Вспомним события, которыми закончилась третья часть романа.

Вспомним:

Ровная серая площадка тибетского плоскогорья. Готовый взлететь самолет с медленно вращающимся пропеллером. У его широкого оттопыренного крыла вежливо улыбающийся летчик — полковник Гильберт Гунт — с браунингом в руке. И перед ним — две истомленные бегством, просящие помощи фигуры: умоляюще протягивающая руки девушка и нахмуренный, бледный от усталости и негодования Абу-Синг.

Когда полковник изложил свое предложение, Синг ясно понял, что его жизнь может считаться проигранной. Преследователи настигнут через пять минут, — какие страшные пытки придется ему вынести в их руках! Не все ли равно? Он решился. Прыгнув в сторону, он бросился на владельца аэроплана.

Гильберт Гунт не принадлежал к категории трусов, — вся его слава говорила об этом. Не один раз он бесстрашно шел по широким следам четвероногого жителя индийских джунглей и, не моргнув, спускал курок, видя в пяти шагах его мохнатый нос и налитые кровью глаза. А темнокожий тибетец не был ли в глазах европейца таким же зверем, только менее опасным?

Он хладнокровно вскинул оружие и медленно надавил собачку. Перед его глазами мелькнуло постороннее тело, бросившееся наперерез. Раненая женщина медленно опускалась на плоские камни, а изумленный полковник почувствовал, что уже не владеет свободно собственным телом. Он лежал лицом вниз, и тяжеловесный враг скручивал его руки и ноги его же собственным шарфом.

Так женщина пожертвовала собою во имя едва зародившейся смутной любви. Когда Синг поднялся на ноги, достаточно прочно стянув конечности побежденного, он увидел скорченное тело своей спасительницы. Под теплым мехом холодело молодое тело. Бледное красивое лицо было полузакрыто поднятой для защиты рукой. Глаза подергивались туманной дымкой.

Пораженный и взволнованный, чувствуя в горле давящий клубок, Синг стоял над трупом. В этот момент из-за линии скал показалось лицо передового преследователя. Синг прыгнул в аэроплан и пустил мотор. Самолет стал подыматься. Он опустился только через много часов на ровной площадке в часе ходьбы от центральных улиц Кантона.

Все это вспомнил Синг, шагая по пустой приморской улице, между грудами досок и тюков, неверно выступающих в белом свете качаемых ветром фонарей. Не знал он только, что тщательные поиски тела убитого Львова, предпринятые задним числом ламами и китайцами, привели к довольно неудовлетворительным результатам. Не знал также о неожиданной находке калькуттской спасательной экспедиции, посланной на поиски Гунта. Экспедиция выполнила задание на 200 % — вместо одного она доставила в столицу Индии двух найденных в горах белокожих людей.

Задумавшийся человек шел очень медленно. Впереди вставали неясные громады иностранных боевых судов, заполняющих кантонский порт, держащих город под вечным прицелом всегда готовых к бомбардировке орудий. Открывался рейд. В то же время сзади послышался шелест крадущихся ног.

«Дети Черного Дракона» — жгучей молнией ударила догадка. Он схватился за ручку револьвера. Но оружие так и осталось в его кармане. Со всех сторон вдруг поднялись темные фигуры. Страшная тяжесть прыгнувшего человека обрушилась на его согнувшиеся плечи. Блеснули гладкие клинки ножей. Синг закрыл глаза, изнемогая под живым грузом, уже чувствуя у горла холодную сталь и липкие пальцы вскочившего на плечи.

Пронзительное шипение и мгновенное исчезновение тяжести заставило его оглянуться. Он был свободен. Китайцы отступили, всматриваясь горящими глазами.

— Это не он. Тигры, мы обмануты. Вместо льва мышь попала в наши лапы! Но кто ты, чужой? Почему на тебе одето не принадлежащее тебе?

Синг отрывисто засмеялся, подымая откатившуюся круглую шляпу, путаясь в длиннополом пальто. Значит, переодевание принесло все-таки пользу. Он спас жизнь великого человека. Но нужно во что бы то ни стало задержать убийц.

— Я белый, о тигры, не смотрите на темную кожу моего лица. Я не враг. Почему я переменил платье? — Дети Черного Дракона преследуют меня по пятам!

