчит. - Он посмотрел на женщину. - Будет Молчуном.

- Эк ты ему сразу имя прилепил. - Возмутилась было та. - Чего же не Орец, как Горшка?

- Так тот даже глаза еще не разлепил, а уже голосил на весь дом. - Мужчина фыркнул и я понял что именно он издал тот звук в самом начале. - А это добрый воин будет, уже сейчас вижу.

- Так уж и воин. - Женщина качнула кроватку, в которой оказывается я и лежал. - Наукам обучится - будет мыслителем. Хватит с нас уже воинов.

- Мыслителей у нас и без него хватает. - Мужчина привлек женщину и потерся носом о ее нос. - Ладно, я пошел на смену. Одна-то справишься или соседку позвать?

- Думаю, Молчун мне неприятностей не предоставит. - Улыбнулась та, обнажив белые ровные зубы и небольшие аккуратные клыки.

Вот тебе на! Это что же, я вновь родился, так что ли? И не человеком каким-нибудь, а самым натуральным орком. Да, прав был тот парень, сбылась бы мечта многих земных идиотов, которые желают, нет прямо вожделеют попасть в такие вот фэнтэзийные миры. Однако что-то я здесь холодного оружия не наблюдаю, да и лампочка под потолком, к которой проводов невидно. Я прищурился и светильник вдруг резко придвинулся. Лампочка заняла почти весь обзор и стало нестерпимо больно от яркого света. Новый для меня организм сработал как надо, уменьшив зрачки, чтобы улавливать меньше света. Прямо как кошка. Значит и природный зум у меня есть, прикольно. Только не прикольно то, что я младенец и лежу в кроватке, даже руками-ногами еле шевелю. Кстати о руках.

Я попытался повернуть голову на бок и рассмотреть свою правую длань, которая по ощущениям находилась где-то рядом с головой. Каково же было мое удивление, когда я увидел не тонкую детскую ручонку, а миниатюрную копию папашиной (тот могучий орк по-видимому мой генетический папа, а это моя мама), только не такую мускулистую. Ну, это дело наживное. К тому же имелось серьезное отличие от человеческой ладони - пальцев было не пять, а шесть и два из них противостояли остальным как наш большой палец. А тут сразу с двух сторон и ребром ладони теперь не ударишь - шестой палец легко сломать можно. Зато кулак приобретал не просто каменную твердость, а был настоящим кувалдометром. Позже, внимательно разглядывая папашины руки, я заметил сплющенные ударные кости, хоть и выглядели они набитыми кентосами, но природной своей твердости тоже не растеряли, так что у меня такие же будут. Такие же как и у мамани, но у той более гладкие что ли.

К моей кроватке подошел орк поменьше, можно сказать малыш и заглянул в "мою обитель".

- Он проснулся. - Заметил наблюдательный орчонок. - А когда он мне можно будет с ним играть?

- Вот лун через пять начнет ходить и твердо на ногах держаться, тогда и можете поиграть, но только осторожно, он же еще совсем маленький.

- Так он две луны и так тут пролежал. Ему разве не надоело?

- Может быть и надоело, да только он нам не расскажет, пока говорить не научится. Да и сам ты разве помнишь себя в его возрасте? - мать потрепала вихрастого сына по голове.

Что?! Мне здесь еще пять месяцев валяться?! Да ну на фиг, скорее, скорее тренировать это мелкое тело, чтобы можно было покинуть ненавистную кровать. Выходит, я уже провел здесь некоторое время и остальное провести в постели уж совсем не хочется. Я попытался заворочаться и закряхтел от усердия.

- Ишь, кряхтит, как будто понял, о чем ты говоришь. - Сказала мама. Я тут же замер в нелепой позе. - Ну точно Молчун, серьезный такой и целеустремленный. Ладно, иди во двор поиграй с Лютым, я этого карапуза кормить буду.