Все больницы похожи, стерильная чистота, белые или желтые стены и запах хлора, смерти и горя. Я ненавижу больницы, пытаюсь их избегать всеми силами. Мы прошли на третий этаж. На указателе было написано ВИП палаты.

Семейство Даскаров сливалось со стенами. Собранный Александр беседовал с врачом, мужчина в белом халате вежливо его успокаивал. Аделина застыла, словно статуя, она полностью ушла в себя.

Я уверенной походкой направилась к любимому, взяла его за руку, врач не обратил на меня внимания, продолжая говорить:

- Таким образом помимо всего вышеперечисленного, у вашей сестры сотрясение. Три дня она должна оставаться под медицинским присмотром. Я бы рекомендовал неделю, у нее довольно редкая генетическая мутация, не известно, с какой скоростью пройдет выздоровление.

- У всех в нашей семье крепкое здоровье - заверил Александр.

Врач скептически покачал головой добавив:

- Посещение пока разрешено только родственникам и только по одному. Больной необходим покой.

Затем он удалился, вежливо пояснив, что должен посетить другого пациента.

- Как ты? - спросила я Александра, на его руке был закреплен свежий пластырь. Он глубоко вздохнул и ответил:

- Я в порядке. Жизни Риссы ничего не угрожает, но приедь мы на пол часа позже - она бы истекла кровью.

Подобное даже представить было страшно, я погладила Александра по спине, в его зимних глазах блеснула слеза, которую он тут же сморгнул. Мужчины не плачут, а Александр был настоящим мужчиной. Мы подошли к Артуру и Аделине. На мой взгляд, было самое время для семейных объятий, но Даскары стояли обособленно, каждый погруженный в свои мысли. Вид матери моего любимого мне совсем не нравился, кажется, у нее был шок.

Я мягко тронула ее за плечо, сказав:

- Все будет хорошо. Самое страшное уже позади.

Взгляд женщины сфокусировался на мне, такой ярости я не видела никогда:

- Это дъолжна была быть ты! - закричала она и бросилась на меня. Я еле вывернулась из ее рук, старуха была потрясающе сильна. Длинными когтями она оставила на моей щеке глубокую царапину, я не выдержала и саданула ее кулаком челюсть. Александр бросился защищать меня, Артур - мать.

Кое-как они растащили нас. Аделина вырывалась и кричала что-то на языке итхисов. Александр подошел, схватил ее за плечи и с силой тряхнул:

- Это ты заплатила за то, чтобы в квартиру Киры проникли? - холодно спросил он на языке итхисов.

- Я не знала, я не знала, что моя девочка поселилась у эдоэртэ! - заголосила Аделина, по ее щекам потекли слезы.

Александр превратился в натянутую струну, казалось, он вот вот ударит мать. Но он глубоко вздохнул и сказал:

- Сегодня ты чуть не убила родную дочь. Тебе жить с этим знанием.

Затем он заговорил по-русски:

- Мы с Кирой уходим. Артур - он посмотрел на брата.- Пожалуйста, позвони мне, как только сестра очнется.

Артур кивнул. Его взгляд был тяжелым и растерянным, не приходилось еще этому юному в душе созданию сталкиваться с подобными трудностями. Александр взял меня за руку и едва мы вышли на улицу, он обнял меня крепко, крепко, уткнулся носом в мою макушку, глубоко вздохнул. Так мы стояли несколько мгновений, небо начинало светлеть, занимался рассвет.

- Знаешь, что самое страшное? - спросил он у меня тихо.

- Что?

- То, что, когда мама сказала, что нападавшие должны были убить тебя, я на секунду обрадовался, что на твоем месте оказалась Аэриса.

- Ты можешь не уезжать? - спросил меня Александр, когда мы сели в машину.

Из-за всей этой кутерьмы с Аэрисой, я едва не забыла про свой отъезд. Вещи были не собраны, в квартире снесены замки. Оставлять любимого с грузом предательства своей матери и больной сестрой было особенно тяжело, еще эти итхисофобы бродят где-то рядом. Я уезжала из полной разрухи, будто бы сбегала. Но мне необходимо было поговорить с мамой. Я посмотрела на сосредоточенного за рулем Александра, сказала:

- Это только на два дня.