Шипение еще более громкое послышалось со всех сторон. Синг затронул слабую сторону тигров. Известно, какая вражда разделяет обе секты: борцов за независимость страны и сторонников ее поработителей. Один из тигров пригнул лицо к самым глазам Синга, обдавая его острым, удушливым дыханием.

— Где они, дети Черного Дракона? Их враги будут нашими друзьями. Мы отомстим им за тебя, о, высокий!

— Они скоро догонят меня. Ждите здесь. Вам удастся перерезать глотки многим.

Не задерживаемый больше, Синг зашагал дальше. На темных волнах уже качались два тусклых красноватых фонаря джонки — досчатой парусной лодки с крытой каютой посредине. Синг шагнул на палубу. Рулевой оттолкнулся от берега.

Попрощавшись с Сингом, второй незнакомец быстро зашагал в противоположную сторону — к центральным торговым улицам Кантона.

Он решил отвлечь преследователей Синга, если таковые были в действительности. Быстро шагая вперед, чутко прислушивался к ночным звукам. Легкая и осторожная поступь многих ног сзади подтвердила его подозрения.

Нельзя позволить поймать себя слишком скоро. Нахлобучив кепку еще ниже, незнакомец бросился бежать по неровной узкой мостовой. Высокие слепые стены домов китайской бедноты молчаливо неслись ему навстречу по обеим сторонам. Он знал: стоит лишь добраться до более людных улиц, и преследование прекратится, Синг будет спасен. Мысль о том, что погоня может относиться к нему самому, ни разу не приходила в голову бегущего. Он несся вперед немного неровной походкой пожилого человека.

Шаги сзади делались менее отчетливыми. Погоня отстает. Резкое звучное щелканье — звук взводимых курков — больно резнуло по ушам и заставило сердце забиться сильней.

Преследователи не посмеют стрелять в такой населенной части Кантона. А что, если посмеют? Нет, лучше не рисковать так глупо. Лучше задержать их разговором. Беглец вдруг остановился, сдернув кепку и в знак полной покорности подняв вверх ладони рук.

Преследователи разом нагнали и окружили его. Они медлили убивать, пораженные странным поведением жертвы. Они всматривались. В звездном сумраке выступало широкоскулое приплюснутое лицо, хорошо знакомое каждому гражданину китайской республики.

— Сунь-Вэн! — «дети Черного Дракона» шатнулись в сторону.

Да, это был Сунь-Вэн, знаменитый кантонский президент, доктор Сун-Ят-Сен. Скрестив на груди руки, он строго и испытующе смотрел на распростертых перед ним людей.

— Эта одежда, — один из детей Черного Дракона с рыдающим стоном дотронулся до короткого пальто Сун-Ят-Сена. — Это не твоя одежда, друг угнетенных. Ее настоящий хозяин…

— Ее настоящий хозяин едет на корабле в красную Россию. Узнайте, «дети», — ваша злоба против него неосновательна. Он не украл документ, он сам из числа друзей «зеленеющей страны». Вот перед отъездом он велел передать вам половину секретной бумаги, — ту половину, которая осталась у него.

Китайцы вскочили на ноги.

— Но мы должны настигнуть и убить его, о великий Сунь. Так велел Фа, всемогущий председатель. Возвращения бумаги недостаточно. Ни один посторонний не должен знать тайн Черного Дракона. Мы преклоняемся перед тобой, отец, но и ты ничто перед законом.

Говорящий резко повернулся к остальным.

— Братья. Изменник не успел достигнуть корабля. Догоним его, и да свершится приказанное.

Сун-Ят-Сен протестующе взмахнул рукой. Но китайцы уже исчезли. Они бежали в обратном направлении — к порту, где осужденный Синг не мог еще достигнуть безопасности.

Переулок за переулком — кривые, темные проходы. Из-за одного угла сверкнула мерцающая лента береговых огней. Выступала ровная водная поверхность с зыбким сиянием луны и с темными громадами спящих броненосцев.

Острые глаза переднего преследователя нащупали тусклый фонарь джонки, ныряющей среди волн. У берега вторая джонка, — предатель может быть настигнут. Но в эту минуту в рассеянном свете береговых огней перед бегущими выросли тощие фигуры, искаженные ненавистью лица и сверкающие ножи находящихся в засаде. Дети Черного Дракона остановились в недоумении. С боевым криком тигров китайские фашисты бросились на своих исконных врагов.