Он гнал от восходящего солнца, легкомысленно заявив, что плюс минус десять тысяч на штрафы для него не имеют значения. Меньше, чем за 10 минут мы оказались около моего подъезда, даже входить внутрь мне было неприятно, не говоря о том, чтобы оставаться дома.

- Хорошо, я подожду, пока ты соберешься, и мы поедем ко мне.

Вот так все просто, я не успела подумать, а Александр уже решил. И решил все правильно, как бы это сделала я. Спать в своей квартире я сегодня не смогу, кровь Аэрисы еще наверняка не высохла на кафеле в моей ванной. Но вещи нужно было взять. Солнце встало, скоро люди, сонные потрепанные начнут выбираться из своих домиков, садиться в машины, ехать на любимую или ненавистную работу.

Я быстро собирала одежду, практически ногами заталкивая ее в сумку. "Мыслить практично, Кира, мыслить практично". Приговаривала я себе. Съездить в Октавию, поговорить с мамой, избежать встречи с Аэрто, вернуться к Александру. О погоде в Октавии я была осведомлена очень слабо, знала лишь, что там было гораздо холоднее, чем в Москве. Железный занавес в государстве скрывал его даже от спутников вездесущего Google maps. Черное пальто свернулось и отправилось в чемодан. Брюки и одно строгое платье и туфли я также запихнула внутрь. Дверь я прикрыла кое-как, из ценного в квартире был только мой ноутбук, его я взяла с собой. Плюс у меня стоял унитаз почти за сотню тысяч, но его из квартиры не вынести. Чемодан на маленьких колесиках я выкатила из подъезда. Огляделась на негостеприимную высотку, которая так и не стала мне домом. Удивительно, что никто из соседей не среагировал, никто не пришел на помощь. Они видимо вздохнут спокойно, осознав, что меня какое-то время не будет.

Александр вышел, от рассветного солнца волосы его сияли как нимб, он поставил мой чемодан на заднее сиденье.

- Сколько у времени у тебя осталось на сон? - спросил он меня, электронные часы его показывали шесть утра.

Я прикинула время вылета и дорогу до аэропорта.

- Часа четыре на сон есть.

- Хорошо. - До его дома мы ехали уже спокойней. Алекс не очень хорошо видел при дневном свете, а солнечные очки, что обычно лежали в его бардачке, он отдал накануне брату.

Мы молча поднимались в лифте. В стеклянных дверях отражалась моя уставшая физиономия, по бледности я уже почти догнала Александра, нужно возобновить привычку делать пробежку на улице.

- Я вернусь очень скоро.

Наши руки переплелись, словно по собственной воле. Его ладонь - сухая, очень большая и теплая казалось мне якорем в этом безумном мире. Знаю, и у него сейчас наверняка было подобное чувство.

Когда мы вошли в его апартаменты, то первым делом в глаза бросился спящий на диване Элио. Его черные волосы живописно свисали с края дивана. Он немного вздрагивал во сне. Видимо приехал к другу, услышав о произошедшем, и так и не дождавшись его - уснул. Элио оставался самым красивым мужчиной, которого я когда либо видела. В нем не было первобытной силы Александра, королевского величия Аэрто или мальчишеского шарма Артура. Элио словно и не рождался на этой земле, а был создан древними богами, чтобы показать смертным на что они способны. Я взяла плед и укрыла его, заботливо подоткнув одеяло. Александр смотрел на это, стиснув кулаки. У нас с Элио могла случиться история, могла - но не произошла. И уже никогда не произойдет.

- Видимо он узнал про случившееся с Аэрисой и приехал успокоить меня. - предположил Алекс. Он провел по тому же месту моей руки, которым я случайно коснулась его друга. Это проявление ревности было столь явным и наивным, что уголок моих губ дернулся в грустной полуулыбке.

- Выдашь мне одну из своих футболок? - тихо спросила я у Александра. Он, конечно, может сопротивляться, но спать я сегодня буду с ним. Мне предстоит несколько очень тяжелых дней, и я считаю, что заслуживаю кусочек Даскара.

Из стопки сложенных футболок он мне выдал одну, и я точно знала, что она будет доставать мне до середины бедра. Мужские футболки - самый удобный вид ночной рубашки. Держа у груди светло голубую футболку, он вдруг немного замялся и неуверенным, столь несвойственным для него, тоном произнес: